Андрей Орлов. Ответ сальвадорской гадалке.
Я умру пятьдесят три года назад
в уральском роддоме розовым крошкой.
У меня будет сморщенный детский зад
и смешные малюсенькие ладошки.
Пуповину доктор соединит,
щёлком ножниц стальным мою жизнь итожа,
и меня затянет в себя магнит
материнского тёплого междуножья.
Я уйду из жизни не тем путём,
как вперёд живущие сто процентов,
я сперва в клубочек свернусь, потом
с головою укрою себя плацентой.
И в конце тоннеля погаснет свет,
глаз врача исчезнет, и шкафа дверца,
завершится жизни дурацкой бред
и забьются вновь в унисон два сердца.
Я начну уменьшаться за часом час,
совершая росту процесс обратный,
забывая о том, как я жил – подчас
совершенно светло, а порой – развратно.
Пропадут понемногу размер и суть,
самомненья и смыслов определенья,
и заменится клеток деленья жуть
дивным шорохом клеток соединенья.
Вот уже позвоночник почти исчез,
превратившийся в рыбью прямую хорду,
вот уже я без ручек и ножек без,
улыбаю зародыша мини-морду!
Вот уже не увидеть и черт лица,
не поймёшь, еврей или монголоид,
Вот уже я снующий в яйце отца
на других не похожий сперматозоид,
Я уже неделим, я почти невесом,
я – ещё полмгновенья – и стану атом.
Аз есмь «икс» и «игрек», набор хромосом,
а добавить «и» краткое – стану матом.
Я – весёлая смерть на конце иглы,
я – мошонки творца суетливый пленный,
я могу быть вытерт о край полы,
а могу стать началом всея вселенной!
Я есть жизни начальная пустота,
та, кого так боитесь, молитвы блея, вы,
я – квадрат, зачерняющий ткань холста,
я – таблица кошмарная Менделеева,
я – Нерон и Мисима, Кортес, Паскаль,
я – из старых газет по ручью кораблики,
я – верховный ацтекский божок Кетцаль
и летящее в темя Ньютону яблоко.
Мне не нужно спасения и наград
и к высотам духовности восхождения
потому, что я просто живу назад,
поменяв полюсами смерть и рождение.
Всем, живущим в гнетущей лет кабале
что сейчас на прощанье хочу сказать ещё?
Я рожусь через тридцать примерно лет
на каком-нибудь маленьком сельском кладбище.
Другие статьи в литературном дневнике:
