59. Враги России в грозный день

Сергей Разенков
      Фрагмент романа «Вдова»
       (предыдущая глава из романа «Вдова»
         http://stihi.ru/2025/05/02/3057
          «58. Отступить или армию сгубить?»)

Тревожны ночи, ну а зори
Сулят бойцам тоску и смерть.
В упрёке к шурину поссорил
Мюрата с ним, коль в суть смотреть,
Смоленск сожжённый и разбитый.
С Великой армией несытой
В Смоленске сел Наполеон
На пепелище – заклеймён
В кругу своих был как маститый,
Вкусивший риск авантюрист.
Артиллерист, вождь и юрист
Предстал безумным паразитом
На теле армии своей:
С ней шёл на гибель всё резвей…

«Возрос душевный груз мой резко,
Но опустились руки, – свой
Раздор по поводу Смоленска
С Наполеоном (на кривой
Дорожке к гибели бескрайней)
Мюрата выбесил до грани
Потери смысла дальше жить.
«Способно жизни враз лишить
Ядро, летящее от русских.
И пусть! Я с линии огня
Сам не уйду»! – сойдя с коня,
Мол, ядра – детские игрушки,
Мюрат мишенью яркой стал,
Но случай всё не угождал

Никак безумному желанью
Героя быстро умереть.
В которой раз пугливой ланью
Из свиты всяк мог рассмотреть
Обстрел как повод для совместной,
Вполне логически уместной
И быстрой скачки в ближний тыл.
В сознанье маршала внедрил
Бельяр с упорством генерала
Такой упрёк: «Вся свита тут
Погибнет с вами! Даром труд
Артиллеристов русских, право,
Не пропадёт»! Мюрат, вскипев,
Покинул место смерти. Лев!
           .            .            .
Капрал, входивший в корпус Нея,
От ран почти впадая в бред,
С бравадой или чуть грустнее
Вещал, попавши в лазарет:
«Батальный день – конец походу?
Казалось нам, что русских сходу
Мы опрокинем и сомнём.
Но против лома есть приём,
Причём зовётся он картечью.
У русских этого добра
Для нас полно, а их «ура»
Ведёт нас к смерти и к увечью,
Когда дойдёт бой до штыков,
А в тесноте – до кулаков…

Напрасны пять атак на флеши!
Не в радость нам – в упор картечь.
И в брюхо русский штык – не фельдшер! –
Завёл французский ухарь речь. –
Штурмуем, чтобы вновь дать дёру!
Обидно это гренадёру,
Европу взявшему на штык.
Подходим к русским мы впритык
И сразу вязнем в рукопашной,
Где забивают нас, как скот.
К их укреплениям подход
В итоге бойни не пустяшной
Завален трупами, и кровь
Ручьями льётся в каждый ров.

Сыта мясными пирогами,
Смерть не нуждается в сырье.
Смерть в каждом есть летящем грамме.
И тут попробуй уцелей
И не предстань кровавым блюдом!
Даву в живых остался чудом:
С коня пав чёрту на рога,
Всё ж оклемался. Смерть строга,
Но избирательна в подходе.
Неважно сноб ты, иль аскет,
Но вал из трупов – худший склеп. 
Тут генералы ныне льготы
Стремглав теряют: жизни нет
Ни для кого, что не секрет…»
           *            *            *
Французский ветеран в полудремоте
С сомнением осматривал свой вид:
Остались от мундира лишь лохмотья.
Но голос был солидно басовит,
Когда на гренадёра с изумленьем
Обозники смотрели. С их уменьем
Расспрашивать, восторгов не тая,
Кто б совладал! «Быть мне в говне, да я,
Как все, вернулся в бойню рукопашной.
А было поначалу всё не так,
Мой юный camarade. Кроме драк
В минуты мясорубки бесшабашной
Случаются и слабости порой,
Какой в душе бы ни был ты герой…

Мы, пусть и не моральные уроды,
Смотрелись полумёртвыми, точь-в-точь!
Наш лейтенант, свернув остатки роты
К спасительному лесу, вёл нас прочь
От флеши и… наткнулся на Мюрата.
«Фриан, ваш генерал, сражён? Утрата!
Куда    вы?! – маршал нас остановил. –
Вы что же, лейтенант, славянофил?!
Честь Франции для вас ступенью ниже»?!
«Полковник приказал нам отступать.
Там горы тел – слоёв сплошь эдак в пять, –
Претензией Мюрата не обижен,
Махнул рукой назад наш командир. –
Мы видели Фриана, весь мундир

