Размеры и мэтры. Ода

Доброго времени суток всем обитателям и читателям Ковчега!

 Сегодня стартует очередной этап серии конкурсов «Размеры и Мэтры» - этап, посвященный оде. Тема для написания экспромтов в заданном жанре будет объявлена позже, а я бы предложила немного разобраться с тем, что же такое ода и как её писать?

На этот вопрос один мой знакомый дал абсолютно исчерпывающий ответ: "ода? ну, конечно, знаю, теперь их не пишут". А что, правильный, в принципе, ответ.

Отвлекаясь первоначально от формы, хотелось бы обратиться к сути, которая, как раз, делает оду менее архаичной —  это поэтическое произведение, отличающееся торжественностью и возвышенностью. Что ж, в таком контексте мы вполне можем справиться с таким жанром.

 Первоначально в Древней Греции любая форма стихотворной лирики, предназначенная сопровождать музыку, называлась одой, в том числе хоровое пение. Со времен Пиндара (древнегреческого лирика) ода - хоровая песня-эпиникий в честь победителя на спортивных состязаниях священных игр с трёхчастной композицей и подчёркнутой торжественностью и высокопарностью. Главная сила оды Пиндара — ее доступность народным массам вследствие общенародного характера национально-мифологических сюжетов.

В римской литературе наиболее известны оды Горация, который использовал размеры эолийской лирической поэзии, в первую очередь алкееву строфу, адаптировав их к латинскому языку, сборник этих произведений на латыни именуется Carmina - песни, одами их стали называть уже впоследствии. В качестве примера приведу, пожалуй, самую известную оду Горация в переводе Брюсова:

  Памятник я воздвиг меди нетленнее;
  Царственных пирамид выше строения,
  Что ни едкость дождя, ни Аквилон пустой
  Не разрушат вовек и ни бесчисленных

                Ряд идущих годов, или бег времени.
                Нет, не весь я умру; большая часть меня
                Либитины уйдет, и я посмертною
                Славою снова взрасту, сколь в Капитолии

                Жрец верховный идет с девой безмолвною.
                Буду назван, где мчит Ауфид неистовый
                И где бедный водой Давн над пастушеским
                Племенем был царем: из ничего могущ

                Первый я преклонил песни эольские
                К италийским ладам. Гордость заслуженно,
                Мельпомена, прими и мне дельфийскими
                Благостно увенчай голову лаврами.

Знакомое что-то, правда? Позже эту оду переводили неоднократно, нам эта тема знакома со школьных лет в интерпретации Пушкина.

Средние века совершенно не знали жанра оды как такового. Он возник в европейских лиературах в эпоху Возрождения, в XVI в. Во Франции основоположником оды явился поэт Ронсар, которому и принадлежит введение самого термина. В пяти книгах своих од Ронсар дал образцы различных видов одической поэзии древности (пиндаровская, горацианская и анакреонтическая оды). В одах Пиндара, предназначавшихся им для пения, он сохранил их тройное членение (строфа, антистрофа, эпод), что вместе с «ученым», изобилующим античными словами словарем дало впоследствии повод и возможность «классикам», (Буало и др.) упрекать его в избыточном «пиндаризировании». Ну, мы-то с вами в своих экспромтах пиндаризировать не будем, правда?

В классицизме ода стала каноническим жанром высокой лирики. Ода была регламентирована целым рядом обязательных правил, начиная с требования «чистоты» языка. В строфической структуре оды допускалось известное разнообразие, однако в основу должна была быть положена определенная строфическая единица, которую надлежало обязательно выдерживать на всем протяжении произведения. Теория оды была канонизирована Буало в его теоретических трактатах «Искусство поэзии» (L’art po;tique) и «Рассуждения об оде» (Discours sur l’ode). Одним из основных положений теории оды Буало было требование так называемого «лирического беспорядка», который  заключался в отсутствии прямой логической последовательности в развертывании темы. Резкой сменой величественных картин, хаотическим нагромождением образов, один грандиознее другого, обуянный «демоном вдохновения», воспаряющий «до облаков», поэт легче всего осуществляет основную задачу оды — сообщить предельную эмоциональную зарядку, потрясти удивлением, ужасом и восторгом сердца слушателей. Однако Буало тут же дополнял это требование лирического беспорядка характерным для рационалистической поэтики классицизма ограничением: он считает обязательным наличие в этом кажущемся беспорядке вышедшего в порыве вдохновения «из самого себя» ума строгой внутренней упорядоченности. Теория Буало стала кодексом классической оды вообще.

