Йапарашки

Некоторые хитрые бывшие наши граждане вдруг стали приглашать к себе в Америку. Чтобы показать какая у них там счастливая жизнь и особенно доказать что не в родине счастье.
И вот они пригласили одну москвичку…

           Стояла отвратительно грязная промозглая погода, которую Москва с постоянным злорадством преподносит к буржуйскому Рождеству…
Только что в узкий коридорчик американского посольства выдавилась как паста из тюбика очередная порция насквозь отсыревших граждан.
Внутри, за пропускным барьером, в стеклянной капсуле восседает, словно заспиртованный Рембо, огромный американец. Под его немигающим взором посетители молча выстраиваются в унылую шеренгу. Очередь обслуживает шустрый чернявый коротышка явно азиатского происхождения.
           Взъерошенная тётка в куцем «дутыше» и штанах, заправленных в замызганные сапоги, здесь не одна, а с «группой поддержки». Длинноногая блондинка в длинном пальто «а ля шинель Дзержинского» с пришпандоренным накидоном из рыжей норки «а ля Бурда Моден» - её дочь. Дородная румяная девица в потёртой «цигейке» и вязаной шапочке с большим детским помпоном - племянница, артистка Сыктывкарского театра.

           - О! гля, какой огурец, – громко хихикнула девица с помпоном.
Тётка уставилась на Рембо как кролик на удава и потому досталась клерку, что называется, - врасплох. И вот «Узкоглазый» уже шарит по дну её сумочки, да так ловко жонглирует, что всякие мелочи, вылетая, попадают обратно. Наконец он перестаёт терзать сумочку и...
Клерк: ШТАТУБИЖИЦА? (интонация «снизу вверх» с ударением на последний слог)
Тётка: Вы говорите по русски? (приветливо улыбаясь золотыми зубами)
Клерк:      ЙАПАРАШКИ? (кривая улыбка)
Тётка принимает ответ за вопрос:
           - Да-да... Ту по рашки?
Клерк застывает с несколько кисловатой улыбкой:
           - ЙА-ПА-РАШ-КИ? – цедит он слоги сквозь белоснежные зубы.
«Бурдамоден» дёргает тётку за рукав. Та раздражённо отмахивается…

Тётка:      Да погоди ты… Может, он глухой… Громко кричит, надвигаясь на клерка:
           - Да!! По Рашки!! Я! Говорю! По рашки!!! (тычет пальцем) А вы?
Косоглазый слегка подпрыгивает, смахнув с лица китайскую улыбочку. Минут пять они буквально препираются «йапарашками». Очередь напрягается. Слушает, затаив дыхание.

Тётка:      (отчаянно, видимо, уже не надеясь на взаимопонимание) Эй ты… Ай! Эм! Парашки… А ты говори инглиш… (решительно дочери) Чёрт с ним! Нифига не петрит по-нашему… Переводи!

Клерк не сдаётся, опять цедит, выдвигая вперёд свой азиатский подбородок:
           - ШТА-ТУ-БИ-ЖИ-ЦА-А-А?? (в конце почти визжит)
Тётка испуганно шепчет дочери: «Блин, да переводи уже...»
Дочка долго молчит и хлопает ресницами. Тётка готова провалиться сквозь землю от стыда. Шипит на дочку: «Уж два года как инглиш учишь, двоешница!»
Артистка из Сыктывкара с детской непосредственностью - рот до ушей, радостно дрыгает помпоном, оглядываясь по сторонам - постанывает от восторга: «А-а-а!... О-о-о!!!»
«Бурдамоден», оправившись от столбняка, жалобно лепечет: « Мам, он спрашивает - тебе нужен статус беженца?»
Тётка частит, не давая никому вставить хоть слово:
           - Канада виза есть.... Флорида виза... родственники.... Америка... Им без меня там плохо! (последнее - на едином дыхании).

Клерк:      КОЙШРОУК? (в голосе высокая степень недовольства, окончание «ОУК» звучит как угроза)
Тётка:      Дочка, переведи!

Кто-то из очереди не выдерживает: «Она русская?»
«Бурдамоден», смерив «этого» презрительным взглядом:
           - На какой срок, мамочка (ласково, как больному).
           - Две недели... Больше не надо, скажи ему… потому что....
Клерк прерывает тётку на полуслове и тычет пальцем куда-то в сторону:
           - ТШЮДА!... ДЖЯВТЫ!... ВЧЬЮ ТЫ ВАРЬ!!!
Затем он с криком «Банзай!» в глазах хватает тётку в объятия и рулит её телом сквозь барьер навстречу заспиртованному Рембо.

Рембо, узрев потасовку, оживает и разворачивается в полный рост, хватаясь за кобуру. Тётка отчаянно цепляется за всё подряд ногами и руками, пытаясь прорваться к «своим». Китаец пыхтит, но отрывает её от барьера. Рембо - уже навытяжку под американским флагом - растопыривает ручища для приёма тела. Косоглазый ловко рулит мимо. Сделав пару виражей, тёткино тело попадает в параллельную дверь и вылетает на Родину. Глотнув воздуха свободы, тётка бросается на огромные стёкла Посольства, сквозь которые видны спины девушек и улыбающийся им «китаец» (от знакомого тёткиного видения его тут же перекашивает). Тётка барабанит и выкрикивает всякие слова, в том числе и нехорошие...
Отечественная будка реагирует немедленно.
Из её недр раздаётся: «Эй, ты! Выражай свой протест как все нормальные люди - с плакатом на шее». Затем будка тоже куда-то отправляет тётку на могучем русском языке.

Наконец появляются девицы.
           - Мамка! Ты чо-о-оооо? С тобой не договоришься ни на одном языке мира.
Артистка посылает клерку через стекло воздушный поцелуй и широко улыбаясь, заявляет хорошо поставленным голосом: «Английская речь лишена музыки!»
           - Точно! Лишена, - прозревает тётка.
           - Чего лишена?! Ну вы блин даёте! Да он говорил ПО-РУССКИ… Переведи ей - с русского на русский...
           - Джяв ты! Ты тварь? …Так он, гад косоглазый, меня склонял... (от вновь нахлынувшей обиды у неё дрожит подбородок)
           - ЗАВТРА, мамочка… Завтра ты зайдёшь в ТУ ДВЕРЬ (показывает на неприметную дверь в боковой стене здания). А сегодня мы были не там, где тебе надо. Эти все стоят за статусом беженца… А мы тут как эти… тупорашки, блин!
           - Сваливать надо отсюда! Сваливать! Туда, где оскорблённому есть чувству уголок... Америка, карету!!! – продекламировала артистка и заржала как лошадь.

Серая очередь вздрогнула и испуганно шарахнулась к пограничной Будке.
На другой день тётка пошла, куда надо, но вместо визы Америка вмазала ей в паспорт малюсенький штампик, похожий на кирпич, что означает ВЪЕЗД В ШТАТЫ ЗАПРЕЩЁН.

5 декабря 2002