Графические новеллы

Несмотря на плохую акцентуацию, очень хочется печататься у Кузьмина, особенно остро это ощущается на круглом столе по вопросам развития малых издательств, если ты еще способен хоть что-то чувствовать остро. Кузьмин говорит, что может говорить без микрофона, ты начинаешь думать, как было бы хорошо говорить без акцента, но всё это только мечты, беспроцентная сладость. Потом приходят люди с портвейном и предлагают смешные обложки для книг, например «Война и мир в комиксах», мучительно больно, вот плоская дихотомия, но что это значит, уже не придумать до завтра. Другие люди не ездят в метро, поэтому не нуждаются в обложках для книг, Кузьмин понимает, как хорошо ни в чем не нуждаться, а им это знание кровью глубокой дается (глубокая кровь – записать для вчерашней колонки), а мне это знание вовсе теперь не пригодно, заходишь в метро – все опускают глаза в свою войну, в свой мир, в свое временное перемирие сторон, и тебе нет места ни в одной из этих просторных рубрик, какие мысли приходят в голову после обеда – создать своё. Несмотря на плохую акцентуацию, Кузьмин намекает, что краденый воздух, как дым отечества, может немного горше, но на таких вершинах разница неощутима, вечером все достают самодельный проектор, смотрят в глаза, вспоминая свою Дину Дурбин, или каких-то других изнурительных женщин, жилы тянуть из себя никому не повадно было бы чтоб, можно мне вас любить потихоньку? Несмотря на всё вышеизложенное хочется печататься у Кузьмина на предпоследней странице перед перечнем книг, присланных в редакцию, тут понимаю, что я никого не люблю, значит зачем, просто так (список вредных привычек).