Дорога в Я

НАЧАЛО ПУТИ

Мне мало интересно то,
Что происходит со мною.
Зато,
То, что во мне,
Мне интересно.
Как Америку сам себя открою.
Тресни,
Небо, от зависти к пространству,
Свободному от пыли непостоянства!
Тресни от зависти к света обилию!
Пусти!
Я из трех кораблей вывожу флотилию,
Нахожу в океане обыденности признаки верного пути.
«Вера»!
«Надежда»!
«Любовь»! –
Это корабли!
И, вот уже в горизонте берег.
Извольте попробовать обжить!
Да, что там Америка?
Разжигая зависть всех Европ и Америк,
Начинаю быть!..

Ветер.
Степь.
Костер в ночи.
Птица тайная кричит…
Морось.
Ветер.
Темнота…
Вдруг, из неба: «Тра-та-та!»
Гром и молнии – цунами ощущения кончины!
Одиночество – возможность быть бессильным для мужчины…

Слабость моя – во мне.
Кто её видел?!
Враки!
Никто не видел.
Ни в любви, ни  в драке.
Нетерпения дрожь в спине,
Словно конница мчится в битву в угаре!..
Милая, подойди ко мне.
Моя душа – материк в пожаре…

Нервы…

Плащаницею утра обернуто тело.
Живое.
Любящее.
Ноющее от болей многих.
Мне до себя сегодня есть дело.
Разверну.
Умою росою.
Соберу в дорогу.
Пойду хоть пешим.
«Вера», «Надежда», «Любовь» - мои руки и ноги.
Вот странно:
Грешен,
А ноги от Бога даны в дорогу!
Долго идти к себе.
Не все успевают.
Прав классик: жаль, что люди не летают.
Но в этом деле я буду успешен.
Знаю.

Я пользуюсь успехом у женщин.
Зачем мне это?
Похваляться?
Лишний груз даже признаваться.
Но если открывать себя, то честно:
Иногда поддаюсь.
Нравится быть успешным у женщин.
И не нравится быть грешным.
Рвусь, крошусь,
Зарекаюсь,
Заглядываюсь,
Забываюсь,
Глазами въедаюсь до селезенки и упиваюсь трепетом женским…
Сам на себя смотрю со сторонки: «Фу!.. Противно!.. Мерзко!..».
Снова благоразумен…
Вечная пытка.
Кровь, ты помнишь любовь в кибитках?
Наверное, помнишь, как горизонт умер,
Когда наступила первая ночь степи,
Когда, как из звезд свеченьем
Эта дикая пытка
Полилась в жилы танцами, пеньем…
Тысячи лет ночей и тел
Ген создавали глаз черных.
Вороном степь полнит подсознанье.
Конное ржанье
Дрожит по жилам,
Когда не любить уже не по силам…
Ты помнишь!?

Раб убиенный
В любовных утехах при жизни не пылкий
И всадник - весь воля,
Барин, изнеженный шелком с духами,
И дикий разбойник, забывший о бане –
Все, кто, возможно, участвовал в древе,
Вы не довольны наследником странным!?
Знаю.
Я знаю,
Стихи не от вас.
И не от вас ощущение Бога!
Пешим порядком приближусь немного
К тайне,
Что сам для себя есть сейчас.

ОПАСНОСТЬ БЕЗУМИЯ

Что я умею?
С делом, без дела жизнь накидала умений, смекалки…
Где сам собою,
Где из под палки,
В спешке и нервах,
В ученье,
В ошибках
Мало, что понял.
Мало, что сделал.
Лишь суета с ощущением зыбким
Осмысленности и усталости…

И не далеко до старости.

