Л. А. Полыковский. опыт биографии

Я родился 1.06.1950 в г.п.Богушевск Сенненского района Витебской области. Мой отец пришел с Великой Отечественной войны весь израненный, с одной ногой, вторую ампутировали после ранения. В 1952 г. он умер от неудачной операции в военном госпитале г. Витебска, когда мне было 2, а моему брату Михаилу - 4 года. Моя мама попеременно работа то швеей, то продавцом, хотя  мечтала быть воспитателем яслей, но работала воспитателем лишь до войны, ибо в эвакуацию потеряла все документы об образовании. Вначале мой отец работал продавцом в керосинном магазине, затем после его  смерти, отца сменила мать. С 1952 по 1957 гг. меня  и  брата  воспитывали мама и бабушка (мать отца). Младший сын бабушки погиб под Сталинградом и она получала на него пенсию от военкомата. У нее из родни остались только два внука, невестка (моя мама), племянники и брат, который вскоре умер. В 1957 г. у меня появился отчим. Бабушка моя умерла в 1964 г. от кровоизлияния и  обширного  инсульта. Последние годы жизни она страдала старческим маразмом. Если верить документам, она умерла в возрасте около 90 лет.
С детства я увлекался сказками, фантастикой, научно-популярными книгами по астрономии, физике, биологии, статистике, демографии, философии. Как только в нашем доме установили радио, я увлекся политикой. Так в школьные годы я запомнил сведения о населении и столицах всех государств и колоний, имена всех известных
политиков, географию городов, посещал и любил лекции о международном положении. Завел я много общих тетрадей (тогда они стоили дешево) и записывал в них философские понятия, справочные сведения по физике и астрономии, населению государств, народов и городов, о рождаемости, смертности и естественном приросте  населения, детской смертности. Все эти тетради хранятся в моих архивах. Учительница географии Шилько Н. называла меня ходячей энциклопедией.
Очень большое значение для меня имело общение с моим старшим братом Михаилом. Мы с Мишей играли в волшебную страну, подобно тому, как  Лев Касиль придумал с братом Швамбранию. Я в беседах с братом предлагал различные физические идеи, мысленно  апробировал их, а Михаил как бы вдыхал жизнь в жителей этой сказки. Вспоминается, например, принцип вложенных  бесконечностей, принцип относительной независимости высоты структурной организации от физических масштабов систем. Впоследствии, в переписке с однокурсниками и знакомыми и во время поездок в колхоз я записал  некоторые события этой выдуманной нами сказки в общие тетради. Там же в колхозах, по просьбе скучающих коллег я сочинял и другую фантастику.
Уже со школы у меня зародилась мечта стать философом.  И я со своим чисто гуманитарным стилем мышления решил, что  я  буду плохим философом без физико-математического образования. Поступить в университет на философский факультет я не надеялся и потому в 1967 г. предпринял попытку поступить в Витебский пединститут по специальности математика, но срезался на письменном  экзамене  по математике. Для гуманитария по призванию в этом нет ничего удивительного. Тогда вместе с одноклассником Зайцевым я поступил в Витебское профессионально-техническое училище на механика  наладчика швейных машин, но через месяц ушел оттуда по настоянию мамы. Несколько месяцев я проучился в школе-магазине на мясника, но и  там у меня дела не пошли. Все это время я готовился к институту, читал очень много научно-популярных книг и журналов по физике, космологии, философии естествознания. Особенно меня интересовали журналы: "Наука и жизнь", "Техника-молодежи", "Знание-сила", "Химия и жизнь", газета "За рубежом". Из книг на меня особо сильное впечатление произвели произведения С.Т.Мелюхина по философским проблемам материи.
Перед окончанием 1967-1968 учебного года брат Миша пригласил меня вести математику в 8-м классе Бественской восьмилетней школы, Ходцевского сельсовета, Сенненского района, где он работал тогда. Я отработал в этой школе один месяц и принимал экзамены по математике за восьмилетнюю школу.
А в 1968 г. я поступил в Витебский государственный педагогический институт имени Кирова (сейчас Витебский государственный университет имени П.М.Машерова). Но наиболее меня интересовали не педагогика, не методика физики, а астрономия, квантовая механика, философия. И именно общественные дисциплины:  история КПСС, философия, политэкономия, научный коммунизм мне давались на редкость легко. Очень удачно у меня прошел экзамен по астрономии. Преподаватель астрономии Цветков отличался исключительно сильным темпераментом. Были случаи, когда он сбрасывал студентов с лестницы. Но мне он поставил пять, когда я только начал отвечать  на второй вопрос экзамена.
На госэкзамене по философии преподаватель философии Слемнев Михаил Александрович, тогда еще ассистент кафедры философии, сказал мне: "Молодец философ, тебе надо идти в философы". Это была первая оценка моих способностей философом-профессионалом и она определила мою судьбу. Ведь еще во время педагогической  практики я и мои преподаватели:  декан  физико-математического  факультета Харлан, зам. декана Позойский, преподаватель методики физики Ткаченок решили, что учителем я не буду, не  подходящий  психический склад характера. Это решение то-же предопределило мою судьбу.
Но, тем не менее, я после института в 1972-1973 гг. работал 1 год и 2 месяца учителем физики и математики в Лучезарненской восьмилетней школе деревни Красный Берег Сенненского района (в 2002 г. эту школу закрыли). Причем директор школы Тестов сам пригласил меня, поскольку знал моего отца. Смерть моего брата Михаила так повлияла на нашу маму, которая жила в Богушевске,  что она решила переехать вместе со мной и отчимом в Витебск. В ОБЛОНО меня долго не хотели отпускать из  системы  народного  образования. Пришлось признаться, что у меня не получается работать в школе. И меня отпустили. Из школы я уволился в октябре 1973 г. И мы втроем: мама, отчим и я переехали в Витебск. Сменили две квартиры и потом купили полдома. Потом наш дом пошел на снос, и нам дали вначале временную двухкомнатную, а затем трехкомнатную квартиру.
