Палата 6

Мы вошли в палату с его мамой, у неё глаза на мокром месте.
Медсестра вскочила: «Я за замом», – и исчезла, сжав в ладони крестик.

«Как ты, сына?»
                «Мам, со мной порядок! Только вот рука чуть-чуть немеет. Извини за этот беспорядок».

Я все знала. Врет и не краснеет.

«Ты же знаешь, мама, хулиганы… Я ведь не из тех, кто их боится. Отказался вывернуть карманы. Бац! Ты-дыщ! – и я уже в больнице».

«Ой, сыночек!» - мама зарыдала.

«Мам, да не буди ты день вчерашний».

Мне хотелось плакать, я все знала. Знала, и мне было очень страшно.

«Нин Иванна, здравствуйте. Короче, сын ваш очень болен. Препараты…»
Его мама вышла в коридорчик, обсуждать все новые затраты.
Доктор, спрятав совесть в ширь халата, накалякал бред  в больничной карте.
И ещё деньжат на препараты? Хорошо устроился на старте.

«Как ты, Костя? – ком у горла горше. – Костя, может, мы молчать не вправе?»
«Лен, у него мама – прокурорша, а отец работает в МинЗдраве».

Костя замолчал, а что тут скажешь? Нынче в школах все не так-то просто.
Кто-то правит балом, кто-то – сажа. Школа – это свой отдельный остров.
Не виню его я за молчанье, может статься, все мы виноваты.
Только слишком хриплое дыханье, только тело странно так измято…
Костю били те, кто были круче. А потом – в раздачу на ютьюбе.
Он молчит, и так, возможно, лучше.
                Костя любит маму. ОЧЕНЬ ЛЮБИТ.

А таким, как те, что беззаконно бьют других, а после – унижают,
к ним судьба ужасно благосклонна. Их, крутых, конечно, не сажают.
Деньги – это власть, журавль-птица, и пока сейчас я пустоcловлю
умирают мальчики в больницах и девчонки плачут белой кровью!

И тогда я плакала, а Костя попросил на завтра сигареты и шепнул: «О маме позаботься,
я в семье один и папы нету». Завтра я вернулась. Я хотела, чтоб в его глазах мелькнуло счастье! Но в кровати....

Там лежало тело и две алых ленты на запястье.