Восьмистишия - 2

Уходить в былое – не спеши,
Хоть воспоминанья наши сладки.
Не согреет прошлое души,
Лишь затеплит огонёк лампадки.

Отсеки бессмысленную ложь,
Что пропахла затхлостью и дустом.
Пристальней взгляни – и ты поймёшь,
Что вокруг тебя не так уж пусто.
* * *
А зима ещё вернётся, и не раз
Ошарашит нереальной белизной,
Затуманит яркий свет горячих глаз,
Отогретых приблудившейся весной.

Я купилась – ненадёжному теплу
Враз поверила – святая простота.
И теперь зиме – вовек не уступлю
Ни улыбки, ни словечка, ни листа…
* * *
Из хаоса возникшим светом
Всё объясняется привычно,
Но если думаешь об этом –
Идея слишком фантастична.

Теория большого взрыва –
Увы, настолько же туманна…
И то, и то – звучит красиво,
И то, и то – довольно странно…
* * *
Не знаю, право, как другие
Решают для себя вопрос.
Меня ж терзает ностальгия –
Давно, надолго и всерьёз.

Ложится на сердце остуда,
Среди лесов, среди полей:
Я не уехала отсюда –
Не стало Родины моей.
* * *
Как это вышло, что ночь перестала быть тихой?
Я-то, понятно, бессонницей нынче страдаю.
А вот другие, паркуясь под окнами лихо,
Явно средь ночи совсем не хотят баю-баю…

Не затихают на улице гулы моторов,
Пьяные вопли слышны во дворе до рассвета…
Если так дальше пойдёт, усмиряя свой норов,
Я перестану внимание тратить на это!
* * *
Понимаю, что всё совершенно не так –
Он не умер тогда, четверть века назад.
Он глядит на страну сквозь сгустившийся мрак,
И остёр, как и прежде тот пристальный взгляд.

Я прошу, не по датам: рожденье и смерть –
Вы читайте и слушайте песни его.
Он – сегодня живущим – поможет прозреть,
Тем, кто сам не увидел пока ничего.
 * * *
Кто понял, кто не понял суть событий –
Уже не так и важно, может быть.
Свершился факт: крутитесь, как хотите,
Повойте – если хочется повыть.

Мы все уже настолько обалдели,
Что нам теперь – смертельно всё равно,
Где нам предложат рай, на Колыме ли,
Иль в Куршавеле – всё предрешено...
* * *
Мелькают такие знакомые лица
Под сеточкой новых морщин.
Куда-то зачем-то теперь торопиться –
По сути, не вижу причин.

Глазею вокруг с философской усмешкой:
А надо ли было спешить?
Теперь, даже медленно, даже без спешки –
И то – утомительно жить...
* * *
Играют ребята в футбол на асфальте двора,
Удары разносятся гулко в ночной тишине.
Им, видимо, кажется, что наступила пора,
Для этих занятий пригодная, в общем, вполне.

А то, что полпервого ночи, что завтра – среда,
Что люди в домах безнадёжно стремятся уснуть –
Так это для них, вероятней всего – ерунда,
Чужие проблемы, короче, голимая муть…
* * *
Когда бы скинуть мне лет тридцать с плеч,
И с ними – полусотню килограммов –
То спонсора сумела бы завлечь…
Ну, а сейчас – не оберёшься сраму!...

А убеждать в достоинствах стихов –
Занятье – без особой перспективы…
Поэтому мой эпикриз таков:
Пахать и засевать инета ниву!
* * *
В полубреду и полусне,
В томительной ночи –
В воображаемой стене
Считаю кирпичи.

И в полусмеженных глазах –
Мерцающий огнём –
Зелёных точек на часах
Беззвучный метроном.
* * *
Это даже зимою случается редко:
Холод после тепла, снегопады с метелями –
И под утро – в игольчатом инее ветки…
Но впервые такое под завязку апреля!

По зелёной траве, по зелёным листочкам –
Белизну января наблюдаю воочию.
И в процессе весны, словно, ставится точка.
Только хочется верить, что всё ж – многоточие!
 * * *
Весенний дождь, а серо, словно осенью,
Но верится, что это не всерьёз.
Калитки отсыревшие укосины
Не держат угол – вот и перекос.

Наверное, погоду неудачную
Я выбрала, отсюда и настрой.
Я начинаю эпопею дачную –
И хочешь – нет, берись и землю рой!
* * *
Красивое сравнение,
"Как старое вино"…
Но пить нам, к сожалению,
Его не суждено.

Для племени плебейского,
Не барского помёту –
Нет ни "Бордо", ни "Рейнского"…
Есть водка да икота…
* * *
С капитализмом – средства производства
Вернулись в частный сектор, словно века
И не было. Возобновилось скотство
И власть над человеком – человека.

