На "Конкурс 8 - Вальпургиева ночь"
http://www.stihi.ru/2008/04/30/326
ДИАЛОГ 3.
Боцман и Сирена
ОН Пик Ник http://stihi.ru/author.html?piqnic
ОНА Strega http://stihi.ru/author.html?e_g1953
http://stihi.ru/2007/02/02-02
http://stihi.ru/2007/06/29-448
...А ведь Нептун наказывал,
Кого не брать на борт!...
Пик Ник, "О бедном боцмане замолвите слово"
ПОЛНОСТЬЮ ТУТ: http://stihi.ru/2007/02/02-02
ОНА:
Она зваласть Сиреною...
а он - морским волком.
Дружил с морскою пеною
и пил не молоко.
Прокуренный, просоленный.
Не в новь девятый вал.
Таким, как он, дозволено
на судне править бал.
Каких он стран не видывал -
Лишь тех, где моря нет.
Нептун и кэп - два идола,
А остальное - бред!
Обветрен зюйдом. Вестами
разделан под орех.
Не думал о невестах он,
на судне баба - грех.
Пусть даже раскрасавица
и аромат - Диор.
А если и понравится,
то до конкретных пор...
Но от судьбы не спрячешься.
Всем пить свою до дна.
Артачишься, артачишься -
тебя найдёт она.
Опущена головушка -
в печали морячок.
Взыграла всё же кровушка.
Попался на крючок.
Глядит он в даль туманную,
ждет рыбьего хвоста:
"Ну где же ты, обманная
морская чистота?
Где руки белоснежные?
Где мокрая коса?
Где поцелуи нежные?
Вернись, моя краса!
Вернись! вернись! - горячечно
он шепчет, как в бреду.-
В пучине черной прячешься?
Так я к тебе иду!!!
Взлетаю, ненаглядная!
Прощай, земная боль!"
Найдёт на дне прохладном он
Сиренину любовь...
ОН:
Пусть пропаду в объятиях Сирены,
Но я нырну, не в силах не нырнуть.
Был знак мне и видение из пены,
И поднялась в душе наружу муть.
Сказал себе: «Я боцман иль не боцман?!
Пред чарами я, что ль, не устою?
И не икну, и сердце не забьётся,
Зато словлю фортуну в сеть свою!»
И сиганул, и дно шагами мерил,
С остервененьем водоросли рвал,
Ломился лбом в коралловые двери,
И нипочём мне был девятый вал.
Вдали Сирены сладостные песни
Звучали так, что я дышать забыл,
Но всё-таки достичь не мог, хоть тресни,
Её пределов, весь растратив пыл.
Сегодня снова в позе неизменной
На палубе стою, упёршись в бак.
Пусть пропаду в объятиях Сирены,
Но я нырну – ведь боцман как-никак!
Сказал себе: «Я боцман иль не боцман?!
Пред чарами я, что ль, не устою?...
.........
С остервененьем водоросли рвал,
Ломился лбом в коралловые двери,
И нипочём мне был девятый вал...
ОНА:
Ну, прогулялся по морскому дну?
Увидел жемчуг, амфоры, кораллы?
Увидел золото всех тех, кто утонул,
вот так же пошутив с девятым валом?
Папаша мой, Нептун, был с ними строг
Трезубцем угостил иных на славу
Кому-то в спину, а кому-то в бок
Кого-то, правда, и назад отправил
Но поселилась в душах их печаль
Тоска глубокая, до воя, неземная
Иных мне даже было где-то жаль...
Вернулись сами. Там - их поминают...
Ну, как тебе приданое моё?
А я сама тебе не приглянулась?
А как нам было б хорошо вдвоем...
Ведь я ж не саблезубая акула
Смотри: и взгляд, и стан, и эта стать
А косы! губы, руки, ... хвост. Да ладно! -
здесь ног не нужно, чтобы танцевать,
моя ж любовь невинна и прохладна...
Здесь даже сердце больше не стучит
А музыка безмолвия морского -
как зыбкий звездный свет в глухой ночи,
не проникающий во мрак глубоких снов
Вот, говоришь, что ты дышать забыл
Сирены пению волшебному внимал
Рвал водоросли из последних сил -
Искал меня. Зачем? - и сам не знал
В душе моряцкой всколыхнулась муть
И то, что видел в невесомой пене,
ты принял за видение. Отнюдь.
