Приближение к Альматусиму

Беспечальное детство браня, юных кукол стыдя до примерки,
И у Наденьки Львовой воруя конфеты (был тоже июль),
Над Великим Ничто копошащийся Бог из пустой табакерки,
Что пылится в гримерной поющей на паперти Клары Гасуль,

От которой изысканных нот и пирожных мадлен без корицы,
Благодарственных надписей мертвым царевнам на свежих холстах
Ожидаете зря, усыпленные ею ткачихи-сестрицы,
Заливая шартрезом свой мерно клубящийся страх.

Крест ли жабы грудной – переливами струн услаждая,
Не обвенчана с розой – ее во грехе потрошит.
Ах Даная, cherie, не угодно ли капельку рая?
Он просторен и бел, словно биркой к бессмертью пришит.

Мятный вкус, от которого горько под нёбом в четвертом пролете,
Что останется в мире от глазок Анюты и кроткой кротовьей норы?
Полнозвучие – вынести все, что предложено. Тоже поете?
Это странная блажь, но владеет душой до поры

И до времени. Рыцарям бедным и мреющим бледно подросткам
Избавление дарит она, пересмешница. «Гиль» -
Прошептала – я остаюсь в этом древе беспечным отростком,
Беспечального детства ценя миловидную гниль.