Но любовь была-а-а-а!
Была.
Есть!
И будет в веки!
Любви материк в одном земном простом человеке!
Леса,
Горы,
Поля,
Моря,
Реки и жилки золота –
Все любовью полно от сапог до ворота.
И выше ворота до маковки…

Мне бы писать стихи в пещере каменным углем
Странными знаками.
Может быть, слов о любви в лексике с годами прибавилось.
Эволюция – девка глупая.
Значит, я ей понравлюсь.
Первобытные земли
Аршинами в глобусах –
Вот даже не весь я.
Это только ресниц размах над чернотой кратерной зрачков, пожирающих небо.
И море, и небо одним глотком пил не раз.
Пиры мои бесшабашные,
Нежные,
Пышные.
Купался в озерах женских глаз.
Остались женские глаза любовью выжженными.
Бог воздаст
И за любовь,
И за терпение…

Сам перед собою стою и веду изучение.

Не так, чтоб очень хорош, кошерен.
Даже местами не кошерен совершенно.
Но та доля себя, что отдана другим –
И есть те полцарства, которыми жив.

Знаешь, милая, было утро, когда я маленький – маленький пил молоко из груди и понял: есть выбор.
Тогда это был выбор груди.

Годы бродило идеями чрево.
Годы смятений томили рассудок.
Сначала менялись: правая – левая.
После менялись носители грудок.
И вот теперь, вырастая до старости, я выбираю к себе направление.
Не то, чтобы выбор: хорошести – гадости,
Просто найти бы себя…

ОБЪЯВЛЕНИЕ:

Пропало с годами в себе содержание.
Предназначение кем-то похищено.
Други – мужчины и милые женщины,
Вы проявите побольше внимания:
Может отыщите?..
Может отыщутся…

Надо мною всходит небо светом утренней лазури.
Обрести себя бы мне бы…

Что отдал, то и вернули.

Вербы, качаясь, напомнили главное.
Вербы в цветенье полны воскресения.
Вот же то самое-самое главное:
Вера, надежда, любовь…
И терпение.

Много терпения.

Мно-
го
тер-
пе-
ни-
я.

Буду терпелив и настойчив, как ветер,
В деле исканий себя в этом мире.
Вера, надежда, любовь – это крылья.
Крылья мои, развернитесь пошире!

Лечу.
Высота.
Скорость.
Обзор.
Я хочу взглянуть себе в глаза в упор…

Я сумасшедший?..

ЛЕСНАЯ ИЗБУШКА

Сколько дорог, бездорожья и срока
Было потрачено в поисках смысла!
Знаешь, любимая, как коромыслом
Носят тяжелое бремя порока?
Часть территории в сердце укрыта
Зеленью, синью лесов и созвездий.
Там беспорочный светящий наездник
Кружит по небу всю ночь свою свиту.
Там в многотравье полян видел россыпь
Жемчуга нежного брызгами света:
Пряный рассол из росы и секретов
Нового утра – туманная проседь.
Мудрый глухарь уходил в безопасность,
Крыльями ветви с деревьев сбивая.
Там под полкружки горячего чая
Мне открывалась моя непричастность
Миру машин, многолюдья и крика.
Там заменяет сиропы и колы
Черная, словно межзвездий проколы,
Сладкая, нежная кровь голубики.
Там по натянутой коже палатки
Гордый кузнечик горнил мне приветы.
Там ты была,
Хоть не знаешь об этом:
В сердце моем волчьим воем была ты…

…Тайга горит, как умирают дети.
Страшно.
Жалобно.
Почти покорно.
Ты видела глаза опаленного ворона?
Они безысходным ужасом черны.

Так и во мне
Обугленный край –
Сердце горящими криками пышет.
Мохнатой скалою вверх поднимаю
Душу свою…
Выше,
Выше,
Все выше!..

Может увидишь?..

Реки текут.
Годы идут.
Сроки проходят…
И сроки приходят.
Все много раз в первый раз происходит.
Так и любовь.
Если деды не врут.

Там в затаеженном царстве шамана
Нет ни церквей, ни крестов по проселкам.
Только часовни торчат, как иголки
Редкой щетины на совести пьяной.

