Рассказы для Лейлы продолжение

И эти цветы!   

     Вечер, экран перед глазами и большое желание продолжить переписку с Лейлой, написать что-то смешное настолько, чтобы развеселило и запомнилось. Ах, как соблазнительно написать. Осталось  о таком вспомнить. Ведь знаю, что было всякого-разного-смешного за долгую жизнь немало. Только с чего начать? Может быть, от того, что сейчас я много времени провожу с моей внучкой, пришла в голову идея рассказать несколько смешных историй из детства и отрочества, и связать каждую с местом моего нового временного проживания по причине нескольких переездов родителей по югу Приморского края из-за папиной службы.

История первая.
     Когда я была маленькой, в моей семье время от времени звучала фраза «к бабушке в Саратов». Употреблялась она обычно, когда кто-то, иронизируя, отвечал на вопрос  «Куда собрался?».  Автором фразы, между прочим, стала я. Моя первая история об этом.
     С  рождения  до четырёх лет я жила в Находке – самом юго-восточном городе страны.  Родители мои переехали в него с  Украины  и обосновались  на небольшом полуострове: с одной его стороны - Тихий океан, а с другой – залив, за которым и вдоль которого  протянулась Находка. Наш дом стоял в лесной зоне у подножия сопки, обогнув которую, по лесной тропе можно было спуститься к этому заливу. Там, внизу, был причал, на нём стояло здание почты. В три с половиной года я уже знала о причале и почте, потому что бывала там с родителями.   
     Все родственники остались на исторической родине, и только мама моей  мамы и средняя сестра моей мамы перебрались в город Саратов. Оттуда приходили письма и посылки, мама читала письма вслух и радовалась за своих всем сердцем. В общем, довольно рано я стала понимать, что где-то далеко, в каком-то Саратове живёт моя бабушка Женя.
     Когда мне было три с половиной года, меня потеряли. В выходной день собрали на прогулку и выпустили за дверь, папа одевался, чтобы выйти следом. Но когда вышел, не обнаружил меня ни за дверью квартиры, ни на лестнице, ни во дворе. Что было с моими родителями в те часы, пока они  разыскивали маленького ребёнка, очень хорошо себе представляю. А что было со мной, сейчас расскажу.
     Посмотреть, как там в Саратове, мне уже хотелось некоторое время, потому что я давно поняла: побывать там и увидеть своими глазами стоит.
     Зачем откладывать хорошее дело? Выйдя на улицу в тот день я, видимо, решила, что пора и что успею, пока папа собирается на совместную прогулку. Поднявшись по тропинке в сопочку, отправилась к бабушке. Хорошая выдалась прогулка! Золотая осень на дворе, лес прозрачный, тишина и красота. Предвкушение встречи с любимой бабушкой добавляло скорости шагу и хорошего настроения. По пути повстречались на косогоре коровы, показавшиеся исполинами. Я помню,  что стояла некоторое время, разглядывая, как проходили мимо меня. Не испугалась. Радость от предстоящей встречи с  бабушкой не проходила и скоро я опять торопилась по тропинке к почте. Мне казалось, что, если меня отправят к бабушке в посылке, то успею везде – сначала к ней, а потом  - вернуться к папе, который, наверное, ещё одевается на прогулку.
     На почте я подошла к высокой стойке, но заговорить не успела – надо мной наклонилась знакомая женщина Лена: «Иришка, что ты здесь делаешь?!  Где твоя мама?!» Пришлось объяснить ей, что мама дома, а я…
     В этот день в моей семье никто не мог шутить и только некоторое время спустя фразу «к бабушке в Саратов» стали употреблять с улыбкой.

