Рецензия на «Белое» (Николай Левитов)

Здравствуйте, Николай Павлович.

Это стихотворение одно из моих любимейших в корпусе Вашей зимней пейзажной лирики. И я вот уже который раз приступаю к написанию отклика, да снова начинаю перечитывать, увлекаюсь и в результате не пишу. Но сегодня я была чрезвычайно строга к себе и трижды велела самым суровым, не терпящим возражений голосом: «Ника, пиши!» Вот и посмотрим, так ли послушна эта Ника.

Стихотворение прекрасно с первой и до последней строки. Мне так на слух нравится музыка начала «Называем мы зиму белой. В неё влюблённый…» Можно наслаждаться аллитерациями, созвучиями: называем – зиму, белой – влюблённый. А дальше Вы предлагаете читателю представить зелёный снег, на что он мысленно, конечно, возразит: «ну нет, белый и только белый! В этом-то вся праздничность и радость, и чистота, и успокоение.» Ключевая для меня фраза: «в такой белизне утешенье душе находим». На самом деле так. Сколько бы зим ни прошло, сколько раз ни любовались бы мы снегом, а каждый свежевыпавший точно такой эффект производит, и исцеляющая, обезболивающая сила его не ослабевает. И вдохновляет нас эта сияющая белизна, и радует, и умиротворяет.

А знаете ли, о чём ещё я подумала, дорогой Николай Павлович? О том, что не только в зиму влюблён герой (или автор? – ах, я их часто путаю), но в саму жизнь. От этой мысли я перейду к объяснению причин, по которым решила написать Вам. Думаю, в конце Вам станет понятна связь писем и любви к жизни.
Но начать следует издалека и рассказать обо всём по порядку.

Неделю назад Кенгуру и Белый Кролик, обеспокоенные моим душевным состоянием, выпроводили, точнее выпихнули меня на прогулку. Оговорюсь сразу, что со мной всё в порядке и беспокоиться не о чем. Просто эти двое с чего-то решили, что обязаны меня опекать всячески и воспитывать. Это при том, что изначально они сами вроде как были моими подопечными. Ситуация изменилась, видимо, в силу моей мягкости и уступчивости.
Погода тогда менялась с мороза на тепло, выпавший снег осел, уплотнился и грозил растаять к вечеру. И тут Кенгуру пришла в голову блестящая идея отправить меня гулять с фотоаппаратом. Он даже попытался сострить, мол, Nikon для Ники – самая подходящая компания. Но мы-то помним с Вами, что самая подходящая компания для прогулок в парке – это Николай Левитов, то есть Вы. Ну да ладно. К старенькому своему никону у меня тёплые чувства, так что мы вдвоём вдоволь налюбовались серебристой набережной, рыхлым серым небом и тёмными, будто изломанными ветвями. Кустарники, берег реки были как бы в лёгкой дымке, нерезкими. Старые клёны же, напротив, ярко выделялись на снежном полотне, причудливо расчерчивая фон линиями ветвей. И правда, как на литографии Добужинского "Летний сад зимой", я помню Ваши слова о его графике и о картинах Лансере. А на ветвях лежал плотный снег, и было похоже на то, как если бы художник провёл по ним толстой кистью с белой гуашью или же мастер намазал клеем ПВА. Не тем жидким, ученическим, а хорошим, густым, вроде столярного «Момента». Когда я всё это хорошенько разглядела, мне захотелось описать Вам, зная, как Вы любите подобные детали. Но я раздумывала, стоит ли.

Третьего дня вечером мы пили чай на кухне с Кроликом и Кенгуру. Напомню, что обычно Кенгуру сидит обособленно, не за общим столом и молча. Может показаться, что он занят своими мыслями или чтением, но это лишь до первой его реплики. Увлечёшься разговором с Кроликом, забудешь вообще о Кенгуру, а тут-то он и ввернёт словцо, да так метко, так умно и с полным пониманием всего тобой недосказанного!
Так вот, обсуждали мы с Белым Кроликом уместность моего письма в нынешних обстоятельствах. А точнее, спорили. Я сомневалась, Кролик настаивал. Я отказывалась, но Кролик убеждал. Я приводила аргументы, Кролик сходу все опровергал и выдвигал десятки контраргументов. Я замолчала, Кролик тоже, но обиженно. Повисла тяжёлая, как грозовая туча, пауза. Я перевела взгляд на Кенгуру и, – Вы не поверите, – тут он мне подмигнул, задорно и заговорщически! Все прежние мои сомнения, неуверенности, или как это сейчас называют «заморочки», отпали, испарились мигом. Настала та удивительная ясность ума, которая позволяет видеть главное и нужное, даёт лёгкость и уверенность, а главное – радость. Вот оно, это определяющее понятие – радость. Что с того, что момент неподходящий, если другого нет? Что с того, будут ли меня считать легкомысленной или недалёкой, или даже бесчувственной, если мне радостно писать Вам? Ведь в том и есть вкус жизни, любовь к жизни, чтобы находить радость в любой действительности, в любых обстоятельствах. Пусть Вы прочтёте много позже, но радость невидимо, краешком коснётся Вас уже сейчас. А чтобы Вас не тяготило отсутствие возможности отвечать, мы договоримся, что это будут письма без ответа. Так и назовём потом эту главу «Письма без ответа».

Сегодня утром я по обычаю шла через парк на раннюю службу. Было темно, фонари горели тускло. Но снег так ярко блестел, буквально каждая лежащая снежинка мне весело подмигивала и подбадривала: «пиши!»
Что я и сделала с превеликим удовольствием, любезный Николай Павлович. Не прощаюсь и впредь.

Храни Вас Господь.

Ника Марич   21.01.2024 12:41   •   Заявить о нарушении