Я устроился программистом в Витебское ПКБ АСУ и отработал там с ноября 1973 г. по 15.02.1999 г. (25 лет). Однако программирование экономических задач никогда не было смыслом моей жизни.
Я мечтал и готовился к учебе на философа и покупал много книг по философии. Написал я в Московский государственный университет Серафиму Тимофеевичу Мелюхину, книги которого по философским проблемам материи и бесконечности меня тогда наиболее занимали. Но в ответе мне он только посмеялся над моей идеей  относительной независимости высоты организации от физических масштабов  систем. Написал я в Институт философии и права АН БССР с  изложением  той же идеи. Ответил мне кандидат философских наук  Дмитриев.  Теперь его уже нет в живых. Он критиковал мою идею. Написал я и Горолевич Тамаре Артемьевне под впечатлением ее книги о бесконечности, которая занималась философскими проблемами космологии в том же институте. В письме к ней я уже писал о неисчерпаемости  материи. Она мне ответила, что у меня хороший каркас идей, нужно работать и посоветовала обратиться к Кандыбо Галине Владимировне,  которая занималась теорией материи и работала в Минском институте культуры. Пришлось ехать в Минск и встретиться с ней в этом  институте. Но она не проявила никакого интереса к моим  идеям, сказала, что уже отошла от темы материи. Но все же она попросила меня  написать план реферата и прислать ей. Я так и сделал, но ответа не получил.
А в ноябре 1973 г. я поступил на аспирантские курсы  при Витебском вете-ринарном институте (сейчас это Академия ветеринарной медицины). Философию на курсах вели Аздуни Сурен Томасович (недавно он умер) и Степанов Иван Андреевич (тогдашний зав. кафедры философии Витебского технологического института Легкой промышленности (теперь это Технологический университет). Когда я познакомился со Степановым и рассказал ему о своих планах и идеях, он посоветовал мне изучить книгу А.К.Манеева "Философский анализ антиномий науки" (она как раз была в продаже) и искать научного руководителя. Эта написанная сложнейшим языком книга мне очень понравилась и произвела на  меня  неизгладимое  впечатление.  И  под влиянием этого очарования я и написал письмо ее автору  кандидату философских наук, старшему научному сотруднику сектора диалектического материализма Института философии и права АН  БССР  Алексею Климентьевичу Манееву, не особенно надеясь на быстрый ответ. У меня уже имелся горький опыт. Одновременно я написал и  кандидату философских наук Самуськевичу, который работал в университете (БГУ)
и занимался проблемой бесконечной иерархии систем. От Самуськевича я ответа так и не дождался, а вот от Манеева ответ пришел примерно через неделю. Причем его письма обладали такой совершенной логикой и таким уважением к собеседнику, что я под влиянием именно Манеева отказался от многих занимавших меня идей, в  частности и от идеи бесконечной иерархии систем.
А.К.Манеев за короткое время убедил меня, что  мне  надо идти в философы и уговорил меня подать  документы  в  аспирантуру при Институте философии и права АН БССР. Так я и сделал. Он согласился, причем с радостью, быть моим научным руководителем. Тема моего вступительного реферата определилась следующим образом. В то время я занимался в университете марксизма-ленинизма. Философию там читал Аздуни С.Т. И я подготовил для этого учебного заведения реферат по проблеме оптимизма. С помощью А.К.Манеева я из этого маленького реферата подготовил довольно внушительную работу объемом в 173 написанных от руки страницы под названием: "Философские и естественнонаучные основания  оптимизма  свете марксистско-ленинских учений о неисчерпаемости, несотворимости и неуничтожимости материи". Манеев оценил мой реферат  на отлично. Затем я сдал вступительный экзамен по  диалектическому и историческому материализму на отлично. Помню, принимали у меня экзамены доктора философских наук Д.И.Широканов, Бабосов, Савостюк, Жбанкова, можно сказать широко известные  философы  Беларуси. Но поступить в аспирантуру мне не удалось. Я срезался на английском языке. С этим языком у меня было в школе все хорошо, но потом наша богушевская учительница английского языка Певзнер Нона Абрамовна уехала в Витебск, и три года у нас в Богушевской школе N 2 вообще не было преподавателя этого языка. Кажется, когда я учился в девятом классе, учительницу английского языка нашли и, с «горем пополам», экзамены по  английскому языку  у  нас  приняли. В Педагогическом институте мне очень нелегко было  сдать  экзамен по английскому языку на "четыре". Особенно трудно мне  давались переводы и произношение. И вот именно английский язык сыграл роковую роль в моей жизни.
Итак, я подал документы в ту же аспирантуру на соискание ученой степени кандидата философских наук. Несколько лет я усиленно готовился по английскому языку у репетиторов и на курсах английского языка при Витебской областной библиотеке. Одновременно я стал переделывать реферат в кандидатскую диссертацию.  Называлась эта работа: "Проблема оптимизма в  марксистско-ленинской  философии". Сдал я три кандидатских экзамена (диалектический  материализм  на "отлично", исторический материализм на "хорошо", а историю философии со второго захода на "удовлетворительно"). А вот на кандидатском экзамене по английскому языку я снова срезался. В 1981 г. состоялось первое обсуждение моей диссертации и  оно,  как  потом стало ясно, оказалось последним. На обсуждении диссертации выступили кандидаты философских наук А.И.Петрущик и Т.А.Горолевич, аспиранты Трофименко, А.М.Захаров и Л.В.Кривицкий.  Из  них  только Кривицкий дал позитивный отзыв на диссертацию. Сейчас он кандидат философских наук. В заключении тогдашний заведующий сектора диалектического материализма Д.И.Широканов (член-корреспондент АН БССР, он некоторое время в середине и конце  80-х  годов  работал директором института философии и права  АН  БССР)  порекомендовал мне переработать диссертацию и изъять из нее идею А.К.Манеева о бессмертии на основе биопсиполя. Я от этого отказался и попросил оппонентов письменно изложить замечания. После обсуждения диссертации А.К.Манеев посоветовал мне найти двух докторов наук, которые бы поддержали диссертацию.