У генерала был в его    крови    же.
Нам русских ни свалить, ни отогнать.
Нет сил держаться! Полк бы наш не выжил!
Полковник прав. Как правду отторгать?!
Я думал, мы – орлы. Мы – лишь орлята».
В ответ Мюрат воскликнул: «Ну, а я-то?
Вот я-то, вы же видите, держусь»!
Наш лейтенант взвалил как лидер груз
Армейской чести на себя, пусть хмуро:
«Вы правы. Что ж, пора нам умирать.
Солдаты, выше нос! А удирать
Сегодня не судьба»! От балагура
Мюрата мы услышали во след:
«Орлы Фриана, вам тут равных нет»!

Мюрат нам словно лично подал руку.
Я мысленно пожать её был рад.
Фланг русский превращая в мясорубку,
Мы с криком шли: «Да здравствует, Мюрат»!
Штыки наперевес, держа равненье,
Мы выдавили роты охраненья
С потерями от русских батарей…
Я малость поцарапан, да скорей,
Совсем уж невредим. Из боя снова
Живым вернулся, слушая в пути
Гром сотен наших пушек, а в груди
Стук сердца был не слышен из-за рёва
Всей нашей артиллерии. Она
На флеши враз была устремлена».
           *            *            *
В горячке боя, в бойне-рукопашке
Смерть редко успевал кто осознать.
И даже те, кто был рождён в рубашке,
Свои не смели раны осязать
И гибли на глазах у тех, кто рядом
Пред   пулей   встал, штыком, ядром-снарядом,
А миг назад соседа   братом   звал
И за    руку    товарища держал.
Порою кровь смыкала мёртвым веки…
Сошлись на поле люди всех держав
Известных европейских. Нарожав
Их с муками, их матери навеки
Утратили сынов своих в тот миг,
Когда Рок жёстко   снизошёл   до них.

Семёновские флеши час за часом
Меняли флаг поверх сражённых тел.
Бессмыслицей бы стала, даже фарсом,
Попытка тех, кто дерзко бы хотел
Устроить реконструкцию той бойни
Для страждущих потомков лишь в погоне
За драматизмом. Память не предать
И битвою народов бой считать –
Урок для благодушных поколений,
Которые глядят Европе в рот,
Бегут за ней куда-то там «вперёд»
И встать пред ней готовы на колени.
В бой предки вышли, зная, что умрут
На поле, но и в   клятве   не соврут.
            *             *             *
«Дар солнца не достанется в подвале,
В стратегию не вникнуть без ума…
Соратникам довериться едва ли
Могу в своей стратегии: весьма
Она отдалена от экстремизма –
Поверхностного их патриотизма», –
В лице главнокомандующего чин
Фельдмаршала прибавит лишь морщин;
В канун же генерального сраженья
Кутузов, престарелый генерал,
примерно предугадывал финал
Нерадостный для ждущих дня решенья
Всех сразу с оккупантами проблем.
Французов не разбить, не взять их в плен.

Шоссейная Смоленская дорога,
Ведущая вдоль Колочи к Москве,
Кутузовым была предельно строго
С умом защищена: «Где с кем в родстве,
С какими злыми бесами годами
Навязывал себя Европе-даме
«Жених» Наполеон, мне наплевать,
Но армия, что вся до капли в мать
Россию удалась народным духом,
С незваным гостем станет воевать
Разумно-осторожно. Вдвое врать
Пытаются кликуши – пусть же пухом
Земля им будет, сгинут не за грош!
А наш ум для борьбы с врагом хорош»!
            .             .             .
На Бонапарте негде ставить пробы!
Храня дорогу на Москву от «благ»
Непрошенного гостя (пуп в Европе),
Кутузовский силён был правый фланг,
Но сунуться туда, да через топи
Текущей вдоль реки, лишь недотёпе
Захочется. А вот Наполеон,
Что мчался, как безумец Фаэтон,
Безудержно и дерзко без оглядки
К земле Московской неизменно вскачь,
Отверг, плюясь, Кутузовский «калач».
И выбрал Бонапарт другой путь гладкий:
Правей и безопаснее на вид,
Как опыт полководческий велит…

              (продолжение в http://stihi.ru/2025/05/14/2748)