Я так реальна... Ну а ты - мой пленник.
Иди ж ко мне. Но только навсегда.
Оставь суетный мир свой злой, нечистый
Все эфемерно. Вечна лишь вода
Да звёзд далеких в чёрном небе искры...
ОН:
К морскому дну душою прикипел.
«Эх, боцман, – говорят мне, – что за лажа?!
Она ж не золотая рыбка даже,
И в месте том, которое воспел
Ещё великий Пушкин, хвост у ней,
И твоего, пожалуй, он длинней...»
Сдвигаю бескозырку я на бровь,
Одним глотком бочонок осушаю,
Стою едва, но всё соображаю...
«Такая вот, – ору, – и есть любовь!
И не попишешь, брат, тут ничего –
Она ж от Бога... Или от кого?»
На дне морском хрустальный терем твой
Я отыщу в коралловом бурьяне.
Когда была бы истина в стакане –
Я пил бы беспробудно день-деньской.
Но истина – в твоём окошке свет,
Проторенной к нему дорожки нет.
На мачту влез я. Боже, что за вид!
Даль оглядел от края и до края:
Волна с волной вперегонки играет,
От звёзд падучих аж в глазах рябит.
И будто голос из глубин зовёт...
«Эй, боцман, – говорю себе, – вперёд!»
С морского дна транзитом в небеса
Моя душа рванётся ночью лунной,
Погибели любви познав безумной,
И в честь неё приспустят паруса
Корветы, каравеллы и плоты
И песню пропоёшь вдогонку ты...
ОНА:
"Златая рыбка, - говорят друзья, -
Была б тебе, морской волчара, кстати".
И что твой "хвост" сравнить с моим нельзя -
ты их уже наслушался. Но хватит
бахвалиться пред этим пьяным стадом,
тельняшку рвать, открыть пытаясь душу.
Не надо подвигов. И больше пить не надо
Теперь меня, Сирену, ты послушай:
Златая рыбка (лажи нет) была
Моею мамой, деда возлюбившей.
Отбить пыталась старого козла
у бабы, злее зла земного бывшей.
Ведь дедка тот и был не так уж стар.
Хоть жизнь с такой супругой и погрызла,
в постели все ж остался "супер-стар"!
Дед крепких чувств тот был и организму.
Уж я не знаю, плата ль велика
была за день с ногами и на суше -
колдунья содрала наверняка
с той рыбки за услугу эту куш.
И вот случилось: отдан деду пыл
под звездами, неистовые ласки...
Но дедка всё ж каргу свою любил.
По глупости не дочитал он сказки,
где Пушкин предсказал ему конец
с корытом бабы жадной, вероломной.
Не к счастью с рыбкой доброй под венец,
а ждать погоды, словно пёс бездомный,
у моря... Что ж, достоин - получи!
Вернулась рыбка в глубину в печали
Сердечко стонет, душенька кричит -
не принят чувств её девятый вал!
Но дни летят, летят, летят, летят...
Под грудью уж другое сердце слышно...
Приходит день, когда уж не роптать,
а нянчить златохвостую малышку!
Сиреной нарекли. И всех красот
морских я стала вскоре, боцман, краше.
Кто раз увидит - больше не живет
земным, обычным. Что земное ваше?
Тьфу! пыль, жара и мухи, суета
вокруг бочонка с этим мерзким ромом.
И ты за мной погнался неспроста -
уже с приданным несколько знаком.
Ты бескозырку не сдвигай на бровь,
с груди мохнатой не сдирай тельняшку -
смирись. Пришли уже твоя любовь,
моя - а это значит вместе - наша!
Тепло твоей в мою вольётся кровь
А хвост... ещё жива всё та же ведьма
и всемогущая твоя свекровь -
златая рыбка, что любила деда.
На дне морском ты перестанешь пить.
Меня ты будешь холить и лелеять
Ну, полно бредни пьяные травить,
пред этим свинством не фиг бисер сеять.
Иди за мной, моряк, теперь ты только мой
Наш ждет уютная прохладная пучина,
кораллы, жемчуг - к ним нам путь прямой
А для печали больше нет причин...