Глава одиннадцатая «В полном отрыве»
Несмотря на принятый клубный этикет, введённый Лерычем, количество телевидимых пришельцев постоянно росло. Сидеть на своей заднице ровно и «починять примусы» они не собирались. И Лерыч взял инициативу в свои руки в виде знакомой лопаты; сидя напротив ударно пашущего телевизора, он успевал загонять чертей обратно в телеящик. Через пару дней Лерычу всё осточертело, назначив график дежурств, он передал лопату в мозолистые руки обкультуренной деревенской интеллигенции. Интеллигенция, недолго думая, повесила портрет Лерыча с лопатой напротив экрана, и приобщалась к культуре Большой Земли на равных с остальными грязюкинцами.
Вера Геневна, в предвкушении своей новой должности в пекарне, залистала книгу «О вкусной и здоровой пище», чудом сохранившуюся у Дульсинеи на дне её сундука. Дабы не захлебнуться собственной слюной, Верка не заплывала так далеко, и ограничилась «изделиями из теста».
«Пончик-Макарончик» переживал революционные потрясения содержимого в натыренных закромах Соломоныча: сухое молоко, мокрые сливки, мешки с сахаром, мешки с белой мукой, в холодильной комнате выросла стена плача из брикетов сливочного масла. Вкатились яйца…
Вольдемару хотелось со всей силы двинуть в «директорскую» челюсть, беспредельно жевавшую ценные ресурсы, и по башке, возомнившей себя главной в пищевой цепочке деревни Грязюкино. Но Владимир Петрович Полуянов, человек исключительно интеллигентный, не стал этого делать и просто зачитал суровый приговор Тырию Вениамину Соломоновичу:
— С завтрашнего дня, вы уволены.
— Смилуйтесь! — взмолился Вениамин Соломонович.
— Смилуюсь и научу вас барыжить капустой.
— В смысле? Доллары?.. — Соломонович вытащил из недр глубокого кармана пожёванный платок и отёр свою взмокшую от волнения лысину.
— В смысле овоща.
— На должность директора меня назначила высшая инстанция. По телефону!— обнадёжился низложенный;директор.
— С несуществующей связью?
— А… ну… да… вы уже об этом тоже…
— Откуда вы взялись такой? — Вольдемара терзали смутные догадки...
— Из деревенского сортира. Не смейтесь, прошу! — затрепетал Вениамин Соломонович: — это трагедия: я у себя «там» зашёл на склад, таки да: прихватил упаковку салями, а вышел из сортира в огород. Сам не понял как; смотрю дверь-то странная, оглянулся, а за мной дерьмо бурлит и клочок газеты с моим лицом на гвозде. Ой-вэй… таки плачу… вернуться бы…
— Экзистенциально-метафизическая тоска, подвергается разрушению общественно полезным трудом на благо общества! Зайдёте ко мне завтра; дам вам под проценты пару кочанов капусты, и обучу-таки вас финансовой грамотности.
Вольдемар был доволен и не скрывал этого, осталось только разведать обстановку на наличие дорог, связывающих Грязюкино с остальным мирком-перевёртышем. И в этом деле мог помочь только Ерёма. Он сидел на лавке у ворот, ждал, когда появится Полуянов. На рассвете к Ерёме прилетела чудесная мысль: до сих пор в ангаре, простаивал колхозный самолёт «кукурузник», совсем рядом, почти что на окраине его огорода. Ерёма с сыновьями укрепили хлипкий ангар и закрыли двери на замок. Так они спасли железную птицу от растаскивания деревенскими самоделкиными. А может грязюкинцы чуяли, что придёт время и самолёт ещё им пригодится, и не трогали.
Подошёл Лерыч и плюхнулся на лавку рядом с дедом Ерёмой. Заметив спешащего домой Вольдемара, он махнул рукой:
— Подходи, дружище, — наше время соображать на троих
— Три наших головы, это сила! Кое-чего обсудить бы. Как нам разведать что находится за деревней? Есть ли там дороги?
— А полететь, а? — в глазах Ерёмы полыхнул молодецкий огонёк: — И птица у меня есть! Сказочная птица! Заждалась...
— Заправить-то её нечем... — Лерыч с досады треснул кулаком по лавке: — Мы рождены, чтоб сделать сказку былью...
Ерёма в ответ рассмеялся: — Есть у меня «кукурузовка» Не догадался? — на самогоне и погоним, он вечный, а я знал и приберёг. В девяностых я ещё летал, а когда накрыла наше хозяйство разруха, я сам поменял топливную систему самолёта.