И я занялся поиском оппонентов. Написал я многим философам. В то время был еще жив замечательный ученый Борис Григорьевич Кузнецов (доктор экономических наук, энциклопедист), который тогда, по моему мнению,  был  лидером  исследований  оптимизма  в СССР). Я нашел его московский адрес и обратился к нему с просьбой дать отзыв на мою диссертацию. Ответа я от него не получил, но А.К.Манееву он ответил отказом, посетовав на то, что он очень болен. И действительно через некоторое время он умер. Доктор философских наук, Ю.А.Харин из Минского радиотехнического института, уже дававший мне положительные отзывы на статьи, прочитал по просьбе А.К.Манеева мою диссертацию, написал мне свои замечания. Он, в частности, подсказал мне созидательную функцию оптимизма. Его замечания помогли мне при доработке рукописи. Московский философ Попов (доктор философских наук, автор книги "Социализм и оптимизм")  от оппонирования отказался, поскольку ему как члену Высшей аттестационной комиссии запрещено оппонировать на  защитах  диссертаций. Ленинградский философ А.М.Жаров (доктор философских наук, специалист по проблеме времени, горячий  приверженец  идеи  бессмертия, отразивший эту идею в своих статьях и докторской диссертации) ответил на мое письмо, но от оппонирования отказался.  Впоследствии он отказался и от предложения И.В.Вишева от сотрудничества по проблемам бессмертия. Авторы книги по геронтологии Карсаевская и Шаталов вообще не откликнулись на мою просьбу оппонировать при защите. Как-то Шаталов прислал мне отрицательный отзыв и на мою статью по оптимизму. М.А.Слемнев, витебский философ, доктор философских наук, мой институтский преподаватель философии, прочитал мою диссертацию, но отзыва так и не дал, сославшись на то, что с  его мнением не посчитаются.
Только два человека  одобрительно  откликнулись  на  мою  просьбу. Это кандидаты философских наук Игорь Владимирович  Вишев (Челябинск) и Владимир Иванович Синютин (г.Ленинград). На Циолковских, а затем и на Федоровских чтениях я с Вишевым и его  секретарем Верой Ивановной визуально познакомился. Мы с ним много беседовали, и он очень хотел, чтобы я защитил  свою  диссертацию. Он меня познакомил и с другими учеными и энтузиастами  бессмертия  и воскрешения: доктором филологических наук Светланой  Григорьевной Семеновой (пропагандистом космистского христианского реформизма и идеи воскрешения Н.Ф.Федорова) и врачом Сергеем Дмитриевичем Чирковым (пропагандистом идей бессмертия по  Циолковскому). Несколько лет назад наша с ним переписка  по  недоразумению  прервалась. Судьбу В.И.Синютина я описал в очерке "60 лет теоретику оптимизма" в  моем бюллетене "Человек, Вселенная, бессмертие". Его, к сожалению, уже нет в живых. Он написал прекрасную книгу "Диалектика пролетарского оптимизма", защитил докторскую диссертацию по проблемам оптимизма. После смерти Б.Г.Кузнецова я считал его лидером философских исследований оптимизма. Мы переписывались с  ним вплоть до его смер-ти.
И.В.Вишев посоветовал мне съездить на Циолковские Чтения в Калуге.  Встречи с учеными на этих Чтениях и их выступления произвели на меня неизгладимое впечатление. Здесь собирались ведущие советские философы, медики, физики, космонавты, другие специалисты, занимающиеся проблемами освоения Космоса и Космической философией, глобалистикой, НЛО, межзвездными перелетами, палеокантактом, биоэнергетикой. На этих Чтениях выступали и некоторые космонавты (Березовой, Серебров и т.д.), родственники  Циолковского  (в частности его внук). Посещали мы музеи Циолковского и Космонавтики. В Калуге выступали В.В.Казютинский (кандидат философских наук), А.Д.Урсул (академик, философ), Ю.А.Школенко (доктор философских наук), Л.И.Лесков (доктор физико-математических наук), Д.И.Дубровский (доктор философских наук), Л.М.Гиндилис  (астрофизик, кандидат физико-математических наук), И.В.Бестужев-Лада (историк, доктор исторических наук), В.В.Раушенбах (академик, теоретик космонавтики), Г.С.Хозин (кандидат исторических наук, глобалист), Федюшин (кандидат физико-математических наук, развивал идею межзвездных перелетов), Караваев (кандидат философских  наук,  развивал концепцию логики времени и концепцию межзвездных перелетов), Л.В.Фесенкова (кандидат философских наук, занималась проблемами космической философии, дочка академика Фесенкова (астрофизика).
