Как выглядит проза поэта? Как «Египетская марка» Мандельштама? Как цветаевское «Письмо амазонке»? Как «Доктор Живаго» Пастернака? Можно вспомнить «Трепанацию черепа» Гандлевского или подобрать другие примеры поновее.
Открывая книгу Ольги Аникиной, я готовилась прочитать прозу поэта.
Но, откровенно говоря, первый рассказ «Дом» меня разочаровал. Его можно было бы назвать прозой поэта, если под поэзией понимать максимум тесты песен Игоря Николаева. Было ощущение, что в этом рассказе автор решил собрать эпитеты один прекрасней (и избитей!) другого: кленовый янтарь, серебряный дым, смолистая горечь, золотистый свет и землистая пыль. Все, наверно, и должно в таком доме пахнут корицей, лимонной цедрой и хвоей, но... Так начинающий стихотворец, уверенный, что стихи – это, прежде всего, красиво, использует самые прекрасные, самые поэтичные слова, но получает на выходе не поэзию, а лишь общее о ней представление. Вот ведь обидный получился реприманд, потому что поэт-то как раз Аникина весьма интересный!
В общем, по мне, так явно провальный шаг – начинать книгу рассказом «Дом». Этот и еще несколько тестов, будь я на месте редактора, отсеялись бы однозначно. Да, объема было бы меньше, но книге это, безусловно, пошло бы на пользу. Корректора, увы, тоже придется пожурить – досадные опечатки, увы, очень портят впечатление.
Определенно, не будь я скована обязательствами ридера, я закрыла бы книгу, едва дочитав «Дом». И очень зря! Потому что, чем дальше – тем больше авторских удач я с удовольствием отмечала. Уже в «Петрове и Вологодине» появился настоящий прозаический нерв. А уж «Дедушка» и вовсе меня покорил! Думается, что такие рассказы «из детства, отрочества, юности» от первого лица, цепляющие, по-детски непосредственные, если вынести их в отдельное издание, будут отлично смотреться на полке современной прозы для подростков!
В общем, довольно скоро я свое мнение изменила. И все-таки понимала, что напишу в рецензии примерно так: «Проза Аникиной, на мой взгляд, это ученическая проза – десятки, если не сотни, таких рассказов каждую неделю обсуждаются десятками ЛИТО по всей России, в чем, собственно, открытие Аникиной, ее новизна?» Но к последней трети книги плотность каждого небольшого текста начала нарастать, мне казалось, что я буквально вижу, как на моих глазах растет умение автора подать диалог, усилить нерв повествования, как меньше становиться досадных стилистических нестыковок, как растет внятность языка. И вот в какой-то момент я уже забываю, что мне писать рецензию, и плыву по волнам этой прозы вполне себе для собственного, читательского, удовольствия.
В общем, возникло у меня по мере прочтения стойкое ощущение, что рассказы эти выстроены в книге по мере их написания, хронологически, что это в прямом смысле книга «С начала до конца», и автор вместе с объемом написанных текстов нарастил тот самый прозаический мускул, без которого текст, не более чем колосс на глиняных ногах. «Смех», «Рояль в кустах», «Лель мой, лель», «Призри на смирение» - вот неполный перечень авторских удач.
И все же в рассказах Ольги Аникиной мне часто не хватало объема (и в переносном, и в прямом смысле): начинается текст таким красивым широким и плавным разбегом, что, кажется, замахивается Аникина на повесть, ну, на объемную новеллу так точно! Бежит-бежит завязка рассказа, как дельтапланерист по полю, готовый, ах, сорваться и полететь, но нет – переворачиваешь страницу, а, фигу тебе, читатель! Никуда ты не улетел, а уткнулся вместе с дельтапланом носом в стог, конец рассказа. Только успеешь проникнуться симпатией к герою, даже, может, полюбить – текст оборвался, додумывай сам. Иногда – прокатывает (додумываешь), а иногда – нет (сидишь в недоумении).
В общем, от всей души желаю прозаику Ольге Аникиной не только хорошего разгона, но и удачного полета! И, если следующая книга начнется «с конца» этой, то на этот полет хочется посмотреть всенепременно.