— Ну, вы даёте! — Вольдемар ощутил себя восторженным пацаном-подростком за рулём отцовского трудяги-«Камаза».
— Завтра мы быстро приведём всё в божеский вид и вперёд! — Ерёма мысленно уже летел на своей птице над родной деревней; легко и восторженно, и только Лерыч всё ещё сомневался в успешности их общей задумки. Но рискнуть хотелось...
— Об этом нашим бабам ни слова! От них одни проблемы. С чертями и то сладить легче, чем с женским любопытством!..
Потихоньку в округе смеркалось. Цепные псы лениво перебрехивались по собачьей почте. Лерыч, принявший на грудь и в печень, должность заведующего клубом на добровольных началах, решил наведаться в очаг культуры. Прошло два дня, пущенных на самотёк. Ещё издали он почуял неладное; привычно сереющая клубная развалюха была отремонтирована и увешана подмигивающими разноцветными лампочками. Криво улыбающийся фасад, коронованный красным фонарём обещал каждому входящему внутрь, новые ощущения и незабываемое наслаждение, о чём гласил косноязычный рекламный слоган, выплеснутый белилами на кумачовый транспарант у входа в «Чертоплясово».
Рывком распахнув обновлённые двери клуба, Лерыч обомлел... За столиками, наспех сколоченными из деревянных ящиков сидели черти вперемешку с грязюкинцами. Трибунат, наряженный в чёрный фрак, долбил своими копытами по клавишам, извлекая из чрева трижды сдохшего фортепиано, задорную музычку. На сцене, задирая до плеч куцые юбки, и, визжа поросячьими голосами, отплясывали кан-кан чертовки с петушиными перьями на голове. Лизка в белом школьном фартуке, надетом на бикини, украшенное надраенными солдатскими пуговицами и вырезанными из фольги звёздами, барражировала между столиками, разнося свою самогонку,зычно выкрикивая: — Господа! Господа! Дриньк! Дриньк!..
Вениамин Соломонович-душка принимал оплату деньгами от желающих «настоящей любви», и, засекая по часам время по три минуты, впускал по одному страждущему за кулисы в картонную кабинку. Кто там отвешивал любовь? — для Лерыча осталось тайной. Он сжал покрепче кулаки. Обстановочка требовала боевой готовности. К Лерычу бросились размалёванные под китайских матрёшек, сёстры Рукосуевы; неуклюже подпрыгивая, заверещали дуэтом: — Потанцуем! Потанцуем! Лерыч сплюнул под ноги и гаркнул: — Да идите вы на..! — недоозвученный маршрут завис в прокуренном смраде... Из-за соседнего столика (как будто он ждал этого) поднялся головастый чёрт, сняв помятую шляпу, поманил кривым пальцем к себе, хохочущих бабёнок: «Это ко мне!»
— Да ипать-колупать! — не выдержал Лерыч. Лизка заржала, как лошадь, и мотнула головой в сторону очереди в закулисье: — А, тебе во-о-он туда! Деньги в кармана’х на любовь...
Разъярённый Лерыч жадно глотал бодрящий воздух улицы. Изнутри жгло нестерпимое желание обложить клуб самодельным динамитом и рвануть его вместе со всем содержимым Он представлял какое будет знатное полыхалово... Пробежав по деревне, Лерыч остановился и посмотрел на лампочки, мигающие ему вслед. «А может и хорошо, что всё Чертоплясово собрано в одном месте?.. Так-то за ними будет легче наблюдать, тьфу-тфу... со стороны...» — решил он, и радикальная жажда мести деревенским соплеменникам поутихла. Осталось горькое разочарование от осознания, что, вообразив себя открывателем светлого, культурного будущего Грязюкино, он так обманулся в своих ожиданиях.
Луна, нацепив себе рога из разорванного облака, зависла над деревней. Лерыч пригрозил ей пальцем: — А ты не балуй!..
продолжение следует http://stihi.ru/2020/12/13/6827 Глава двенадцатая «Чёртовы кулички»
первая часть http://stihi.ru/2020/12/02/9883
вторая часть http://stihi.ru/2020/12/03/4070
третья глава http://stihi.ru/2020/12/03/8528
четвёртая глава http://stihi.ru/2020/12/04/7661
пятая глава http://stihi.ru/2020/12/05/8319
шестая глава http://stihi.ru/2020/12/06/6639
седьмая глава http://stihi.ru/2020/12/07/6955
восьмая глава http://stihi.ru/2020/12/08/7371
девятая глава http://stihi.ru/2020/12/09/9183
десятая глава http://stihi.ru/2020/12/10/7787
Художник Сергей Меренков