С некоторыми из них мне довелось познакомиться,  всех  я забрасывал интересующими меня вопросами. Особенно интересно  было мое знакомство с Давидом Израилевичем Дубровским, заведующим отделом философских проблем естествознания журнала "Философские науки". Во время одного из  заседаний Циолковских Чтений ко мне подсел невысокий энергичный, уже немолодой человек. Каким-то шестым чувством я вычислил, что это Д.И.Дубровский. Я с ним разговорился и попросил прочесть мою совместную с А.К.Манеевым и Л.В.Кривицким статью "О принципиальной возможности индивидуального бессмертия" (кстати, до сих пор нигде не опубликованную кроме моего рукописного бюллетеня "Человек, Вселенная, бессмертие"). Затем Д.И.Дубровского вызвали выступать и, сидя в президиуме Чтений, он прочел эту статью. После его выступления об экстрасенсорных феноменах я подошел к нему, и он мне сказал, что статья интересная, но в ней нет никаких доказательств существования жизни после смерти или даже некоторых феноменов в состоянии клинической смерти. А между тем, некоторые оригинальные доказательства там были. Сейчас я расширил эту рукопись, и  она  достигла  внушительных размеров. Потом я задавал Д.И.Дубровскому ряд вопросов своей эвристической анкеты по проблемам оптимизма. Помню один вопрос: что бы вы сделали, если бы обнаружили ошибочность своих взглядов? Д.И.Дубровский ответил: "Я бы тут же от них отказался". К сожалению после этих Чтений мы с ним больше не встречались. В кулуарах Чтений, во время перерыва, его  окружили  любители  экстрасенсорики. Один из них сообщил Д.И.Дубровскому, что знаком с человеком, который дистанционно делает аборты.
Молдавский академик Аркадий  Дмитриевич  Урсул,  человек предпенсионного возраста, женился на красивой молоденькой аспирантке Т.А.Берзине. Они часто выступали на Циолковских Чтения. Этот ученый написал массу книг по философии, посвященных самым  разным темам (неопределенности, информации,  астросоциологии,  экологии, постсоциального, антропного принципа и т.д.). А Берзина выступала на Чтениях и в философских журналах по проблемам антропного принципа. В основном А.Д.Урсул либил писать книги в соавторстве с более молодыми и менее именитыми философами. С одним из них  я  был заочно (по переписке) знаком. Это Владимир Васильевич Рубцов. Под влиянием выступлений А.Д.Урсула на Циолковских Чтениях по проблеме постсоциального появилась моя статья в  брошюре  "Философия  и жизнь" о сверхсоциальном, а также статья: "Сверхсоциальное: перспектива или реальность?" в тезисах краснодарской конференции. Мои размышления по этим проблемам  возникли  из вопроса, заданного мною А.Д.Урсулу на Циолковских Чтениях после его  выступления. Я прямо спросил его: что он конкретно понимает под  постсоциальным?
Из его ответа я понял, что для него это неопределенность и чистая абстракция. Впоследствии эта тема стала основной в моей переписке с В.В.Рубцовым. Это была сугубо теоретическая, абстрактная дискуссия между нами.
А Берзину я попросил передать на отзыв в Московский институт философии одну из моих статей. Она вскоре написала мне, что никого не нашла, кто бы согласился этим заниматься.
Под влиянием выступлений В.В.Казютинского на Циолковских Чтениях и моих дискуссий с ним я, совместно с Е.В.Порфирьевым (Краснодар) и С.Д.Чирковым (Калуга)  написал  большую  статью  "К критике финитных интерпретаций антропного принципа". Впоследствии лишь одна страничка из этой статьи (в моем соавторстве с Е.В.Порфирьевым и Сидоровым (доктором философских наук из Краснодара)) была опубликована в тезисах Краснодарской конференции по ЭНИО  и  в брошюре "Философия и жизнь".
На Циолковских Чтениях я познакомился и с неординарным человеком Владимиром Борисовичем Нейманом. Впоследствии мы с  ним переписывались. Под его влиянием я  подписался  на  уфологический бюллетень из Ярославля (ныне это  газета  "Четвертое  измерение", его редактор Ю.А.Смирнов). Нейман меня познакомил со специалистом по пирамидам С.Проскуряковым, экстрасенсом из Городка А.К.Сухвалом. Пытаясь сравнить взгляды В.Б.Неймана и А.К.Манеева,  я  провел между ними диалог о бессмертии и опубликовал его в своём рукописном бюллетене "Человек, Вселенная, бессмертие". К сожалению В.Б.Нейман после выступления на Краснодарской конференции по ЭНИО скоропостижно скончался в фойе конференц-зала, беседуя с участниками конференции. Я же стал невольным свидетелем этого несчастья.
На Циолковских Чтениях я познакомился с калужанином Сергеем Дмитриевичем Чирковым (врачом, философом, космистом, энтузиастом идей К.Э.Циолковского). Мы с ним некоторое время переписывались.
На Циолковских чтениях я встретился с некоторыми из тех, с которыми переписывался, так, например, с москвичом, кандидатом исторических наук (говорили, что он еще  и  доктор  экономических наук) Юлианом Михайловичем Шейниным, автором  книг  "Интегральный интеллект" и "Потенциал  разума"  и  многих  статей,  сотрудником Института истории естествознания и техники. Я познакомился с  ним через издательство "Молодая гвардия" и мы переписывались. Бывал я у него несколько раз дома. Были у нас даже совместные планы публикации в соавторстве работы "Принцип оптимизма и позитивная неопределенность будущего", но к сожалению ничего не получилось  и  я только успел написать и послать ему несколько  глав.  Контакт наш прервался.
Некоторые надежды я возлагал на очень активного, но,  к сожалению, не обязательного человека В.Г.Акопяна, кандидата исторических наук, сотрудника московского института архивоведения. Он интересовался моими работами и хотел  меня  свести  с  известными учеными, в частности В.В.Налимовым и Б.Н.Славиным. Как  известно, недавно скончавшийся ученый В.В.Налимов был энциклопедистом, разрабатывавшим, например, континуальную  концепцию  языка, высшего разума.