Я раньше срока вылетела с кона,
Но я отвергну – и на месте лобном –
Не власть для всех единого – Закона,
А человека – над себе подобным!...
* * *
Попытка перевода. Le jardin. Жак Превер
* * *
Не хватит и тысячи лет,
Чтоб выразить малую долю,
Той вечности, что на Земле,
Летящей в пространстве звездою,

В Париже, в саду Монсури,
Меня целовал ты, а я,
При утреннем свете зари –
Зимой – целовала тебя...
* * *
Меня не заденешь подколкой – я стала крепка,
И кожа – бронёю меня защищает снаружи.
Ни в ближнем бою не достанешь, ни издалека,
И чем ни кольнёшь – я привычна – бывало и хуже.

Всё то, в чём меня справедливо могли б упрекнуть,
Я знаю сама, и меня не заденешь повтором.
А глупым Петрушкой – в рожок околесицу дуть:
Себя – не меня покрывать срамотой и позором!
* * *
Отзвенели ручьи, распустилась листва,
Успокоилось сердце шальное…
На бумагу послушней ложатся слова,
Но навеки остался со мною

Тот полёт среди ярких, мерцающих звёзд,
В юном сердце моём перебои
И над Млечным Путём нависающий мост,
Там, где мы целовались с тобою…
* * *
Старая песня,
Аккорды простые,
Голос надтреснут,
А струны – живые…

Годы другие,
И кажется, душу
Рвёт ностальгия
Из тела – наружу!...
* * *
И, вроде, говорю всегда по-русски,
От всей души, и текст не обезличенный.
Но тех, кто понял, круг, не то, чтоб узкий,
Но кое-где, местами, ограниченный…

То ль у меня не достаёт терпенья
Всё объяснить и разложить по полочкам –
То ль не у всех достаточно уменья,
Понять, кого назвать решила сволочью…
* * *
Не будем повторять избитых слов,
А неизбитых нет на эту тему…
Колец – не надо – символа оков.
И вот стоим, загадочны и… немы!

Но мы, без слов – не люди, а зверьё,
Я не хочу уподобляться зверю!
И слово вырывается моё –
Но я сама – ему уже не верю!
* * *
Хоть воротит душу,
Надо прибегать
К ухищрениям рабским,
Вспомнив об Эзопе.

Ибо всё же лучше
Чуть наметить гать,
Чем шагать, по-бабски,
По болотной топи.
* * *
Мне бы встретить тебя хоть раз
На автобусной остановке.
И умерить сиянье глаз,
И стоять, и молчать неловко.

И стесняться смотреть в глаза –
Лишь потупившись – сквозь ресницы…
Ну, а если и так – нельзя –
Пусть мне это хотя б приснится!…
* * *
Рыться в памяти стареющей,
В древней книжке записной…
А потом, летя на бреющем,
Совершить звонок шальной…

Вспоминая годы славные:
Свежий вид, лихую стать…
Только можно друга давнего
И в живых-то не застать…
* * *
Не спеши смотреть за горизонт:
Много знаний – множество печалей…
Может, завтра жизненный афронт
Обожжёт тебя, как едким кали…

Если ж счастье явится без виз,
Без счетов, предъявленных к оплате –
Это будет радостный сюрприз,
Что всегда особенно приятен.
* * *
Замкнёт судьба порочный круг:
Туннель закончится стеною,
Мгновенье – и исчезнет друг,
За непрозрачной пеленою.

Придумав хрупкую броню,
Своих друзей почти не вижу,
И очень изредка звоню…
А бомбы падают всё ближе…
* * *
Всё имеет конкретную длительность,
Час и день, и неделя, и год…
Но такая во всём относительность –
Даже оторопь часто берёт.

И срока, что никем не измерены,
Только ножницы мойры – чик-чик…
То, в чём можем быть точно уверены:
Между прошлым и будущим миг.
* * *
Меня сурово не суди
За подстрекательство к абсурду.
Просвет искали впереди:
И в барокамере, и в сурдо…

Но даже не маячит цель
В конце намеченного срока,
Как будто мы вели туннель,
Да повернули ненароком.
* * *
Как после прошедшего ливня – вокруг
Свежо ветерка дуновенье,
Так нам – после ссоры, что вспыхнула вдруг,
Приятен итог – примиренье.

Но если гроза – нестерпимо нужна –
Иссохшейся летней природе,
То мы-то с тобою, какого рожна?
Уже ведь не юные, вроде?!
* * *
Имена мелькают, имена…
Нет уже того, и нет другого.
Было так в любые времена –
Но для нас – всё тягостно и ново.

