Черешенный детектив

Эх! Что за время беззаботное – детство!
   Особенно - каникулы. Они, как и сейчас, начинались в конце мая и длились целу-у-у-ю вечность. Вот в теперешнем моём возрасте, год быстрее пролетает, по сравнению с детскими летними каникулами.
   Так как моя мама по призыву страны ( а вернее, по приказу вышестоящего начальства, потому что желания особенно никто и не собирался спрашивать у патриотически настроенных подданных), была отправлена со слезами на глазах поднимать целину в Казахстане, я осталась малолетним беспризорником- шкодой на попечении моей бабули, Лысенко Ольги Ивановны.
   Вот тут-то мой дар по организацию шкоды развернулся во всей его изощренности, Тем более моя фантазия кипела, выдумывая всё новые и новые проделки. ХОЛЕРИКИ отдыхают.
   Зализав раны, после бесславного падения в колодец верхом на сломанной черешневой ветке, Валентина, моя подружайка, вымолила прощение у своих мам-папы.
   (Об этом я писала в миниатюре «Таинственный колодец-душегубец»).
   Я, аки невинный агнец ходила, выжидая до срока, пока Вальки не ОТКИНЕТСЯ по УДО,со смиренной физиономией, давя на совесть и психику бабули, все те злополучные семь дней, пока, наконец-то (о! радость) родители не выпустили Валю после обеда на прогулку. Мы с Любочкой Васильченко и Надей Губской в нетерпении били копытами у её дома, в ожидании амнистии и освобождении заключённого под домашнюю стражу узника.
   - Всё! Больше не шкодим! А то может статься, что все каникулы просидим в заточении!
   Опрометчиво каемся мы. Решаем чинно-попарно прогуливаться лЕдями , проводя время в тихих и благочинных беседах, прогуливаясь в променаде по улице Орджоникидзе напра-нале... Виляя типа кринолинами и тем, чегой-то у тех ледЕй сзади. НУ, МЫ СЧИТАЛИ, это, то, что сзади - это у нас было. Э-ТО У НАС СЕЙЧАС ЕСТЬ.
   Валя Сгоникова, присоединившись к нам, завершала идиллическую картинку. Попарно, за ручки, прогулка ангелочков, даже пахло миррой... и как его там, а, да, амброй с , чего там в кадило налевают? А? Ах, да, ладаном...  По убывающей нумерации, по возрастающей нумерации улицы, по убывающей нумерации, по возраста…
   Ну, скучно ведь? Ходить туда-сюда, полуидиотками. А огонь в крови-то бурлит.
   Недельный простой без проказ даёт о себе знать. Чегой-то хочется такое сотворить, чтоб в газетах пропечатали.
   -  Вальк, а Вальк, а ведь черешню, что мы недолопали, гады толстозадые, скворцы оббивают. А косточками в меня сплёвывают! От же шь, мерзкие твари! Да всё норовят нагадить на тебя побольше, да пожиже! Да в темечко, ироды, целятся!
   Возмущаюсь я непристойным для интеллигентной птицы поведением наглых горлохватов-скворцов.
   - Не-а! Если мать узнает, что я опять на черешню полезла, она точно из меня чучело скворца сделает, - отбивается Валентина от моих происков.
    Зато другие, менее наеденные подруги, заинтересовываются кондицией и спелостью,  степенью сладости  и цветом лакомой черешни.
    В конце всяческих обсуждений решаем, что всё это нужно произвести тайно, под покровом ночи, дабы избежать огласки и увидения деяния сего неизвестным врагам и посторонним лицам.
   Решено! Ждём с воодушевлением вечера, настроение, приближающееся к эйфорическому!  Уже заранее колотится сердце в предвечерних сумерках. Цыганское солнышко уж стало всходить (я имею в виду Луну).
   Вечерелось. Всходила кровавая заря.
   Пора! Лезем через высоченный забор, выше человеческого роста. То есть, выше роста нормального взрослого человека. Любочку и Валю приходится подсаживать, перебрасывая их попенции через забор, именуемый бабулей «штакетником».
   Я, Чингачгук – Большой Змей, показываю правильную дорогу к вожделенной черешне своим соучастницам-сладкоежкам.
   Наконец-то, залезли, сидим, жуём, плюём – в смысле, косточки-то приходится сплёвывать. Не глотать же? А то аппендицит, засорение желудка с геморроем (что такое геморрой, в те времена слышалось, как Божья кара)… Да и вообще, без косточек черешни в пузо больше помещается.
