Яный Келб. Большая Кровь

(Северный Урал, вогулы XV в.)



Бьётся на ветру лист рекламы…
Медведь влезает на шпиль…
Минздрав предупреждает…

Ответный удар.

Мы ждали его.
Мы готовились к нему, не веря в то,
Что уже обречены историей,
Что впереди будет четырёхсотлетний
Медленный отход за Камень…
Пять за пядью.
И от Камня дальше, к Реке,
В которой захлебнётся наша Золотая Баба;

Что впереди будет постепенная потеря
оставшимся большинством
Языка, памяти и мудрости,
Скрытой в когтях медвежьей лапы,
Подаренной Облачным Всадником,
Мудрости звука…

Но мы ни в чём не погрешили
Против своих богов.
Мы просто стали тенями,
Продолжающими свой посмертный танец,
пантомиму сражения над тихим плёсом,
как комариные столбы и радуга,
соединенные вместе…

…и постепенная потеря ушедшим меньшинством,
загнанным в тупик истории,
облика предков, радости жизни
и ощущения полета стрелы,
полёта степных конных брызг
над розовым солнцем…

…у коней вырастут рога…
но и вы, раньше ли, позже ли, станете нами.
Вы превратитесь в нас, победив нас.
Наши тени отдадут вам ни свои имена,
но вздохи и окраску взгляда в небо,
который отражается от него
и прокалывает рыбьи пузыри
ваших душ…

Поют на солнце последние синицы…
Собаки лают с поводков на прохожих,
вытягивая на прогулку зарю…
Будет ясный день,
и облака будут рождаться
только из жерл ваших заводов –
крематориев леса…

А мы ждём ответного удара.

И это длится уже Шесть Веков,
И продолжится ещё Четыре,
но на другой земле:
за Чёрным Ущельем…

Но мы не погрешили против своих богов,
мы просто не смогли вынести это,
пугая младенцев по ночам
бледными бородатыми войнами
в железной чешуе,
появляющимися тайными тропками
вслед за туманами
и предателями...
Дети туманов...
Наши горящие паули…Захваченный скот и женщины…
Наши женщины…

Мы верили в свою, ещё не растраченную, силу.
Гордость, обида, отвага
рождали наш ответный удар.

И горели остроги… Головы жестоких воевод
украшали наши копья, как трофеи.

Теперь силы подорваны.
Слабость, немощь зависли воронами
над нашим домом
(шесть веков войны не проходят без следа
ни по мху, ни по насту)…

Ответный удар целится в нашу голову.
Мы ждём его...
Здесь, у берёзового моста,
Над черной речкой,
прихваченной у отмели утренним льдом…

Тетивы натянуты,
Острия и лезвия отшлифованы,
Ни пятна ржавчины,
Сбруя в порядке.
Все западные вогульские роды.
Все как один.

Остатки отступят к братьям за Камень,
Но это произойдёт уже без меня:
Объятья врага жарче дружеских.
На дне реки уже уготовано место...
два места...
Но молодой русский княжич
ещё не знает об этом, разбрызгивая
слюну мести за кровавого отца.
Ощутив пролом в своем черепе
я увлеку его за собою в реку,
чтобы каждое утро, перед восходом
мы повторяли это заново…

Бьют бубны. Ржут кони.
Жребии розданы.
Всё предопределено.

--------------------------

       Это будет нашёптано на Том Свете героем мансийского сопротивления русской экспансии,
вогульским князем Яный Келбом новому мансийскому эпическому герою, забредшему туда по
своим делам. И с этим произойдёт как бы передача талисмана-амулета народу, загнанному
в глубь тайги, обречённому на вырождение, вымирание, ассимиляцию. Народу бывшему в
древности хозяином Северного, Среднего и Южного Урала.

24.03.01