Память...

Известны имена префектов, генералов,
Фельдмаршалов, полковников чужих,
Но разве вспомнит кто солдатиков, капралов,
Отдавших так никчёмно честь и жизнь.

Сгорят казармы, вспыхнут гарнизоны,
Животный ужас растворится в суете,
Как надпись на снегу в земле погоны,
Истает всё в тлетворной кислоте.

Бельё, фуражки, неуклюжая одежда,
Заплёванные кровью лики-образа,
Кто вспомнит про содатскую надежду
На отгремевшее давно Вчера.

Гудела высь, шаги чеканил дождик,
Жестоко скрежетала в кровь земля,
Солдат вбивал в покрышку гроба гвоздик,
Чтоб другу не мешали спать "друзья".

Чтоб всё несбыточное стало повседневным,
Простой инстинкт опавшего листа,
Кто вспомнит про пропавшего бесследно,
Сбежавшего с ребристого креста?

Узнает кто обиженных, отважных,
С опущенной, разбитой головой,
На верхней полке в поезде однажды
Солдат ведь ехал с ближними домой.

Зудели раны, совершалось диво,
Во тьме отсчитывала время Пустота,
Кривой глядел на стройных горделиво,
Сделав вселенную из хворого хребта.

Узнает кто резервных иль убитых,
В гречихе крест из удочек жильца,
Так долго труп под старой облепихой
Глядел упорно в рабские сердца.

Лёгкий наклон расправленных просторов,
Без обелисков, статуй и таблиц,
Кто вспомнит мужика, Илью Петрова,
Войдя в потёмки высохших глазниц.

Луна на небе - язвочка в желудке,
В мягкой утробе, в толще облаков,
Несёт солдат спасённого Малютку,
Простив соратников, затравленных врагов.

А вспомнит кто, святого и ублюдка,
В одном лице, солдата из глубин,
Как странно только Верка, проститутка,
Заметит в шутку ранний век седин.

Он обнимал её ревниво и наивно,
Друг против друга тлели небеса,
Напрасно вспоминать, надрывно,
Давно в похлёбке съеденной Слеза...
Солдатом безымянным быть не стыдно,
Лишь бы о Боге помнила душа,
Хоть только Русской Памяти под силу
Из пепла воскресить Все Имена...
Ответишь на вопрос, а Кто в могиле?
Божий сержант, Христовый старшина...