   И надо же было в этот момент бабуле пойти в отхожее место.
   А я вам скажу малолетние и современные детки, что раньше все удобства располагались на огородах и центральной канализации ни у кого не было.
   Что такое удобства на огороде? Ну, это, типа биотуалетов, только намного хуже. Короче, деревянная будка под черешней.
   Бабуля сидит, а мы с перепугу ещё сильнее лопаем черешню и посыпаем косточками железную крышу био… простите, туалета.
   От такого стука мёртвые из могил бы повставали, а моя бедная баба Оля чуть в могилу не легла ибн жизни не лишилась.
   Ни жива, ни мертва она выползает на свет божий... В лунном мерцаньи сад серебрится (кстати, только тускло светила Луна, как сейчас помню и я уже об этом, вроде, говорила) и начинает от страха и гнева вопить:
   - Это что такое происходит! Что за негодяи наглым образом вломились на чужую территорию и пожирают плоды чужих трудов?
   В ответ – тишина, естессссссно…
   - А вот сейчас позову-ка я свою внучку, Люськю,  ужо она всех вас с дерева-то постряхаИть! Пошлепаитись, как гнилые груши к хорошей вашей матери!
  Да-а-а-а! Бабуля моя была грузной женщиной, поэтому лазать по деревьям всегда предоставлялось мне.
   Никто не поддаётся панике. Люська с нами! Стряхивать врагов с черешни некому! А вообще-то – страшно!
   Бабуля делает вид, что зовёт меня: - Люськя! Люськя! Подь сюды! Разговаривает она с мнимой мною через забор, вызывая, якобы меня, из хаты.
   Это никого абсолютно не пугает. Сидим, со страху едим.
   - И-и-и-и! Наглота-то какая, я их сгоняю, воны косточками плюються! Оглоеды! Отчемахи бесстыжие!
    - Ага-а-а-а! – Догадывается бабуля, сейчас пойду за ружжом и всех пальну солью!
    - У нас нет ружья! - Шепчу я трясущимся от страха подружкам.
    Те очень даже начинают сомневаться в отсутствии у нас ружья, лица от страха начинают светиться в темноте зловеще-синеватым цветом аки газовые фонари дореволюционных времен .
   Бабуля, наконец-то догадывается, что лучше сделать вид, что она пошла за ружьём и скрипнув калиткой, заходит за огородный забор.
   Тем моментом мы кубарем сваливаемся с черешни и «персигнув» через двухметровый забор, скрываемся в спасительной темноте улиц.
   Замечу, что на этот раз ни Любочку, ни Валентину не нужно было  подсаживать. Перелетели через забор Друмелями  - самостоятельно – без шеста – не – зацепив – ни – единым - волосочком - планку, именуемую забором  - Ласточки и Брумель отдыхают!
   Через несколько минут, сделав пару кругов бегом вокруг квартала, я, запыхавшись прибегаю домой и лицемерно спрашиваю, что случилось.
   В ответ бабуля мне рассказывает, как на наш огород налетела банда .... непереводимая игра слов..., шайка  мордатых воротил, отряд оголодавших верзил с мохнатыми ручищами и пудовыми кулачищами.
      - Человек десять, нет, пятнадцать. Все такие скуловороты, наглые и косточками плюються, изголяютьси надо мною. Все, как один, убивцы и рецидивисты! А один, он был самый главный, даже веткой в мине бросил, но я их всё-таки поборола!
    Торжествует взахлёб бабуля… и добавляет: - А ведь страшно было! Вдруг спустятЬси да побьютЬ?
   После этого я больше такие номера не откалывала. Бабулю было жалко. Вот же я , зараза, так пугать мою милую бабулечку. Иже и присно.
Хотя… Ночью… С дерева… запретно… оно так сладко…
                НО  - НЕЛЬЗЯ.
   Потом мы ту черешню и так доклевали, с то же Валькёй, Надькёй, Олькёй и иже с ними.Однако, уже днём и легально, но это уже не было так маняще-таинственно и не не не не интересно.
Просто и буднично, как…
                жизнь ЗАМУЖЕМ.

На фото подружки- черешнеедки,
Надя Губская и Валя Серебрякова.
На заднем плане не тот забор,
о котором писалось, уж поверьте мне.