А с Борисом Федоровичем  Славиным,  доктором  философских наук, ныне работающим членом редколлегии газеты "Правда", Акопян меня все же свел. То есть после Циолковских Чтений он устроил  мне встречу на старой квартире Б.Н.Славина (потом он переехал в новую) со многими интересными людьми: И.В.Вишевым, С.Г.Семеновой, известным журналистом-международником Пряхиным.  Славин  говорил,  что нашел какую-то цитату Энгельса о бессмертии. Потом я нашел, возможно, эту же цитату в работе Мартынова "Исповедимый путь". Далее говорили о необходимости разработки идеи бессмертия, ругали мысль Ф.Энгельса, что "жить, значит умирать, жизнедеятельность значит умирание", вспоминали статью Славина о бессмертии в сборнике докладов одного из московских вузов,  ругали  ленинградского  философа Ершова, предавшего идею бессмертия. Пряхин высказал твердое намерение заняться идеей бессмертия. И у меня даже хранится статья ПРяхина в международном обозрении "Новое время" на эту тему, и копия моего отклика в это издание, и ответ-обещание  опубликовать  кусочек моего отклика, к сожалению, не реализовавшееся. Вишев и  Семенова стали полушутя-полусерьезно уговаривать Славина пристроить меня к серьезной философской школе. Они посетовали, что у меня нет московской прописки, а так можно было бы подключить к школе известного философа Э.В. Ильенкова (он тогда середине 80-х годов признавался светилом философской мысли). Кто-то даже пошутил, что если бы меня женить на дочках С.Г.Семеновой, то сразу бы эти проблемы отпали. А я помню, что у нее были очень красивые дочки. Я тогда был не женат и женился только в 36 лет в 1986 г. В дальнейшем я и писал Славину и искал его новый адрес, но на письма он не  ответил, а его адрес я не нашел.
На Циолковских Чтениях я познакомился еще с двумя интересными личностями из Москвы: Евгением Владимировичем Сельцером и Исаем Гавриловичем Хусидом.
С И.Г.Хусидом я познакомился в кулуарах Циолковских Чтений, когда с ним беседовал мой краснодарский друг Е.В.Порфирьев.
В гостинице "Калуга" по вечерам и до глубокой ночи  шли бурные дискуссии. В фойе наиболее  обширных  номеров  встречались группы по интересам. Особенно запомнились вечера с лектором атеистического общества Залевским. Тогда в 80-х годах  публикаций  по проблемам экстрасенсорики и НЛО почти не было, и сообщения Залевского звучали как откровения. Многие высказанные им идеи и до  сих пор я не встречал в широкой печати. Например, о том, что в США собрана группа экстрасенсов по пирокинезу, которые  могут  взорвать дистанционно любой объект в СССР. Для меня,  впервые  приехавшему на такой научный форум эти сведения были как "гром  среди  ясного неба".
В следующие мои приезды в Калугу на  Циолковские  Чтения Залевский  куда-то  исчез.  И  селили  нас  уже  не  в  гостиницу "Калуга", а в гостиницу "Зуль". Запомнились лишь три встречи  в гостинице Калуга: с палеоуфологом Авинским, с Варварой Ивановой и Я.И.Колтуновым. На встрече с Авинским я зачитал свое совместное с А.К.Манеевым письмо в "Вопросы философии" по поводу статьи   Ю.А.Жданова против парапсихологии. И помню, как  меня  один  несколько консервативный московский журналист пожурил за некоторую резкость выражений в письме. Здесь выступал московский исследователь  Анатолий Яковенко. Он заявил, что все экстрасенсы  шарлатаны,  кроме Тофика Дадашева и Вольфа Мессинга. Он якобы сам проводил экспертизу.
Вторым запомнившимся вечером в номере  гостиницы  Калуга был вечер с Варварой Ивановой,  первой  руководительницей  секции биоэлектроники при НТОРЕС им С.И.Попова. Она проводила с нами сеанс ясновидения, рассказывала о своих исследованиях.
Третьим был вечер у педагога Колтунова, который рассказывал о своей школе саморазвития, демонстрировал сеансы телепатии, рассказывал об опытах с дельфинами.
Теперь расскажу о двух своих поездках на Федоровские Чтения в Москву. На них присутствовало много ученых и известных людей: среди них запомнились: В.П.Казначеев (эниолог, академик академии медицинских наук, Новосибирск), Л.М.Гиндилис (астросоциолог, кандидат физико-математических наук, Москва), В.Г. Ажажа (уфолог, кандидат технических наук, Москва), Лисицин (уфолог, доктор фило-софских наук, Москва), Лисин (эниолог, кандидат технических наук, Москва), В.С. Севастьянов (летчик-космонавт СССР), И.В.Вишев (иммортолог, доктор философских наук, Челябинск), С.Г.Семенова (тогда еще кандидат филологических наук, Москва).
В первую свою поездку на Чтения я выступал в уфологической секции, руководимой Ажажей, с незапланированным  докладом "Обоснование возможности существования микроцивилизаций" и на секции посвященной идеям Федорова с запланированным и весьма слабым докладом по проблеме бессмертия.
На следующих Федоровских чтениях я выступал с двумя докладами экспромтом. Меня несколько пожурила С.Г.Семенова за железный материализм. А вот И.В.Вишев был моим выступлением доволен. Он долго со мной беседовал о необходимости защиты мною диссертации. Очень понравилось мое выступление экспромтом и  московскому философу Л.В.Фесенковой (дочери академика Фесенкова). Она сказала, что мое выступление оживило и встряхнуло всех. Выступление же И.В.Вишева ей показалось скучным.
В.П.Казначеев рассказывал в своем докладе о полевых формах жизни, Ажажа, Лисицин и Гиндилис говорили о проблемах уфологии и НЛО. Из ответов на мой вопрос я понял, что В.П.Казначеев не поддерживает биопсиполевую концепцию бессмертия А.К.Манеева.
