Жизнь в розовом свете

Синеватой прожилкою кисти плутовка Диана чужое бессмертье окрасит багрянцем,
 Пармезан или тощая кляча - на пыльной дороге останки забытых поэм.
 Полукровки и дети цветов - пляску смерти заменят ли плавным изысканным танцем?
 Разночтения строк на полях превращаются в "creme de la creme".
 
 В удивленных глазах томных кукол с завивкою цвета саркомы
 Отражается тайное знание, след от иглы там, где сердце не бьется две тысячи лет.
 Нацарапал две строчки в метро, вдохновенье - венозная кровь, вам-то эти порывы знакомы,
 Ведь сравнил же поэму с чахоткой известный поэт.
 
 Но его черной мессы, скандального телепроекта,
 Беготни по судам и колонки редактора в сонме столичных газет
 Не предвидится больше - на плоском экране рисует их серенький Некто,
 Возмечтавший оставить в истории свой укоризненный след.
 
 Позолоченный кол и осиновый крест - предъявителю скидка, три сладкозовущих процента,
 В токсикозе бульварных романов и мантры жующих бобы тайных сект
 Помним все наизусть - ну компьютеры, сны, кинолента,
 А потом достаешь огурцы и графин, восприятия зримый субъект.
 
 Вновь тасуют, как мертвых богов, и зеркальный двойник - тюбик пасты напомнит о вечности цвета индиго,
 Расцветая в любой подворотне, как пятна на блузке от кетчупа или вина.
 Мы останемся только вдвоем - я и сотней невидящих глаз оскверненная Книга.
 Цепь времен или в прятки игра - на скрижалях обглоданным ногтем бесплодных земель имена.