Вера.
Надежда.
Любовь…

Сера.
Невежество.
Кровь…

Да.
Я оттуда.
А ты говоришь,
Что стихи – это чудо…

Это смола, что питает деревья.
Это побег из страны суеверья.
Это зарок, что я больше не буду
Жить перед Богом, в Бога не веря.

…Да, это чудо.

КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ

Чудо случилось.
Маленький мальчик видел вершины эпохи в граните.
Правда, сказали ему: «Отойдите…»,
Но любопытство уже проявилось.

Красная площадь цветов Иван-чая
В ноги кедровых солдат при параде,
Нежные руки растений ломая,
Падала ниц…
Словно девка нагая.

…Мечтающая
О
Любовной
Награде.

Длинные свитки реки
И талмуды
Древней науки
Играния в карты,
Знойных покосов стога – изумруды,
И исцарапанность бранная парты –
Все испарилось в мгновение ока!

Тогда первый раз я и умер до срока
В нелюбви…

Но через шрамы ледового века
Природа рожала во мне человека…
…Опять.

Небо мое песни поет
«Полюшко-поле»…

Теперь я живу…
Я живу на асфальте дорог и событий.
И наяву
Хочется выть мне!
От страха и боли
Хочется выть,
от себя в скудословье…

Но!
Я не буду!
Хватит мне слов:
«Вера»,
«Надежда»,
Если последним словом «Любовь»
Станет!

С виду – улыбка.
Рост – два без кепки.
Чист и опрятен.
Выбрит и крепок.
Что же внутри изнывает так сильно?

Может, как в хлебе тюремном напильник,
Там затаился и к ночи притих
Орудием вольности маленький стих?

«Яблочки моченые,
Огурцы к столу.
Девочки влюбленные дарят поцелуй!..», -
Скок-поскок на листок розопламенный стишок…

Нет.
Не то.
Стоит комок.

Да что же это такое!?

Где же я в себе самом?

Душа – островок горя.
Голова – дурдом.

Знаешь, дорогая, завтра будет дождь.
Я знаю.
Я многое знаю заранее.
Знаю, что ты не уйдешь.
Знаю, что ждет признание…
Мною твоей правоты на предмет гардероба.
Впрочем, это знаем мы оба…

А еще знаю послание,
Которое утро сложило для облака
Тонкою рябью воды по Байкалу:
«Пока, милое…пока! …Я убегаю».

Пока, милая! Пока! И я убегаю
В себя
Искать мою Красную площадь.
Себя искать.

ИСТОКИ ПРОЗРЕНИЯ

Помнишь, заборы белили ветрами?
Не было в свете заборов шелковее.
Жадно мальчишки скребли их ножами,
Свои имена прорезая в истории.

Радугой высились утра туманные
Над тишиною озябшего озера…
Разве мы были б друг – другу желанными,
Если б не зорь одичавшая розовость,
Кровь пропитавшая?

Гаснет уставшая
В небе свеча.
Новое утро еще осторожно.
«Завтра» в оранжевых новых лучах,
Как и вчера, настает.
Так положено.

Вот еще часть меня...
Потерялась.

Я не буду пенять на условия, беды, провинцию, занятость.
Ты со мною измаялась?
Знаю, измаялась.
Но что же мне делать?

Еще не старость…
Всего – усталость.

Ищу, ищу, ищу…
И в поисках теряю.
Только любовь копится стоном оранжевым, радугой прерванной, криком и громом.
Жди меня дома.
И я буду знать,
Где мне последнее счастье искать.

Космос прогнулся под грузом вопроса:
«Сколько стиху вычищаться до блеска?»…

Знаешь, я был очень смелым матросом
В лодке к происходящему интереса.

Веслами резалось море познаний.
Чьи то головы бились о стену
желаний.
Кто-то, разрезав и шею, и руки,
Истекал кровью рифмы
На кортик разлуки.
Где-то томилась, по реям провиснув
Парусом скомканным,
Тяга к жизни.
И, наконец, чтоб понять силу смерти,
Я сам много дней гнил в застойной газете…

Тебе интересно?