       Под влиянием моего краснодарского друга Е.В.Порфирьева я приезжал на несколько краснодарских конференций по ЭНИО. Там  я выступал с различными докладами по проблемам бессмертия, познакомился со многими учеными и интересными людьми: это В.Е.Скрыпников, А.Г.Пусько, Г.У.Лихошерстных, Телегина, Е.В.Луценко, Климовский, выступал вместе с Е.В.Порфирьевым и Г.У.Лихошерстных на краснодарском телевидении по проблемам бессмертия.
Климовский (доктор физико-математических наук) рассказывал о своих экспериментах с биополями. Встречался я с ним и на Федоровских Чтениях.
По приглашению моего могилевского друга и соавтора Н.Т.Башаримова я выступал и на заседании могилевского эниологического клуба "Галактика" с докладом о бессмертии.
Летом 1998 г. я принял участие в очередных Бахтинских Чтениях в Витебске. Хотя проблемы филологии и диалога мне не близки, я все же выступил с незапланированным докладом с критикой концепции абсурда. На этой конференции приезжали иностранные ученые из США, Японии, стран СНГ.
В 2001 г. я встретился со своим учителем философии М.А.Слемневым, подарил ему свои новые статьи и публикации. И он пригласил меня на международную конференцию в мае 2002 г. при Витебском филиале Института современных знаний. Там я выступал с докладом "Инкубатор глубинной радости". Слемнев меня поблагодарил за интересное выступление и обещал пригласить на следующие конференции. Там была увлекательная дискуссия и обсуждение докладов.
Мой земляк Александр Петрович Платонов, заведующий кафедрой химии Витебского технологического университета, кандидат химических наук, доцент, брат знаменитого математика Владимира Платонова, познакомил меня с восходящим светилом философии, заведующим кафедры философии Витебского технологического университета, доктором философских наук Н.И.Чуешовым. Я подарил Чуешову серию своих статей, и он пригласил меня на конференцию по вопросам студенчества. Я выступил там с докладом и опубликовал в тезисах три  статьи и одну статью моего витебского друга оккультиста Хапилина. На закрытии конференции я предложил организовать в Витебске межвузовский семинар по проблемам человека. Обещал я Чуешову и новые  свои статьи, но летом 2002 г. его перевели в Академию управления при Президенте РБ в Минск.
Интересные результаты дала мне переписка с периодикой. Особенно продуктивной в этом смысле она была с редактором брошюры "Философия и жизнь" (Москва) Лидией Кирилловной Кравцовой. С ее помощью мне удалось опубликовать краткие сообщения и маленькие статьи в этой брошюре. Под моим влиянием здесь был организован "Банк философских идей" (постоянная рубрика) и круглый  стол  под моей редакцией "Роль принципов оптимизма в перестройке мышления". Мои мысли на страницах брошюры рассматривали московские философы И.С.Нарский, В.Г.Федотова и др. Затем я встречался с Кравцовой в редакции брошюры и на Краснодарской Конференции по ЭНИО, на которую ее пригласил Е.В.Порфирьев. К сожалению, брошюра "Философия  и жизнь" в 1992 г. прекратила существование.
Интересна была моя переписка и с московским журналистом Л.Африным (научным консультантом журнала "Техника и наука", а затем "Техники - молодежи"). Я знакомил его с идеями А.К.Манеева по проблемам биопсиполя и бессмертия, а он давал свои комментарии. Я организовал заочный научный диалог между ними через  меня.  Потом это диалог прервался, ибо Африн ушел из "Техники и науки".
Из газет я больше всего сотрудничал с "Витебским курьером", особенно когда мою тему там курировал Владимир Гущенко. Потом он уволился, и мои контакты с газетой постепенно прекратились. С помощью Третьякова и Милковского я опубликовал несколько статей в газете "Новости Академии наук РБ".
Когда в Череповце была жива моя теща и моя семья навещала ее с мужем, я опубликовал несколько статей в местной газете "Речь" при содействии ее редактора Ванькова.
Лет 15 назад в журнале "Знание-сила" было опубликовано объявление московского любителя науки Грязнова. Он  сообщал, что ищет друзей по переписке. Среди интересующих  его  вопросов  были названы проблемы пространства и времени. Я написал ему, и между нами завязалась интересная для меня переписка по космологическим вопросам. Он получил много откликов от интересных людей и переадресовал многих из них мне, познакомил между собой. Потом моя переписка с ним прервалась по его инициативе. Благодаря нему, я познакомился со многими людьми и плодотворно с ними переписывался.
Особенно интересен был Валентин Григорьевич Чистяков из Каменск-Уральска Свердловской области. Его взгляды близки к железно-материалистической концепции, не той, в которой меня упрекала С.Г.Семенова, а намного железней. Мы с ним обсуждали самые разнообразные гипотезы и идеи. Особенно интересны были его взгляды  на проблему любительской науки, хобби, научную популяризацию знаний. По моей просьбе он комментировал манеевскую идею о жизни после смерти, о взвешивании души, сотрудничал и публиковался с моей легкой руки в "Философии и жизни", "Витебском курьере", моем бюллетене "Человек, Вселенная, бессмертие". Были у него публикации и в "Уральском следопыте". Я опубликовал в своем бюллетене его диалог с А.К.Манеевым "О структурном импульсно-энергетическом эффекте". Он страдал плохим зрением и, когда его зрение совсем ухудшилось, перестал мне писать.