Что же с русской одой? Элементы торжественной и религиозной О. имеются уже в литературе юго-западной и Московской Руси конца XVI—XVII вв. (панегирики и вирши в честь знатных лиц, «привества» Симеона Полоцкого и др.). Первые попытки внесения в русскую поэзию жанра классической оды принадлежат Кантемиру, однако самый термин впервые введен Тредьяковским в его «Оде торжественной о сдаче города Гданска». В дальнейшем Тредьяковский слагал ряд «од похвальных и божественных» и, следуя Буало, дал такое определение новому жанру: ода «есть высокий пиитический род... состоит из строф и самую высокую благородную, иногда же и нежную материю воспевает».
Подлинным основоположником русской оды, утвердившим ее в качестве основного лирического жанра феодально-дворянской литературы XVIII века, был Ломоносов. Назначение од Ломоносова — служить всяческому превознесению феодально-дворянской монархии XVIII в. в лице ее вождей и героев. В силу этого основным видом, культивируемым Ломоносовым, была торжественная пиндарическая ода; все элементы ее стиля должны служить выявлению основного чувства — восторженного удивления, смешанного с благоговейным ужасом перед величием и мощью государственной власти и ее носителей. Это определяло собой не только «высокий» — «славянороссийский» — язык оды, но даже ее метр — по Ломоносову, 4-стопный ямб без пиррихиев (ставший наиболее каноническим), ибо чистые «ямбические стихи поднимаются вверх материи, благородство, великолепие и высоту умножают».Приведу в качестве примера отрывок из Оды НА ДЕНЬ ВОСШЕСТВИЯ НА ВСЕРОССИЙСКИЙ ПРЕСТОЛ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ 1747 ГОДА:

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастной случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.

С конца XVIII века жанр оды начал терять свою гегемонию, уступая место новоскладывающимся стиховым жанрам эллегии и баллады. Некоторое время жанр еще существовал. Одами начиналась деятельность Жуковского, Тютчева; оды находим в творчестве молодого Пушкина.  Последняя попытка возродить жанр «высокой» оды исходила из группы так называемых «младших архаистов», к которым, например, относился Кюхельбекер. Своебразное место занимает лирика Некрасова, часто сочетавшая оду с сатирой и построенная на минорных аккордах, вызванных острыми социальными вопросами 19 века. 

Отдельные попытки возродить оду в ХХ веке, имевшие место в творчестве символистов, носили в лучшем случае характер более или менее удачной стилизации (например, ода Брюсова «Человеку»). Считать одами некоторые стихи, хотя бы самими поэтами так называемые («Ода к революции» Маяковского), можно лишь в порядке весьма отдалённой аналогии. Более того, обращение к этому жанру зачастую приводило к созданию произведений, вызывающих острую дискуссию - такова, например, Ода  Осипа Мандельштама:

Когда б я уголь взял для высшей похвалы —
Для радости рисунка непреложной,—
Я б воздух расчертил на хитрые углы
И осторожно и тревожно.
Чтоб настоящее в чертах отозвалось,
В искусстве с дерзостью гранича,
Я б рассказал о том, кто сдвинул мира ось,
Ста сорока народов чтя обычай.
Я б поднял брови малый уголок
И поднял вновь и разрешил иначе:
Знать, Прометей раздул свой уголек,—
Гляди, Эсхил, как я, рисуя, плачу!

Я б несколько гремучих линий взял,
Все моложавое его тысячелетье,
И мужество улыбкою связал
И развязал в ненапряженном свете,
И в дружбе мудрых глаз найду для близнеца,
Какого не скажу, то выраженье, близясь
К которому, к нему,— вдруг узнаешь отца
И задыхаешься, почуяв мира близость.
И я хочу благодарить холмы,
Что эту кость и эту кисть развили:
Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.
Хочу назвать его — не Сталин,— Джугашвили!

Ну, и так далее.

 ***
Предлагая вам Оду для размышления, я рассчитываю, прежде всего, на полемику об актуальности жанра в наши дни. Некоторые приметы времени, требующие коллективного воодушевления и новой соборности, кажутся мне подходящими для реанимации жанра. В полемике могут принять участие все желающие – участники, и зрители, ну и конечно судьи конкурса(те, кто уже определился в данном качестве).

Судейская коллегия:

Геннадий Банников http://www.stihi.ru/avtor/gbann
Фима Жиганец  http://www.stihi.ru/avtor/fimasid
Алекс Рудов http://www.stihi.ru/avtor/arudov698

Дополнение в судейский состав:
Сергей Дон - http://www.stihi.ru/avtor/sad13425
Алкора - http://www.stihi.ru/avtor/koryalla

 

 Правила конкурса: http://www.stihi.ru/2011/01/24/3664



 Ведущий конкурса «Размеры и Мэтры. Ода» - Юлия Белохвостова.