Рассказ второй. Кому смеяться последним

Вита написала стишок для детей: несколько слов воспоминаний из прошлого про птичку, ребят и одного папу. Она давно уже ничего не писала, наверное, лет пятнадцать, с тех пор как закончила школу. Будучи еще девочкой, она сочиняла стихи, рассылала их по разным журналам, и с детским простодушием спрашивала, можно ли где-нибудь опубликовать ее произведения. Ей очень хотелось однажды увидеть свой стих в каком-нибудь журнале. Хотя бы один стишок, пусть на самой последней странице! Она загорелась этим желанием вовсе не оттого, что ей нечем было хвастаться перед подружками и не ради каких – то далеких планов. Ей просто хотелось доказать, что ОНА ЭТО МОЖЕТ. Доказать прежде всего себе. Вита очень надеялась и ее вера в себя была небезосновательна: ведь ей всегда ставили «отлично» за сочинения, она выиграла множество олимпиад по литературе, и на конкурсе чтецов ей не было равных во всем округе. Но самое главное – она никогда не лгала в своих стихах, писала то, о чем болела ее юная душа: об экологии, о войне. Она искренне верила, что в творчестве нет ничего превыше свободы, правды и человеческого участия. Все это должно было заслужить отклик в сердцах у читателей, считала юная поэтесса.
Через месяц или два, ей всегда отвечали. И каждый раз отказывали. Нет, ей не писали, что стихи плохи! Напротив, ее часто хвалили, отмечая, что произведения требуют доработки, советовали продолжать писать, читать книги о стихосложении, посещать литературные студии. Ответы были столь длинны и бессмысленны, что Вита так и не поняла, почему ее никто не хотел публиковать. И вот однажды она получила письмо из одной очень известной газеты, которую во времена ее детства заставляли читать всех школьников. Это письмо решило ее поэтическую судьбу. Вита до сих пор помнит каждую строчку: «Уважаемая Виктория! – говорилось в письме - Ваши стихи искренние, но наивные и неумелые. Почему Вы не написали, сколько Вам лет? Надо слишком хорошо знать специфику издания, чтобы предлагать ему то, чем оно живет на сегодняшний день». Двенадцатилетняя поэтесса, как ни старалась, не смогла понять, о чем хотела сказать ей серьезная тетя - редактор. Девочка не стала ничего выяснять, лишь проплакала ту ночь и, убедив себя в творческой несостоятельности, уснула только под утро.
  Эх, оказался бы тогда с ней хоть кто-нибудь, кто, положа руку на ее плечо, сказал бы ей, что сдаваться не стоит, что взрослые люди – странные существа, забывшие о том, что когда-то сами были детьми, и иногда этим существам просто неохота работать (например, возиться с какой-то маленькой незнакомой поэтессой). В конце концов, любого творческого человека можно поддержать всего лишь одной фразой о том, что даже у самой безумной идеи всегда найдутся единомышленники! Но, увы, такого человека не было. И только дедушка, послушав о ее неудаче, зачем-то сказал: «А ты напиши им, что тебе тридцать лет!». Жаль, не пояснил – зачем.
В общем, бросила Виктория творчество навсегда, выучилась на финансиста, нашла хорошую работу, удачно вышла замуж, родила дочь, Ксеньку, и тут - на тебе! То ли настроение было хорошим, то ли погода плохой, но оно, стихотворение-то, раз – и написалось вдруг! И так легко, как говорится, на одном дыхании. Недаром, что родилось оно из детских воспоминаний, столь трогательных, что Вита улыбалась, когда сочиняла его. Это была история про стрижа, который упал на землю и про то, как она с друзьями и папой спасли жизнь птице, выпустив в небо с крыши дома.
И Виктории, как много лет назад, подумалось, а почему бы не отправить этот стих в какое-нибудь издательство – он ведь, и правда, очень мил!? Да и дочке будет приятно за маму, когда подрастет!
 Она так и сделала – отправила стих по электронной почте в один модный журнал для детей. Ответ пришел быстро. Черные буквы на белом экране монитора вывели приговор:
«Страшное стихотворение! Все время думаешь, что стриж помрет. Нет, я не говорю, что стих плохой, но все-таки… Стихотворение написано взрослым языком. Оно о детях, но не для детей. С уважением, Руководитель отдела рукописей, Петр Сидоров»
Прочитав письмо, Вита молча улыбнулась, затем открыла ящик письменного стола и достала из его глубины старую мятую тетрадку, на которой было написано: «Тетрадь по биологии ученицы пятого класса «Б» средней школы № 1143 Лозовской Виктории».
Листая слегка пожелтевшие страницы, она нашла место, где ее послушная рука набросала быстрым неровным почерком пять глухонемых строчек, что горели и кровоточили среди конспектов, домашних заданий и пометок учителя. Она уже и не помнила, кому посвящались эти слова:
«Судьба, услышь!
Не за себя прошу!
За тех, кто обездолен и в изгнании,
За тех, кто потерял свой путь
И отыскать не смог при всем старании»

Виктория вновь улыбнулась. «Взрослый язык»,- подумала она – а что же такое, по - вашему, «детский язык»? Мы говорим на разных языках? Какой он, «детский язык»? Незамысловатый? Примитивный? Смешной? А вот мне с недавних пор кажется, что, как раз с годами люди становятся все более незамысловатыми, примитивными и смешными… Видимо, детский язык существует только для взрослых …»

Вита повернулась к компьютеру и быстро застучала пальцами по клавиатуре:
«Уважаемый Петр Сидоров! Спасибо за письмо. Извините, что не написала, сколько мне лет. Мне двенадцать лет. Скоро будет тринадцать. Простите, что напугала Вас своим стихотворением! Просто я читала его в школе, и, представляете - получила «отл»!!! А со стрижами и нельзя иначе! Только с крыши дома и можно запустить такую птицу. У стрижей длинные крылья и они не могут взлететь самостоятельно с земли или с рук – им непременно нужна высота! Это из курса биологии за пятый класс. Биологичку зовут Фатима Джараповна, если что!»

Вита хотела написать руководителю отдела рукописей еще что-то издевательски нелицеприятное, но в этот миг ее взгляд упал на Ксенькин альбом, на котором красным маркером было написано: «Росказ пракота». Изучив рукопись «про кота», Виктория долго смеялась, потом перечитала свое письмо Сидорову, потом снова «про кота», потом снова Сидорову, снова «про кота», снова Сидорову, «про кота», Сидорову…затем легким движением убила «Сидорова» и набросала на альбоме пару слов Ксеньке. Пусть читает. Потом разберется:

Итак.

«Рецензия на «Росказ пракота».

Никто не забыт впопыхах, не подавлен, не сломлен.
В скрижали истории вписаны все,
Как один.
Рисуют картины их истинные герои,
А мы вдохновляем создателей этих картин.
Мы, видимо, только пробелы
Межстрочные, равные.
Ложимся десятками тысяч
И «красными» датами,
Великими именами, моментами главными
Вот так безнадежно зажаты мы.
Но, помни, любимая, эти границы условны
Для тех, кто по сути «боец»,
Но! Подумай сто раз,
Что лучше остаться пробелом,
Живым и достойным,
Чем скверным поступком выделиться из масс.