Надоело

Надоело марать бумагу стихов
Иллюзиями, глупостями, плачем по себе,
Своими вечными вопросами, допросами, отбросами,
Кошмарами во сне и наяву,

Плести вновь сети слов
Звонками, новостями и вилкой по воде
В стакане, на экране, в забытых богов храме,
Ведь это все не интересно никому,

Играть на нервных струнах, своих или чужих,
Лежать, все потерять, ни мне и не другим,
Отдаться разложенью и самоотомщенью,
И сказочки о силе на ужин уплетать.

Я в жизни не жалел о тех иль о каких
Ошибках. Все на снимках растает, словно дым,
И все уж больше года. Эх, матушка-природа,
Таких, как я, уродов, поменьше бы рожать!

Ведь я не сделал главного,
Чего хотел, всегда терпел, искал во тьме ночной,
Все треп, поклеп и глупый стеб,
Но мир меня послал,

И нет здесь ниче странного:
Что спел я – то и съел, здесь разговор простой,
И я у Бога в планах, в подмогах и на картах,
Но все равно умру когда-нибудь, как много умирал.

Быть может, одиноко
Простонет, взвоет ветер –
Без разницы, проказницы
Кружат круговорот.

Покуда светит око
Богов, веков, этсэтер,
Все будет верно, правильно,
И глупый почти гот

Свой путь опять оставит,
Сучки в колеса вставит,
И в сотый раз не перейдет
Заставу у ворот,

Сказав: “Опять подставили,
И снова не представили,
И мир жесток, пустой урок,
И все опять не то.”

Его глаза у Бога,
Он снова у порога,
Восток алеет кровью,
Становится светло,

И в этот ранний час
Он глянет вниз на город,
И вновь поправит ворот,
Ведь он не взял бы и полцарства
За свое пальто.

Он в чем-то стар и молод,
Терзает душу холод,
И не дает никто
Волшебного огня.

Ему ты безразличен,
Ты для него безличен,
Но знай, что все равно
Он умер б за тебя.

И мозг здесь разрывает,
И карандаш ломает,
И надоело слушать вам
Весь этот жуткий бред.

Никто не понимает,
И он не понимает.
Ниче, вот строчка, точка,
И кончен мой куплет.