Хоть бы кто-нибудь благую весть
Нам донёс на уровне научном:
Если только там хоть что-то есть –
Право слово – нам не будет скучно.
* * *
Не тверди об избитости рифм понапрасну,
И из кожи не лезь, сочиняя новее,
Ведь не рифмой одной сочиненья прекрасны,
А той сутью, что Некто Поэту навеет.

Есть ответ у меня на вопрос вековечный:
Над избитостью рифм – горевать бесполезно,
Ведь количество рифм – несомненно, конечно –
Новых мыслей меж ними вмещается бездна!
* * *
Если мысль не дозрела, хрустит на зубах,
Как зелёного персика плотная мякоть,
То её не оформить в понятных словах,
Даже если кричать. Даже если заплакать.

Если вызрели мысли, и спелым плодом,
Прямо в руки легли, отделяясь от ветки,
То слова, появляясь с немалым трудом,
Так объёмны, сочны, убедительны, метки.
* * *
Старые вещи и сумки, и пачки бумажек,
Тех, что когда-то решали, что будет не с нами…
Статус у каждой бумажки был трепетно важен –
Дяде и тёте, и бабушке, папе и маме…

Память осталась о них, и подборка бумаги…
Что эфемернее: память? Бумаги? А люди –
Тихо исчезли, черкнули по жизни зигзаги
Слов и событий. А мы всё мечтаем о чуде…
* * *
Бывает и такое настроение,
Когда – душа: до спазма, и в надрыв –
Чтоб прокричать своё стихотворение,
Всю болтовню земную перекрыв.

Чтоб хоть на миг все замерли, растерянно,
Забыли про дела и болтовню...
Тогда пойму: не всё ещё потеряно,
И лёгкую слезинку уроню.
* * *
Едва ушла жара, терзавшая неделями,
Как странною тоской повеяло щемящей…
И хочется на печь с ленивыми Емелями
Немедленно залечь, или в берлогу, в чаще.

И хоть зимы пока и осени – ни признака,
А всё равно, в душе такое ощущенье,
Что сумрачная ночь готовит встречу с призраком.
Мне у него вовек не вымолить прощенья.
* * *
Всё относительно – старик Эйнштейн был прав,
Вся эта наша жизнь – нелепость и пустяк.
И кто не усмирял рассудок свой и нрав –
Как правило, менял квартиру на барак.

А жизнь – летит, проси её иль не проси
Повременить – итог – один, куда ни кинь:
От «Отче наш, иже еси на небеси…» –
Придёшь всегда к неумолимому «Аминь!»…
* * *
Набираюсь негативной информации –
Безнадёжно ожидая позитивную.
Хоть пытаюсь подвергать её фильтрации,
Настроенье, тем не менее, противное.

Состояние морального нокаута
Постепенно переходит в отупление:
За картинкой с фешенебельного раута –
Пересказ очередного преступления.
* * *
Потоки водки, бормотухи, пива –
Текут рекой в подставленные глотки...
И пьётся это быстро и красиво,
И скрашивает век, такой короткий!

Но мне сдаётся – коль не примем меры,
Когда судеб перевернём страницу –
То будут негативные примеры –
Не будет тех, кому на них учиться...
 * * *
Где был бассейн – опять с недавних пор
Собор соорудили без затей,
Где может снять грехи бандит и вор
С душонки незатейливой своей.

А где бассейн, чтоб мог простой народ,
По, в сущности, копеечной цене,
Без очереди – плавать круглый год
В его согретой, ласковой волне?
* * *
Кругом беззвучие покоя,
Лишь ветра шум да веток хруст.
Я не могу уйти из боя,
Храня стихи за гранью уст.

Как будто вызревшие зёрна,
Стихи из колоса текут.
Надеюсь, что травою сорной
Они в земле не прорастут.
* * *
Разочек хозяйские руки
Лизну. Повиляю хребтом –
Поблажки для ласковой суки –
Сторицею выйдут потом.

Разочек побуду скотиной –
Моё остаётся со мной…
Но может случиться, что спину
Потом – не удержишь прямой…
* * *
Какие краски! Чудо из чудес,
Оттенков всевозможных наслоенье –
Столь дивную листву теряет лес,
Что в сердце вызывает восхищенье.

А ведь могла б на протяженьи лет
Листва буреть, не радуя сияньем.
Нет, всё-таки, Создатель был эстет,
В период сотворенья мирозданья!
* * *
Нас разделяют, чтобы властвовать,
А большинству – того и надо.
Красиво названное паствою,
Идёт обманутое стадо.

Бредёт, сбиваясь массой кучною,
Самодовольно и достойно,
Считая, что на пойму тучную,
А получается – на бойню…
* * *