Не менее интересным было мое общение и с краснодарским любителем космологии, проблем внеземных цивилизаций, НЛО, издательской деятельности, клубов любителей науки и философии естествознания Евгением Викторовичем Порфирьевым. Мы с ним написали несколько совместных работ, в частности работу  "К критике финитных интерпретаций антропного принципа". Он был одним из организаторов Кубанской народной академии, Кубанского комитета по ЭНИО, краснодарских конференций по ЭНИО и издания тезисов докладов, организовал клуб "Человек и Вселенная" и бюллетеня с  тем  же  названием. Под моим влиянием он посещал Циолковские и Федоровские  Чтения  и выступал там. А я под его влиянием выступал на краснодарских конференциях и публиковался в их тезисах и встречался с интересными людьми. Несколько лет назад Порфирьев съездил с женой в Иерусалим на экскурсию по святым местам, и с тех пор его взгляды дали резкий крен в сторону догматического православия. Он окончил заочное отделение Московской духовной академии и стал священником.
Через Грязнова я познакомился и с Николаем Тимофеевичем Башаримовым (Могилев), который очень активно со мной переписывался, стал моим импресарио и соавтором, редактором и пропагандистом моих статей и идей. Вначале он работал младшим научным сотрудником в Институте физики. Мои первые статьи в "Знамени юности" (минской молодежной газет): "Приют для возмутителей спокойствия" и "И дольше века длится день" о банке идей и бессмертии появились  под его влиянием и в соавторстве с ним. Затем год он проработал в деревне Сущево под Витебском директором школы, участвовал в заседаниях Витебского дискуссионного клуба. Затем он переехал работать завучем в школу Могилевского района.
Под влиянием Грязнова я переписывался со Шпановым, (он развивал оригинальную гипотезу материи), Матвеевым и другими.
Порфирьев устроил мою переписку с В.Е.Скрыпниковым. Его оригинальную теорию можно было бы назвать эзотерической, если бы не использование им множества данных современной эниологии, в частности книг Айвазяна, Неймана и других. Критиковал он и современные идеи творения материи из ничего.
Через Скрыпникова я познакомился с Красновым А.Н. Его ключевой идеей была идея перволичного всеединства. Мы несколько лет переписывались с ним по проблемам бессмертия, но потом он прервал переписку.
По эстафете он передал мой адрес минчанину Милковскому Вечеславу Людвиговичу, любителю астрономии, философии, издательского дела и многого другого. Он некоторое время работал редактором издательства "Наука и техника", издавал  бюллетень  "Триада", и бюллетень "Небо и человек", много публиковал моих статей в этих бюллетенях. Под его влиянием я был координатором движения  "Белорусский интеллектуальный ресурс" по Витебской области. Предпринимали мы попытку создания издательского кооператива. Дело не пошло дальше объявления в газете, встрече с редактором "Науки и техники" Гесем. Познакомил он меня с Третьяковым и Матыленком. Третьяков в своей книге "Эта парадоксальная новизна" отозвался о нашем с Башаримовым письме в "Знамя юности" по проблеме банков идей. А Матыленок вначале хотел меня принять заочно на работу в Институт современных знаний, но не получилось, а потом стал издавать газету "Новая школа", где опубликовал мою статью  "Глубинная  радость". Сейчас газета уже год не издается, вышло только 6 номеров. А  Матыленок собирался уезжать в США. В 2004 году Милковский  меня познакомил с Поздняковой (Минск) редактором бюллетеня "Пси-информ" и там опубликовано начала моего письма об аурах в "Секретные исследования". С Милковским мы весьма продук-тивно переписываемся и по сей день.
Через объявление в "Комсомольской правде" я познакомился с Замятиным, президентом Клуба молодых ученых Харькова и недолго переписывались. Порфирьев даже ездил к нему в  Харьков. Под его влиянием я совместно с Козубовичем (Витебск) и  др. организовал Клуб молодых ученых. Вначале нам было интересно, но затем Козубович превратил его в политический клуб и он распался.
После окончания института я много переписывался и с однокурсниками. Особенно с Кашкуром Станиславом Станиславовичем, он уже умер, Гидрановичем Виктором Александровичем и Корбутом Валерием, которого, к сожалению, уже его нет в живых. Всю свою переписку, в том числе и эту я собирался опубликовать в приложении к своему бюллетеню "Переписка", но опубликовал лишь письма Кашкура. Переписка быстро прекратилась, но летом 2002 г. на встрече с однокурсниками в связи с 30-тилетием после окончания института мы встретились с некоторыми из однокурсников. Был там и Гидранович. Он был крупным руководителем оппозиции, кандидат педагогических наук, работал в Новополоцком университете, сейчас предприниматель,  а  также издает свои книги. И он мне предложил прислать ему все мои работы: статьи, бюллетени, стихи, фантастику, краеведческие работы, а  он выберет из них лучшие и издаст книгу. Дискету со статьями и стихами ему уже послал, но он хочет получить все. А зам. Директора фирмы БелТекс сбросил Гидрановичу в Интернет две дискеты с моими материалами по состоянию на 27.10.2002. К сожалению и это не решает проблему, ибо уже на 7.11.2002 часть материалов дискеты устарело (я их обновил), а часть статей написаны позже. Трудность состоит еще и в том, что материалов у меня очень много: около тысячи страниц стихов, около тысячи страниц бюллетеней, около 300 статей, не знаю даже сколько фантастики. В общем, работы хватит до конца жизни.
А в 1994 г. я организовал в Витебске "Клуб интеллектуалов". Но и он про-существовал недолго, а некоторые его участники сейчас встречаются в  "Витебском дискуссионном клубе", который возглавляет Сергей Лаптев (психиатр). Иногда его  посещаю, а раньше даже выступал в нем. Но члены Клуба решили, что нецелесообразно: заранее готовиться к докладам.
В начале 90-х годов я стал готовить рукописный бюллетень: "Человек, Вселенная, бессмертие". Причем первой статьей в ней была такая: "Можно ли взвесить и сфотографировать  душу". Читателей было немного, печатал на пишущей машинке и на  компьютере. Общий объем дошел где-то до тысячи страниц. Потом стал готовить приложения: "Взгляд за горизонт", "Дискуссия", "НЛО" и  "Переписка". Но пересылка стала дорогой, читатели отпали один за другим, и работу над бюллетенями прекратил.