История вторая.
     Мы переехали в Петровку. Три года жили на территории воинской части, командиром которой был мой папа. У меня появились друзья – местные мальчишки, и почему-то я, худенькая и невысокая, уже в пять лет была предводителем маленькой банды из местной детворы, совершавшей частые набеги на чужие грядки с клубникой, на запретную, за колючей проволокой территорию части, в деревню – убегать от гусей, на речку, куда категорически запрещали ходить наши родители… В ту пору я много орала и, как после рассказывала  моя мама, своим командирским голосом, а также абсолютным бесстрашием, легко увлекала моих товарищей подвигами, от которых наши родители хватались за головы. Папа внушил мне, что говорить неправду ему бесполезно, мол, видит враньё по глазам. Каждый вечер учинял допрос, а я блудливо уводила взгляд, чтобы не прочёл чего не надо. Мама - даже голос на меня не повышала, но грехов за день собирался список, содержание которого доводилось до папиного сведения. Не добавлять же к нему и того, чего моя мама не знала?! Взгляд уводило в сторону, а папа сообщал: «Вижу, всё вижу, маленькая лгунья!». Самым суровым наказанием становилось отлучение на неделю от телевизора. Я неслышно распластывала моё маленькое тело по круглой голландской печи у входа в комнату с телевизором и самым краешком глаза пыталась всмотреться в самый краешек телеэкрана (только бы не заметили!).
     Но я так сильно любила моих родителей!  Увидев идущими с огорода, лезла на подоконник, сторожила взглядом каждое движение: ВОТ ОНА – ПАПИНА ГОЛОВА! – показалась из-за кустарника!! Опять не видно. И я переворачиваю мамину любимую вазу из цветного чешского хрусталя вверх дном, встаю на неё одной ногой – увидеть! А ваза - рассыпается подо мной на мелкие осколки…
     Зато, когда я уже в постели, папа читает мне о приключениях Незнайки…  Мама целует перед сном и нежно прижимается щекой к моей…
     История, которую я теперь расскажу, произошла в самом начале марта. Ещё лежал снег, который днём становился мокрым, а за ночь превращался в ледяной наст. В один из таких дней к папе приехала комиссия, и он водил приехавших по территории части. А я с друзьями с утра носилась по пустырю на её окраине. Валенки у всех промокли, и я предложила присесть на небольшой насыпи над одним из подземных складов. Мы уселись над закрытой дверью, разулись и стали «сушить» ноги в промокших чулках и нашу обувь  «на солнце». Двое мальчишек и я, весело переговариваясь, ждали результата. И вдруг дверь под нами отворилась,  и из-под наших ног показалась  голова караульного. Тут же он предстал перед нами целиком, мало того, что был с оружием, так ещё и крикнул громко: «А ну, брысь отсюда!»
     И вот бежим мы втроём по слякотной дороге, в мокрых чулках, с валенками в руках, три громкие «А-а-а!..» раздаются… а навстречу нам – папа с товарищами проверяющими. Мы внимательно смотрим друг на друга, я замечаю, как изменяется цвет родительского лица с нормального на красный, и слышу негромкое на выдохе: «Домой!».
     Вечером мама посоветовала лечь пораньше. Я не возражала.
     Был только один способ избежать справедливого наказания папы - притвориться спящей.