Наверно, не очень.

Но как без этого были бы ночи
Наши пронзительно любвеобильны?
Надо же было скопить силу страсти,
Чтобы сказать тебе первое
«Здравствуй,
Родная…».

Вера, надежда, любовь.
«Суета сует – все суета», - сказал Екклезиаст.
Только вера,
Только надежда,
Только любовь.

Здравствуй, родная!
Я на минутку.
Только возьму с собой взгляд твой влюбленный.
И убегаю опять окрыленно.
Опять убегаю
В поисках
Сути
Своей…

Жди меня дома.

КУЛЬМИНАЦИЯ РАЗРЫВА

Ромашками тропинки и дороги
Обелены, оправданы, согреты.
Я отдохну там, милая, не много,
Не помня: кто я,
Не зная, где ты.
И от намеков белых на гаданье
Мне станет сладко,
Мне станет мило.
Но, вдруг, покажутся неумными исканья
Себя по миру…
С собой вне мира.

Факелом ладони обжигая,
Заря под вечер идет нагая.
Под фраками за нею выступают,
Как суть иная,
Все ночи мая.
И знаю: жив я,
И ты – живая!

Родная,
Расскажи мне о рассвете,
Где нет сиротства в глазах влюбленных,
Где распускаются сирени…
И букеты
Исполненностью страсти под балконом
Тебе сонетным
Пылают звоном.

И расскажи мне,
Кто я?
Тень ли себя от рождения,
Или зачаток грядущего крика?

Кто я?
Скажи мне об этом не резко, не громко.
Под сенью рассветного яркого лика
Не я ли себя рвал бумагой и комкал
Стихи в недовольстве и муках обиды?

Это был я.

Но кто я – не видно
Даже тебе?..

Книги тоннами печатного развала лежат в голове, по прочтеньи закрыты.
Карты географов, свитки историй,
Древнеславянские корни и звуки…
Сколько ненужной навязчивой муки,
Горя и споров?
Споров и горя
Во мне накопилось досыта!
До ора!

Прочь, надоевшая лживая свора!..

Через кирзу и колючесть уставов танковым мозгом я был.
Был машиной.
Видишь, как горы вздыбили спины,
Меня называя лишь: «эй, ты, который…»!

Я не хотел резать мягкое траком.
Но, вопреки себе, резал и резал.
И, управляемый маршевым тактом,
Сам же себя пил из сердца порезов.
Кто я, родная?
И где потерялся?
Утром проснувшись, умывшись, побрившись,
В зеркало вдруг на себя обознался
Когда?

Ночь опустеньем полнит города.
Космос подвластен мне в дерзком полете.
Мегабиноклями шарю пространство.
Где мои части?

Кометами страсти
Поразлетелись.
Вы их не найдете.

Их на своем пути я и сам, безвозвратно отвержен,
Уже не смогу опять обрести…

Я сегодняшний, совершенно не я прежний.


Я – это ТЫ

Не было долго мне света в достатке
Знойными стихоброженьем ночами.
Так очень вовремя мы повстречались,
Что удивились счастливые сами.
Знаешь, родная,
Я весь был в лукавстве, всех вопрошая
О сути и смысле.
Я понимаю!
Я сам понимаю:
Поиски сути мои – это вымысел.

Вера!

Надежда!

Любовь!

Что искать?
Что мне искать, когда ты есть на свете?
Взоры твои принимать,
Собирать
В самого нежного счастья букеты,
Что всех букетов, конечно же, краше…

Вера для Бога, для жизни, для света.

Надежда – себе для стихов и рассветов.

Ну, а любовь неуемная – это…
Это и есть содержание наше.

Милая,  я нашел!..

Как хорошо
Быть с тобою на свете!
Звезды метелью слагают сонеты
Нашего счастья.
Любимая, здравствуй
Блеском зори и дыханием чуда!
Больше искать ничего я не буду…

Я
Все
Нашел.