Майк Зиновкин. Саранча.
Расплата неотвратима, как первое сентября.
Но люди проходят мимо, ни слова не говоря –
уносят моё молчанье в котомках и котелках.
А я – сам себе начальник, и доля моя легка:
её, словно масло, мажу на бублики трудодней.
А горе моё – что сажа, неиздалека видней,
а крылья мои, как руки, заломленные назад,
и в каждом кармане кукиш, и колотый лёд – в глазах.
Кресты проводов и звонниц выманивают ворон.
Я – сам себе незнакомец, а всем остальным – Харон,
привыкший топить в кагоре не платящих за провоз.
Ведь счастье моё, как море – честнее горючих слёз
всех правых и виноватых. Без скидок на их срока.
Любовь мою, словно вату, испачкал в крови закат,
мои золотые годы заложены в кабаке,
и только смешная гордость не выкуплена никем.
Приходит без рыбы невод: непруха – моя сестра.
Моими грехами небо замаливает свой страх,
моими стихами ветер обклеивает столбы.
Но больше всего на свете мне хочется просто быть –
свою колею нашарив, ползти по ней вкривь и вкось,
но рвётся на волю шарик, вскипает былая злость,
вонзаются в воду вилы, нещадно мироточа.
Ведь вера моя, как вира, и имя ей – саранча.
06.08.2016
Другие статьи в литературном дневнике:
