Олимпийцы

Летним днем после полудня
Царь Богов и смертных Зевс
Понял, как же это трудно —
Быть властителем небес.
Утром рано, чуть светает,
К Зевсу ломится народ;
Во главе бессмертной стаи
Златокудрый пупс Эрот.

«Громовержец! — молвит грозно
Малолетний Бог любви.
— Почему гуляют розно
Вновь приятели мои?
Гименей всерьез обижен
На кого-то из Богов.
Аполлон опять, я вижу,
С Дафной закрутил любовь!
Про меня ж все позабыли,
Будто я тут не при чем!
Коль не я — и не любили
Ни за что и нипочем!
Эй, таскающий Эгиду,
Будь любезен, разберись.
Ну а я пошел к Аиду,
Звал он яблочек погрызть».

Лишь сынишка Афродиты
Упорхнул с Олимпа прочь,
К Зевсу тянет, как магнитом,
Моря... пены, в смысле, дочь.

«Папа! — снова дует губы,
Снова слезки по щекам.
— Эти смертные так грубы,
Веришь, нет — на хаме хам!
Вот недавно вышел случай:
Скульптор в храм к мне пришел,
Стонет: «Ты меня не мучай,
Мне и так нехорошо!
Воспылал великой страстью
Я к прекраснейшей из дам.
Но — такое вот несчастье! —
Сотворил ее я сам.
Изваял ее из кости,
Галатеей обозвал.
Вот приходят люди в гости
И хохочут: «Ну, ты дал!»
Помоги мне, Афродита!
Оживи мою любовь,
Добротой ты знаменита,
Прояви ее ты вновь!»
Представляешь, что за шутки!
Я, конечно, оживлю
Не позднее, чем за сутки,
Ведь влюбленных я люблю.
Но представь себе! — ваятель
И «спасибо» не сказал!
Озабоченный мечтатель,
Рассмеявшись, ускакал!
Разобраться бы с невежей
Да навешать по ушам.
Кто тут с силою медвежьей?
Обращаюсь, Боги, к вам!»

Только вымолвить успела,
На Олимпе средь небес
Сталь внезапно зазвенела,
И в толпе возник Арес.
Взор, горящий, точно пламя,
На Богиню устремил,
Прислонил к колонне знамя
И услуги предложил:

«Я Арес, бессмертный воин,
Бог войны, Афины брат,
Наблюдал за бойней в Трое
И у Фив, где страшен враг.
Коли надо двинуть в ухо,
Нос расквасить, глаз подбить,
Знай: прикончу даже муху,
На лету могу убить!
Но учти, о Афродита,
За бесплатно я ни-ни!
Дескать, ваша карта бита,
Будь любезен, отвали.
Слышь, услуга за услугу!
Я тебе, а ты же — мне.
Помогать давай друг другу:
Ух, оттянемся вполне!»

Афродита улыбнулась,
Руку Богу подала,
Сладострастно потянулась
И с Аресом вдаль ушла.

Зевс вздохнул, глотнул нектара,
Только тогу отряхнул.
Как взревели вдруг фанфары,
И Гермес к нему впорхнул.

«Тут, отец, такая фишка, —
Молвил к мертвым проводник,
— Мой опять чудит сынишка,
Хитроумный Автолик.
Он Сизифа-негодяя
Кинуть как-то порешил
И весною, где-то в мае,
Двух коровок задушил.
Остальных, пока не видят,
Он в лесок соседний свел.
Но Сизифа так обидеть!..
Царской злобы не учел.
Царь, прознав о том злодействе,
Покраснел, как помидор,
И в царя воров семействе
Вмиг посеял он раздор.
Есть дитя у Автолика,
Антиклеей дочь назвал.
Волоока, лунолика:
Всяк влюблялся, кто видал.
И жених Лаэрт — не лапоть:
Повстречав, забыл покой.
Если кто посмеет лапать,
По зубам дает ногой.
О любви и страсти этой
Знал коринфский психопат.
И однажды жарким летом
Он залез в цветущий сад,
Где младая Антиклея
Жениха весь день ждала,
Розы с астрами лелея,
И компот из слив пила.
Царь Сизиф потер ладони,
Заклинанье прошептал
И из тучи едкой вони
Близнецом Лаэрта стал,
Из кустов неспешно вышел,
Деву лаской сокрушил
И под сада легкой крышей
Вмиг невинности лишил.
Дело ясное: невеста
Не теряясь, понесла.
Кровь — не пиво, плоть — не тесто...
Вот, такие вот дела.
Надо этого Сизифа,
Однозначно, проучить!
Пусть останется он в мифах
Камень на гору тащить!»

Зевс рванул на персях тогу,
Раздраженно зарычал,
Опрокинул кружку грога
И такую речь сказал:

«Боги, что же вы творите?
Хуже смертных, вот ей-ей!
Словно кролики, плодите
Среди смертных вы детей,
Точно бабы, верещите,
Смертных гробите за так,
За плевок случайный мстите,
Одним словом, жизнь — бардак!
Вам ли, вечные, пристало
Брать пример с простых людей?
Вместо мышц — сплошное сало...
Надоели, хоть убей!
Так доколь же будет длиться
Этот вечный ералаш?
Проще, право, удавиться
Иль уйти пожить в шалаш,
Чем смотреть, как те, кто должен
За порядком наблюдать,
Лезут яростно из кожи,
Чтобы удаль показать.
Вы же Боги! Будьте ими!
Люди жизнь вверяют вам!
Вам с разборками своими
Стыд, позор и вечный срам!
Я стыжусь, что вам родитель,
Я — Кронид и Эгиох! —
Ваш наставник и учитель
Оказался полный лох...»

Лишь замолк владыка света,
К трону Гера подошла
И без всякого «привета»
Грозно речь произнесла:

«Слушай, ты, кобель паршивый,
Помолчал бы, старый хрен!
Отчего, скажи-ка, живы
После этих всех проблем
Те, кого ты защищаешь,
Хоть и сам на них чихал?
На Богов ты нападаешь,
А каков ты сам, нахал?
Нагулял детей ораву
И доволен, словно кот!
Что, лишь ты имеешь право
Веселиться, обормот?
Дай-ка я тебе напомню,
Чем ты занят целый день.
Вон, смотри: каменоломня,
Где нет даже слова «тень»,
Где же, Зевс, твоя защита?
Людям плохо, пить хотят...
Где сынок твой знаменитый?
А-а, ему кентавры мстят!
Чтобы смертный люд не плакал,
Нарожал толпу громил;
Круче всех — сынок Геракл:
Всех чудовищ порешил!
Я молчу про Сарпедона,
Диоскуров и других!
Что замолк, потомок Крона,
Подозрительно затих?
Что, утратил дар ты речи,
Иль язык свой проглотил?
Молнии глазами мечешь,
Словно в харю получил.
Вот что, Зевс, запомни, детка:
Поумерь свой пыл и страсть!
Я в тебя вцепилась крепко
И не дам семье пропасть.
Ты мне муж, а я — супруга,
Есть и дети, как у всех.
Будем мирно жить друг с другом —
Ждет во всем всегда успех!»

Зевс поник главою гордой,
Звучно репу почесал
И с такой вот кислой мордой
Прочь из зала зашагал.

Так живут владыки мира;
Будни их привычны глазу.
Спела их Орфея лира
С первой до последней фразы.