Гвоздики

Король своей дочурочке (ей восемнадцать было)
Решил на день рождение устроить пышный бал.
Во всей его империи она чудачкой слыла,
Хотя ее почти никто не знал и не видал.

Разнесся слух, что будет бал в монаршей резиденции,
Все это знали: рыцари, монахи, пастухи.
Что приворотной получить (хоть капельку) эссенции
В дома ведьм и аптекарей ломились женихи.

Нажились парикмахеры, портные и чаровницы
На этих обожателях принцесс и королев.
Ну а принцесса (собственно, всему тому виновница)
Сидела да венки плела, как многие из дев.

Беды в том, может, не было б для правящей династии,
(«Плетет венки» - бесспорно, добродетельно звучит).
Но вот отвлечь ее на что – то не в монаршей власти:
Сидит, плетет, молчит, поет, сидит, плетет, молчит...

Кого не присылали к ней родители-радетели:
Ученых-воспитателей, алхимиков, врачей.
Но в ней развить чего-нибудь помимо добродетели,
О коей выше сказано, не смог талант ничей.

Король в своем намереньи готов дойти на крайности:
«Быть балу!» - посылает в ней уродцев и шутов,
И даже в обстановке сверхчрезвычайной тайности
К ней допускает главного (простите) из жидов.

Вокруг принцессы карлики орут как сумасшедшие,
Гнусавя, прокаженные ее целуют в лоб,
А рядом скоморохи, с Московии пришедшие,
Поют ей про Чжуан-Чжоу и про Господень Гроб.

Но вся компания в момент буквально поседела:
Она хихикнула – и все... Исчезла. Нет нигде.
Нашли спустя три дня ее бесчувственное тело,
Гвоздиками-гвоздищами прибитое к воде.

В итоге: прокаженные объявлены святыми,
Шуты, уродцы и еврей по имени Ильяс
Повешены на площади, носящей чье-то имя,
А скоморохи и король втроем пустились в пляс.