Когда же мы научимся

Хроника из «застойных» времен

                И было это не за тыщу верст
                от города, а рядом, во дворе…
                Р. Рождественский

На местном сочинять материале?
Он под рукою – ан дороговат.
     Вот ежели в Париже, в Монреале –
     куда как легче заинтриговать!

     И дело здесь, конечно, не в холуйстве.
     Париж – он, понимаете ль, Париж…
Но в нашем автономном захолустье,
бывает, тоже – ласточками – с крыш!

     Там – ухмыляясь, всадят нож под ребра!
     Там – гекатомбы! аутодафе!..
Но вот о здешнем я узнал подробно –
с приятелем мы встретились в кафе.

Мы пили среди гомона и гвалта.
Он рассказал… Сквозь винный дух и пар
донесся гул промерзшего асфальта,
вобравшего живой ее удар!

Живой удар… Не на те-ле-эк-ра-не!
(А что, фотогеничен снег – в крови?!)
«Все думали – они слегка играли…»
Игра ли?! Впрочем – как ни назови…

Что было? Он. Она – немногим старше.
Робела. Не решалась на аборт.
Родители… (История все та же,
вы знаете таких историй сорт.)

Она жила в общаге, на четвертом…
И вот – урок подвыпившим гостям –
на подоконник за каким-то чертом
он вылез и – не удержался там!

Разжалобить хотел? Покрасоваться?
Чуть припугнуть? – Никто тогда не вник.
Не удержался… И – взамен оваций –
все этажи ее заполнил крик!

Протопали больничным коридором.
Хирург, ругнувшись, бросил: будет жить…
Потом ее кололи димедролом.
Назначили кого-то – сторожить…

Под утро она вроде бы уснула.
Сочился в окна скудный зимний свет.
Дежурившая поднялась со стула,
на цыпочках, на ощупь – в туалет…

Вернулась – холодина… (Хватит? Вы же
все поняли?) Об этом не кричат.
     Об этом в Монреале да в Париже
     газеты ничего не сообщат.

     Никто не будет – с превосходством тайным –
     об этом репортажики листать…
В который раз все кончилось – летальным!
…Когда же мы научимся летать?