История третья.
     Папу перевели служить в Разбойник. Одна улица, пять домов, одноэтажная начальная школа – весь посёлок лежит у основания длинной сопки,  от посёлка спуск в другую сторону – к морю с огромным островом по имени Путятин. Три воинских части.
     Мне 8 лет.  Я и мама пришли в школу отдать мои документы. Учительница, рассматривая мою тетрадь, видит тройку. Говорит: «Ничего, ты сможешь её у нас исправить!». Я понимаю по-своему и, радостно кивнув, тут же вырываю лист с противной тройкой из тетради…
     Появились новые друзья и новые традиции. Любимое занятие – залезть на чердак нашего пятиэтажного дома  и рассказывать друг другу в полумраке самые страшные сказки: «Девочка-девочка. Сними красный сарафанчик…».
     Появилась первая подруга, Лена Кудинова. Она – самая умная в классе, и у неё – всё самое лучшее.  Шапка или сапожки, улыбка и голос, в её комнате стоит  самая настоящая школьная доска, только маленькая!
     Самый лучший товарищ – сосед Саша Князев. Его мама, Галина Вячеславовна, дружит с моей мамой, и я пропадаю у них дома часами. Старший брат Саши, Игорь, рассматривает, как  растут у нас волосы вдоль  линии лба и объясняет, что мы с Сашей произошли от обезьяны – над нашими лбами кромка волос неровная, с мысиком посередине. У Игоря не так, но от кого произошёл он, спросить не пришло в голову. То, что он очень красивый, я уже понимаю. Хотя папа говорит о нём: «Тупой лоботряс».
     Постепенно начинает раздражать папу и сама Галина Вячеславовна. Однажды, когда мамы не было дома, он самостоятельно приготовил горчицу. Тряс её очень долго, пока продукт не приобрёл нужного свойства «убивать запахом», и отнёс Галине Вячеславовне, чтобы невинно спросить совета:  «Готова или ещё потрясти?»  Вернулся радостный: «Понюхала! Плачет вот такими слезами!»
    А история – она одна, из всех этих маленьких состоявшаяся... Вот я в чужом пододеяльнике вместе с моей подружкой - уползаем в нём под кровать, где нас находит позже вернувшаяся с работы её мама... Вот мы поём с Галей Запорожец в подъезде и получается очень громко, и с пятого этажа так же громко нас просят замолчать!..Вот я возвращаюсь со школы и моя форма перепачкана сухой травой – обязательно надо кувыркаться по дороге домой на спуске вдоль нашего дома, хотя каждый день слышу от мамы просьбу этого больше не делать...
     Кстати, уже взрослой увидела по телевизору певицу Галину Романову и признала в ней мою Галю Запорожец!