  Мое знакомство с некоторыми интересными людьми оставило своеобразные следы в моей биографии.
  До 15.02.1999 я 25 лет отработал программистом в Витебском ПКБ АСУ. Затем ушел вахтером в здание, где одним из офисов фирма моей жены "Лизинг-сервис". В 1991 г. я пригласил Хапилина ко мне в смену. И затем мы стали работать вдвоем до 2005 года. С июля 2006 года я уже там не работаю. С 27.03.2006 я работаю вахтером в Витебском благотворительном еврейском центре «Хасдей-Давид». С 4 декабря 2006 г. по 22 февраля 2007 года я работал по совместительству программистом в Витебском обществе слепых.
В сентябре 2002 г. стал собирать документы для защиты кандидатской диссертации по совокупности опубликованных работ. Но ничего не получилось.
В конце 2001 г. я стал сотрудничать с журналом "Целитель". Послал туда уже довольно много своих статей. Опубликовали только три раза. Поступил на учебу в Международный университет Софии при журнале и выполнял контрольные работы.
Довольно много я сотрудничаю с еврейскими организациями.
Выполнил контрольные и получил дипломы по темам ДЖОИНТа: "Иерусалим в веках", "Власть и политика государства Израиль", "Катастрофа европейского еврейства", "Главы из истории и культуры евреев Восточной Европы" открытого университета Израиля. Получил и свидетельство  об окончании курса программы "Лимудим" ("Имена и судьбы").
В мае 2001 г. я с витебским краеведом, журналистом Аркадием Подлипским из витебской газеты "Народное слово" съездил на еврейское кладбище в г.п. Богушевск. А он курирует еврейские кладбища Витебской области, и недавно издал "Путеводитель по еврейскому кладбищу г. Витебска". И он предложил мне писать краеведческий очерк про свою родину Богушевск. С тех пор я собираю  материал на эту тему. Моя землячка, режиссер Богушевского народного театра Александра Васильевна Кузнецова с энтузиазмом мне помогает. Недавно Подлипский под ее редакцией и по ее заказу издал "Путеводитель по еврейскому кладбищу Богушевска". Собрали материал и о Богушевском русском кладбище и начали готовить путеводитель. Помог я Подлипскому опубликовать в "Народном слове статью о роде Платоновых, о народной артистке Беларуси Зинаиде Конапелько, которая родом из Богушевска. Мои материалы помогли в организации сценария столетия Богушевска в августе 2002 г. А  26.10.2002 привозил мастера спорта по шашкам Геннадия Борисова, моего сына Якова, поэтов Александру Красовскую и Леонида Иванова в Богушевск. Там провели сеанс одновременной игры между богушевцами и Борисовом. Давал сеанс одновременной игры и Яков. Провели мы и поэтический  вечер, так как Борисов руководит поэтической рубрикой "Плыни" в газете "Витьбичи". Через год в том же составе мы приезжали в Богушевск на поэтический вечер и шашечный турнир. С Г.Д.Борисовым и другими я в 1988-1989 участвовал в работе Витебского клуба поэзии, руководимого Х.Желяповым, выступали на Каладже. Потом Клуб распался.
С 1.09.2003 по моей инициативе организован Кружок "Микролаборатория компьютерного краеведения" при Богушевской  школе  N 2. С 1.04.2004 г. я работаю там заочно координатором кружка. В мае 2004 г. кружок занял 2-е место на Витебском смотре юных краеведов.
С 2003 г. я стал участвовать в Творческом салоне при еврейском культурном центре. Там я познакомился с Исааком Гуревичем. Под его руководством я стал набирать и готовить к изданию  книгу стихов девяти авторов, один из которых я. Но ничего не получилось. С января 2004 г. руководил этим салоном до 2012 года пока он не распался. С 2012 года руковожу историко-литературным клубом при Еврейском культурном центре Хасдей-Давид г.Витебска.
С декабря 2003 г. я начал изготавливать книжки стихов для Творческого салона, а с марта 2004 краеведческие книжки для богушевского краеведческого кружка.
В сентябре 2003 г. я опубликовал два стихотворных ответа на афоризмы в газете "Витебский проспект".
С мая 2005 года по май 2006 года я был редактором журнала "Человечество".
С августа 2006 года редактор журнала «Мыслители нашего времени».
С июня 2005 года по январь 2006 года учился на восьмимесячных курсах  программистов от БГУ.
  Осталось рассказать о своей семье. Женился я в 1986 г. на Дунаевой Галине Яковлевне, окончившей факультет прикладной математики БГУ. Она тогда работала в Витебском ПКБ АСУ программистом. После декрета, побыв безработной, она устроилась бухгалтером в фирму "Лизинг-Сервис". Работала главным бухгалтером в трех фирмах. Сейчас главный бухгалтер в фирмах "Альфа-сервис" и "Лизинг-Сервис". Прожили вместе 17 лет. Сейчас я один. Мать моя умерла в 1989 г. Дочь Марина родилась 5.06.1988 г. Окончила музыкальную школу. 8 лет занималась в студии бальных танцев. С сентября 2002 г. занималась в еврейской  школе-интернате "Бейс-Агарон" в Пинске для подготовки в ВУЗы Англии  США и Израиля. В 2006 году окончила школу и поступила в двухлетнюю Еврейскую женскую академию в Гейтсхеде (Англия) невдалеке от Ньюкассела. С 2008 г. работала в Пинске. 3 марта 2009 г. вышла замуж. Сейчас Живёт в Киеве.
         Сын Яков родился 28.07.1990 г.
Более подробно о своей семье написал в разделе род Полыковских для очерка "Евреи Богушевска".