Книга, в которой исчез мир

«Герцогиня вышла из дому ровно в пять,
И о чем тут глупые песни еще слагать»

Мертвая Мнемозина сидела в шезлонге и думала о насущном:
«Слова ли убьют меня или я их сожму в ладони
И выжму соки, а выжимки эти съем или выпью, в общем.
По эту сторону зла мне становится очень скучно».

Галантерейщик женат на канатной плясунье, ей дарит платки с монограммой –
На этих платках кровь поэтов, наборщиков, кошек бездомных, духи.
Мнемозина берет платок и заворачивает в него свою печень:
Зачем ей этот ненужный орган – в небе не видно орлов.

Тут горлом пошли слова – запачкали все платки: подставляй стаканы и плошки.
Но с ними нет никакого сладу, и кто бы подумал, что в мире их столько есть.
Они копошатся в углу, вычленяют суть, но легче найти булавку
В моих волосах, которым без малого двести лет, о чем говорить смешно.

Поговорим лучше о герцогине, которой не сидится дома,
Или о трех мудрецах в тазу и во чреве кита.
От этих историй у нас просыпается аппетит – где Мнемозина
Со своей обезжиренной печенью в правой руке.

Бестолковая барышня – мы приходим к ней каждое утро, кромсаем её на части,
Она не вкусна, не сытна, быть может и ядовита – откуда нам знать.
Но в груди у неё еще много различных слов, и она пополняет запасы.
За это мы её любим и зовем её «наш кашалот».