Сеньорита Кора

Когда бы Орфей подарил мне свой голос при личной встрече,
Без расписок и сослагательных наклонений – даром,
Могла бы я в ложноклассической шали (так мерзнут плечи)
В Аиде фланировать и похваляться бесценным даром.

Улиток распугивать и принимать поклоны без счета,
Посмертной икоте как музыке сфер внимая,
Пока в побуждении добром не скажет кто-то:
«Да ты бесприданница здесь – ведь, поди, живая».

Убить мертвеца? Грезофарсов и громокипящих кубков
Давно уж не видели здешние палестины.
Когда бы Орфей подарил мне полсотни людских обрубков,
Поверила б я – только в смерти мы все едины.

Но прок искать в открытии этом глупо,
О шерри-бренди, клинических оптимистах
Нужно молчать с прямотою последней трупа
И таять от помыслов скорбных, шальных и чистых,

Как снег в морозилках Аида. Когда б Орфею
Досталась моя псевдомейсенская креманка,
Он был бы счастлив безмерно – я тихо тлею,
Себя мне бывает порою немного жалко.

*****

К стенаниям рифм от рождения, к счастью, глуха,
Хоть многие скажут: «Помилуйте, так не бывает».
Вдали раздается унылый рожок пастуха,
Monsieur Marivaux над капризным пером изнывает.

Струите свой яд – вам покуда хоть это дано.
Откроем комод – вот и вечность закончилась, право.
В комоде хранится мое золотое руно:
Привольно тускнеть иль сиять над погостами ржаво –

Не все ли равно. Благодетель уронит кинжал,
Янтарная кровь не окрасит поля и паркеты.
Рядился и жил, только дольше, увы, умирал –
Так делают все, в том числе записные поэты.

К стенаниям их от рождения, к счастью, глуха,
На шелке небес вытравляю прелестные мины.
Вдали замирает унылый рожок пастуха,
Monsieur Marivaux нам отвесил поклон из корзины.