Doomsday Book

Лорна Дун проснется в холодном поту – опять ее купили на рынке за три цехина, магнетизер из Люблина бросил их на прилавок, еще две моркови и крашеного цыпленка – нет подходящих ставок, этот колдун внушает доверие, письменность триедина. Как инструмент языка я звучу без сомнения плохо – эти хожденья по мукам, цветение юности, Ницше и Элюары, что ты знаешь о личности автора без предисловий, Софа? Она просыпается утром и думает – пишут одни кошмары, никто не возьмет себе труд подумать о маленькой девочке, беличий мех на шее, она могла бы сыграть Веласкеса в камерной постановке, но что-то не задалось, поставили оперу кривоколенношее и Марк Маронье описал премьеру, сидя на остановке. Можешь больше не приходить домой, не ставить чайник с фиалкой – в жизни много такого, о чем не напишешь даже в четверостишьи. Лорна Дун просыпается утром, выглядит очень жалкой, выглядит недописанной, словно волна в затишье.