Телячьи нежности и коровье здоровье

   Долго работать в корпусе, совмещая работу сторожа и доярки, мне не пришлось. В хитро-устричном мозгу завфермой Максимовны изначально созрел план по переводу нас с Тарариной Надей для работы в родилку, так как родилка являлась своеобразным штрафбатом фермы из-за трёхразовой дойки, трёхразового поения телят и вообще, времени на домашнюю и личную жизнь оставалось только часов пять поспать и на работу.
   Доярки шарахались от родилки, как от пчелиного улья. Там работали или нормально задавленные жизнью и очень нуждающиеся в деньгах работники, или фанаты своего дела, каковой являлась Галя Корбутка, или наивные лопоухие новички грозненского разлива – имярек Тарашка и Ковтунка.
   За сим, поднатаскав нас в должностях сторожа и доярки в течение двух-трёх недель, кидают нас на амбразуры родильного отделения.
   Галя Корбутка работала в родилке и была профи по добыванию телят из коров. На раз-два ,телёнок появлялся на свет методом выдёргивания за передние (если роды, простите, отёл были правильными, без аномалий и отклонений от коровьих родонорм) или за задние, если всё шло аномально.
   – Ну, всё прекрасно! Видишь? Язык показался! Значит всё в порядке!   
   Корбутка радуется.
   – Раз дразнится и показывает язык, обойдётся без осложнений!
   В самом начале отёла показывался огромный, как Олимпийский мишка, пузырь, потом язык, и уж впоследствии все остальные прелести; вплоть до первичных и вторичных половых признаков, по которым определялось - бычок это или тёлочка.
   – Хватай его за ножки, завязывай верёвками! – это Тарашке, - тянуть будете с Людкой за два конца, а я буду голову освобождать!
   – Тёть Галь, ты его, главное, придержи вовремя, не то шлёпнется на пол с высоты коровы - убьём ведь ребёнка, тьфу ты, телёнка!
   – Не паникуй, прорвёмся! – вульгарно дерзит Тарашка.
   - И раз, и раз, и раз, и да-а-а-вай! Пошёл, пошёл, тяните, мать вашу, задушится телятко!!!
   Хрясь, шлёп, шмяк… Корбутка летит в рымбу, увлекая за собой новорожденного, извернувшись таким образом, чтобы упасть первой и принять в свои объятья телёнка, тут не твоё здоровье самое главное, а сохранение поголовья фермы.
   Чебурах, чебурах - улетаем на противоположную сторону мы с Тарашкой. Скользя по ровной глади прохода, смазанного для улучшения скольжения навозом, мы застреваем задами в рымбе, которая как функционально-обоснованная необходимость является приямком для сгребания туда навоза, стока мочи и других осознанно-необходимых отходов животноводства.   
   Доселе мирно отрыгивающие и перетирающие жвачку коровы вскакивают, как по команде, и всё четвероногое и двурогое содержимое родилки начинает вопить и реветь дурными голосами:
   – Бу-у-а-а! Му-у-у! Мне-е-е! -  Содом и Гоморра!..
   Таким образом, как мы потом выяснили, коровы заставляют новорожденного подняться на ножки и, уж будьте уверенны, будут мычать до тех пор, пока несчастный, мокрый, трясущийся телёнок не поднимется сначала на задние ножки, потом на передние коленки. Это вам не человеческий детёныш, год в пелёнках валяться. В мире животных процесс взросления намного короче - родился, встал, через год - взрослый. Пожалуйте на осеменение! Пора давать стране молоко.
   - Фу ты! Слава тебе, Господи! Сам встал на ножки! – всхлипываем мы, пытаясь восстановить дыхание и успокоить бурнотрепещущее сердце.
   Грудь взволнованно и страстно вздымается, увеличиваясь в такт с дыханием на три номера больше, и так же быстро теряет свой объём в процессе выдоха.
   Выражение «промокли до нитки» переиначивается во «пропотели до нитки», да ещё плюс купание в рымбе. Со спецодежды течёт, как с маскхалата пограничника в штормовую погоду.
   – Да-а-а! Жестока суровая действительность жизни животного мира! Если бы так орали на человеческого детёныша, и он бы с переляку вскочил и побёг бы, сломя голову, куда глаза глядят! – прикалываемся мы со смехом.
   – Ни тебе памперсы надевать не надо, ни год валяться в пелёнках, связанным по рукам и ногам, как Буратино на поле Чудес!
   – Давайте подтянем его поближе к корове, пусть она его оближет! – ещё одна разница между коровьими и человеческими родами, в способе купания новорожденного.
   Корова сразу принимается вылизывать телёнка, в то время как остальные, находясь на привязи, тоже высовывают языки, выворачивают всячески шеи, выпучивают дальше всякой возможности свои фиолетовые белки глаз (да, действительно белки глаз у коров не белые, а лилово-иссиня-фиолетовые) и пытаются делать лизательные движения в сторону теляти, завистливо сглатывая слюну.
   Соседкам иногда удается дотянуться до него и помочь мамаше в её работе над гигиеническими процедурами по высушиванию шкурки телёнка. Впечатление такое, как будто рогатики нашли бесплатный чупа-чупс и со смаком его вылизывают с пеной у рта. Особенно вкусно, судя по их тупорылым мордам, когда кончиком языка они выковыривали содержимое телячьего уха и периодически орали в него, для проверки, а жив ли телёнок ещё?
   От таких бесцеремонных воплей телёнок тряс головой, шлёпая ушами по своим щекам. После этого корова ненадолго успокаивалась и продолжала шкуродёрную процедуру. А как же ещё назвать этот процесс, если язык у коровы словно рашпиль? Если сомневаетесь, дайте корове лизнуть вашу руку один только раз, даю сто против одного, что второго раза вам не захочется. Бывали, однако, случаи и с осложнениями.
   Но об этом не сейчас, а позже…
   Баба Люся (это я)прекращает дозволенные речи до следующей главы под номером 6.