Такое ведь врут...

- Вернулся я, впустите! – в ознобной тряске двери,
с улыбкой полоумною Луна,
но навалившись сытой ворчащей тушей зверя,
мне уши обложила тишина

Тут зашептали, шлёпая, и множась в изобилии,
а из окошка вывалился свет,
- Мы счастливы! – захлопали, потом заголосили, -
- Подите вон, вас в списках больше нет!

И кто-то из постелей - Так, значит, вы – ОТТУДА?.. -
(С водою вздохи мощно - в туалет!).
Постели заскрипели - Вовек вас не забудем,
но что поделать, раз вас в списках нет...

           (Грезит кот с душевной раной, ищет крышу в стельку пьяный.
           Что-то здесь не так, цыгане, что-то здесь не так,
           Пляшет конь в хмельном угаре, под надрыв блатной гитары…
           Что-то здесь не так, бояре, что-то здесь не так…)

                А я тогда к прохожему – Прохожий, вы тут здешний?
                Где жил я, - может, тут? а может, там?..
                Но, Боже, как похожи мы! – Прохожий – безутешно:
                - Да все одно и то же мы, болван!

                - Но как же списки?!..– страстный хрип выхаркнула глотка,
                (органом застонали поезда!...),
                - Видать, - возникла властно внушительная тётка, -
                твоя, друг, закатилася звезда…

(Люстрою звёздной дрожит небосвод,
арией слёзною молится кот,
грозными храпами вторит народ,
звёздочку лапами кот достаёт,

Там меж галактик есть сбоку проём,
там мы с котом без труда проползём,
в этот проём мы вопрос пропоём, -
- где наша улица, где же наш дом?,
где же?…)

               - Чего обвисли мордами? - сочувствовала тётка, -
               навалом тут в траве слинявших звёзд.
               - Я как грибы их, - вёдрами - ввернула тётка кротко, -
               возни потом, - строчить наверх донос

               Я – к вёдрам, роюсь истово, - Гражданка тётка, люди!
               Да вот она, ишь, источает свет! Цепляй назад и быстро чтоб,
               я снова в списках буду!
               - Куда цеплять, тебя же в списках нет

Струн ворчанье рвАнное, выпивка нирвАнная,
нам ведь это не впервое - между небом и землёю,
памятью икается, в слёзной пьяни кается
воровской цыганочки рассказ,
как:

где-то сани чинят к лету, солят на зиму котлеты,
и поэтому поэты воспевают, как:
в Тел-Авиве ли, Рязани, препираться мы не станем,
у экрана на диване, обсуждают, как:

(С мелодией то же, что с нашим котом,
 Где эта улица, где этот дом)

              ...как тАм, где надувшись, бубнит саксофон,
              где в вальсе сцепился с подносом гарсон,
              где скатертей морды все в крови вина,
              там кто-то умолкнет, вдруг вспомнив меня,
              взасос к рюмке нежно прильнёт и сглотнёт,
              и врежет небрежно шальной анекдот

              ...И где стекло-башенных скал будто лес,
              где в брюхо небес лес тот кольями влез,
              под стогом волос, в раскаляющем сне,
              шепнёт кое-кто кое-что обо мне,
              в калачик свернётся, куда-то пошлёт,
              зевнёт, улыбнётся, и, может, вздохнёт

              ...И будто б есть город (такое ведь врут!...),
              где мы ещё в списках, где милостив суд,
              коты не сдирают там звёзды с небес,
              прохожие знают, где дом и подъезд,
              там кони гуляют, там песни поют,
              там дверь открывают, там всё ещё ждут

              Где эта улица, где этот дом?...