Повторение пройденного

С уходом от неё - ушли её друзья,
привычки их, родные, телефоны,
и песни общие, и предпочтенья книг,
и нормативность лексики с утра,
и уверенья их в расположеньи…

Все схлынули за ней,
все чужды стали мне,
что трудно было лишь вчера представить.

Но вот ушло...
А что не подошло, -
ни слов, ни сил, увы,
уже не нужно боле
на вежливый подгон,
для компромиссных целей,
для сохраненья чувств,
что шашкой толовой
давно уже сигнала поджидают.

Другие игроки пусть ищут тот подход
для диалогов с нею,
или дуэтов то ж ...

И будто целый мир, иль город отошёл
по синусоиде своих предначертаний,
оставив всё лишь памяти, стряхнув
с себя и блеск, и живость обладаний,
и веру слабую, что сильною казалась,
в незыблемость тех ненадежных снов.

Как странно, полудумая, взирать
на те развалины, на те следы – они
до девальвации твоей в глазах моих
не тем совсем именовались тут!

Иль сам упал я, думая, что ждут
меня везде?
Уверовав, что лучше еще будут?
Не может же мне нравиться одна-
всю жизнь?!

Пусть чудо хороша,
пусть лет на – дцать моложе,
но всё же почему
решил я, что негоже
быть дальше с ней?

Иль просто не люблю?

И вопреки нутру,
талдычащему о конце и смене,
пытаюсь удержаться босиком
на лезвии легенд о джентльмене?
Самцово- эгоизму вперекор?
 
И что теперь мне милые проклятья,
и слезы, и истерики твои?

Ушло.
И рухнул мир.
И отошёл с тобою.
Как я уж говорил...

Так детство, удивленье растранжирив,
нас покидает с виноватым видом,
к другим новорождённым возвращаясь.
Иль, может, ждёт нас с номером в архиве,
пока мы к стариковству подкрадёмся
и вновь впадём в него (по медицине!),
востребуя забытое по кругу.

Так страсть, по слухам, Фениксом взмывает,
входя не раз в одну и ту же реку,
но этого душа не принимает,
моя, во всяком случае, калека.

Для верности же,
став почти на Вы
и в узел увязав противоречья,
чтобы, не дай господь, сомненья проросли
в оправданности сделанного шага –
исполнить ритуал:
сменить машину,
и купить костюм,
который был бы не по нраву ей,
забросить музыку на некоторый срок,
чтоб личное утратили слова
и звуки, что совместно извлекались,
и сувениры спрятать по столам,
ну и, как водится, не забредать в места,
что пищу ностальгии подают.

Не говоря уже о мерах кардинальных:
о поисках совсем иного мира,
и цвета, и характера, и глаз,
способных затянуть и обезглавить
стереотипы прежние, что в нас
еще не рассосались по углам,
не обезврежены и, более того,
поддерживаются подло подсознаньем.

И дальше, дальше вдаль ...
Там мамочка – печаль,
оближет нас целебно и сурово,
душа нажмёт на новую педаль
и кану я, и прорасту я снова.

Пусть столь же незаметный, как Киже
и ближнего вокруг не узнающий,
но что с того, - ведь занавес опущен
и пьеса новая готовится уже.