без тем, но с вариациями

***
     Конечно же Луи, конечно – ни при чем,
     как впрочем и Пинк Флойдова чернуха,
     все это только КАК Дамокловым мечем
     от головы отрубленное ухо.

     Поэзии «корнет» в потешную войну
     играет, чтобы публику потешить,
     кому, как не ему, известно про ину
     ю формулу любви али успеха.

     Раскручивать спираль      закрученных идей
     «безухой» неохота - не охота,
     скажите, милый Г”раф, с какой из «всех смертей»
     приходит ощущение полета?
     <Ванецева> - 2000/11/07
     ***
     «Верни бумагу, незапятнанный поэт
     сопетель дивных дум, ходитель в туалет.» /А.В./

/словесный понос без тем, но с вариациями/

«Хорошая моя», -
Я с вами оживаю!
Ведь любопытствовать я, видимо, рожден

/и потому так сладко на рожон
мне лезть,
и даже и из ножен
не доставать игрушечную шпажку…/

Но про игру, – игра не мой конек, -
одна лишь флейта под рукой у идиота, -
его душа, и лишь в нее дыша
я наслаждаюсь ощущением полета.

Спирали нет, вернее поспирали
Идеи все. А то, – не завезли…
Но в Вас встречаю я неведомые дали
Такие, - позавидовал б Дали!

И распрямляются какие-то обрывки,
Цепляясь строчками…
И всем смертям назло
Готов я ядом даже насладиться
И утверждать, что крупно повезло…
…

…В поэзии я даже не корнет
(не то что «милый Г"раф»),
лишь в стенах туалетов
с сопеньем дивным думу отыскав,
протискиваюсь в доблестных поэтов

запасный полк. Бумаги не вернуть, -
впиталась быстро влага, ну, да черт с ним
теперь я в интернет сливаю муть
своей души, надеюсь, не засохнем

мы с нею. - В бесконечности песках
мы с нею обезводили настолько,
что, от мельканья ников враз устав,
я к каждому бреду
с словами «друг мой Олька»…

А попаду ли я, не попаду, -
Не на охоте ведь, и мне в свою дуду
Играть уже нестрашно, прикипела
Вариативность снов. Почти что частью тела
Становятся сомнительные Я,
Которых не люблю я абсолютно,
Но, все же, вспоминаю поминутно,
Пытаясь разглядеть, - не самость ли моя
Вот в этом неприятном господине?
Приядном, т.е..

С облегченьем: - «проходили
Уже мы где-то курс ядолеченья»,
От тяги впрыснуть яд, свои влеченья
Вдруг удается уберечь, и я к другому
Расставленному Я прехожу,
Гляжу в него, гляжу, гляжу, гляжу…
Не нахожу себя, сижу… и снова
Себя в себе пытаюсь отыскать…

- Такой Шалтай-Балтай, ни дать, ни взять.

Там, помнится, и рати не хватило
Когда включилась тяготенья сила,
Обычно неприметная во сне.
И наш Шалтай лежит теперь на дне

Того колодца, где зеленая трава
И солнце ярче, пчелка пролетает…
И дымка никогда уж не растает
И это для меня – как дважды два…
…

Нецелен я. И бликами дробясь,
Песком ссыпаясь, растекаясь лужей
Себе пытаюсь стать хоть каплю нужен
И зацепиться. Или же кому
Другому. Но, боюсь, «в своем уму»
Никто не вступит в этакую пакость
(точней надеюсь! Ведь придется плакать
и очень горько, увидав вблизи
клубок гниющих жил…
И вдруг понять НЕ ЖИЛ
он никогда, и жить не может,
мечтою только иногда себя тревожит
и отравляет бытиё другим).
Да черт со мной (точнее – с ним).
…
-//-
…
А по Пинк-Флойду зря проехались, ей-ей

- Я ТАК ЕГО ЛЮБЛЮ…

А, впрочем, дело вкуса.
Мне трудно удержаться от искуса
Подвыть по-волчьи, пчелкой поджужжать,
Набата ожидать с тоскою в черепе…
Не верите?

Ну, что ж, не верьте.

07.11.00
***
/вешаю сырое, да нет надежды, что "созреет"/