История четвёртая.
      Да, давно я жила в Тихоокеанске, небольшом городке на юге Приморского края, а только  самые дорогие воспоминания отрочества связаны с этим местом.  Пропасть лет с той поры ценность моих детских впечатлений нисколько не уменьшила. Постараюсь объяснить почему.
    Мы,  мама и я, стали жить здесь после трагической гибели моего отца.  Горе в нашу семью пришло в мае 1969 года,  и уже через два месяца мама получила новую квартиру,  что позволило  нам переехать из крохотного военного поселения с ярким названием Разбойник  в посёлок городского типа Тихоокеанский. Я стала учиться в пятом классе средней школе №2, что стояла  в двадцати шагах от моего нового дома.
     Накануне летом в пионерском лагере я подружилась с двумя азербайджанскими девочками, сёстрами Светой и Ларисой Горячевыми из Тихоокеанска, поэтому дружба наша продолжилась, да за август успела познакомиться с кем-то ещё. Во дворах стояли столы для игры в теннис, я выносила свой игровой набор: сетку, ракетки, мяч, и скоро кто-то подходил составить компанию. В теннис многие играли хорошо.
     Уже в первые дни приметила во дворе компанию взрослых мальчишек, особенно на одного из них стала обращать внимание. Моё появление  вызывало у них оживление, и через двор неслось: «Красавица!». Появилось у них на долгое время развлечение - так меня окликать. Я стала взрослеть, видеть себя, сверстниц и сверстников по-новому, в голове вертелись мысли о взрослом мальчике Диме Аминине...
     Через два года в школе учительница химии организовала театральный кружок и приступила к постановке спектакля «Цыганы». Раиса Ивановна пошла к моей маме спросить разрешения занять меня в спектакле в главной роли - Земфиры.
      Какой замечательный получился спектакль! Яркие сцены его вижу и теперь. "Молодой муж", Витя Литвиненко, очень красивый старшеклассник -  страшно заносит надо мной охотничий кинжал моего папы в ужасную минуту суда! На мне – как настоящие цыганские – юбка и блуза, сверкает мамино манисто! Маленькие девочка и мальчик – «цыганские дети» - бегают по сцене... Красивые взрослые «цыгане»  играют на гитарах – привлечённые к участию в спектакле грузины, солдаты из стройбата и участники его вокально-инструментального ансамбля. А «любовник»...САМЫЙ КРАСИВЫЙ СТАРШЕКЛАССНИК СЕРЁЖА КВАША!
      Премьера постановки прошла на сцене Дома Офицеров, зал был заполнен, сердце колотилось... Я спела «Ай вэна шастуса, ай вэна шастуса, ай вэна ша самэйка катпыхна…» и «Старый муж, грозный муж, режь меня, жги меня! Ничего не боюсь, ни ножа, ни огня!..», станцевала мой танец! Я бежала к отцу: «Отец! Веду я гостя!..», я перечила мужу... И это была не я! И всё это – было счастьем и чудом!
      Надо ли говорить, что спектакль сделал меня знаменитой? Узнала, что это такое - слава!
      Через месяц Раиса Ивановна собрала участников спектакля и объявила, что завтра мы покажем его ещё раз в Военном госпитале. Попросила настроиться. В течение месяца не было ни одной репетиции, но почему-то мне уже не было страшно, весь месяц мне хотелось повторения моего триумфа, и вот...
     Сцена в актовом зале Военного госпиталя оказалась очень маленькой, а скоро я узнала, что ещё и скользкая! Выбегая к сидевшему посреди сцены «отцу», не понимая, как так получается, на одном каблуке по скользкому полу начала пересекать на возрастающей скорости сцену и скоро уехала к противоположной кулисе! В зале засмеялись. Кто-то выталкивал меня, сопротивляющуюся, из темноты на открытое место. В конце концов, робко подошла к отцу для разговора с другого бока...
     С моего выхода весь спектакль пошёл как-то не так, периодически зрители хохотали, и драма получилась похожей на водевиль. Когда Витя Литвиненко нервно ударил меня плашмя папиным ножом, неожиданно от ручки отвалилось лезвие, от удара было по-настоящему больно.
По сценарию меня убивали второй, первым пострадал Серёжа Кваша. Он был очень высоким мальчиком и, упав на сцену ногами к залу, практически перегородил собой сцену пополам. Пришлось упасть рядом. Сцена, как и положено, находилась на уровне глаз сидящих в первом ряду, поэтому зрители увидели перед собой две пары обуви – подошвы моих туфель и Серёжиных ботинок. На протяжении всего спектакля мне было мучительно стыдно, и когда мы с Серёжей показывали залу наши подошвы, стыдно особенно. Притихла, лежала с закрытыми глазами и боялась шевельнуться.
      Наступила какая-то особенная тишина, показалась долгой. Серёжа прошептал, что, кажется, можно вставать. Одновременно сели и увидели... занавес - не закрыт, а зрители - смотрят на нас! Мы снова упали, а в зале резко поднялась новая волна хохота!..
     После спектакля грустная Раиса Ивановна велела переодеваться... Больше нас никуда не приглашали.

     Много интересного произошло со мной в Тихоокеанске. И много лет спустя я всё вспоминаю мою дорогую Нин Санну Орловскую, классного руководителя нашего "А" класса, Галину Ивановну, учителя географии, на урок которой я пришла однажды загримированной, с тюрбаном на голове и в платье из простыни - "Послом Зимбабве", учителя математики Надежду Ивановну, научившую мгновенно решать геометрические задачи, и Раису Ивановну, благодаря которую, я вспоминаю наш спектакль или занятия кружка юных химиков, на которых мы распевали "Гаудеамус игитур...". Как собирали по осени манджурские орехи, макулатуру или металлолом, как танцевала и пела, участвуя в конкурсах художественной самодеятельности. Как, уснув после школы, проснулась в тёмной квартире, но увидела озарённые окна в доме напротив, поняла, что проспала начало первого урока, влетела в школьное платье и помчалась в школу. Она тоже светила окнами навстречу, но только потому, что вечером в ней работали кружки. Я перепутала утро с вечером и мне совсем не хотелось прогуливать уроки!
     Вот такая была в моей жизни школа!

     Вот такие рассказы для Лейлы.