Называем мы зиму белой. В нее влюбленный,
ты представь, что она была бы другого цвета.
Снег слетал бы в ладони – не черный, конечно, – зеленый!
Как смогли бы такой антураж отличить от лета?
Славим белые зимы, любуемся светлой тканью,
этим чистым покровом, сиянием снежным. Вроде
если жизнь обидит, чернухой накатит, ранит, –
то в такой белизне утешенье душе находим.
Словно мы на ней жгучих ссадин следы, увечий
затянули бинтами, окутали плотно марлей.
Если мир поделен на волчий стал и овечий.
Если в нем истрепали изрядно нас, изломали.
Если, что ни день, изводили... Но этим белым –
волокнистым, ворсистым, пушистым, мохнатым, лохматым –
исцелялись мы молча во дворике опустелом,
вдохновлялись им, подбирали к нему цитаты.
Чтобы прописи наши на беловой странице
так же просто, легко, без помарок и исправлений,
появлялись, как эта белая ткань ложится
невесомо, послушно на плечи и на колени.