Колодец на хуторе. Часть 5

    Так продолжалось какое-то время, пока я не начал осознавать, что окружающий мир снова изменился. Стало тихо, ровная морская качка сменилась неподвижностью. Я открыл глаза и увидел, что сижу в лодке один. Куда-то пропали матросы, да и сама лодка превратилась в маленький просмоленный плоскодонный шитик. Я огляделся по сторонам, пытаясь осознать новое превращение и увидел, что море, корабли, надвигающийся причал, чайки - все исчезло.
    Вместо этого меня окружали тишина и бронзовые сосны лесного карельского озера. Недавно поднявшееся над деревьями солнце куталось в клубах тумана, опоясавшего озеро ватным кольцом. Это вода, прогревшаяся на отмелях, отдавала утренней прохладе сбереженное ранее тепло. Ветра не было, и ничто, кроме моей лодки, да играющей крупной плотвы, не волновало ровной глади ламбы, вольно раскинувшейся в распадке между высоких живописных сопок.
    Лето догорало, было знобко, но это не вносило дисгармонии в мое состояние блаженства. Наоборот, утренняя прохлада органично дополняла букет ощущений. Так иногда, после сладкого торта, хочется похрустеть крепкими малосольными огурчиками или почувствовать на языке пряную слизь маринованных грибов. В детстве стыдишься этих заповедных желаний, и лишь став взрослым, однажды отдаешься им целиком, без остатка.
    Недавно прошел дождь, и дурманящие запахи вереска и багульника сплетались с запахом грибов, которых должно было быть много в этих нехоженых лесах. Вот где-то, совсем рядом, затрещал дятел, вот стайка рябчиков стала перекликаться нежным, ласковым свистом. Прямо под берегом сыграла в воде крупная щука.
    У моих ног, обутых в литые черные резиновые сапоги, лежал спиннинг. Мой спиннинг. Я узнал бы его из многих других, потому что сам его и сделал. Я взял его в руки и внимательно осмотрел - ничего не изменилось. Та же катушка, с оббитыми пластиковыми рукоятками, та же, самая любимая, начищенная до блеска медная колеблющаяся блесна. Посмотрев на нее, я внезапно пожалел, что не попросил угря подарить мне одну золотую монету - я сделал бы из нее замечательную блесну!
Сильный взмах удилища послал блесну к берегу, и вот я уже неторопливо греб, стараясь чтобы бегущая за кормой дорожка из лески не пересекалась с темно-зелеными лопухами кувшинок, поднимавшимися со дна на толстых мясистых стеблях. Стайка маленьких уток вынырнула из-за верхушек сосен и плюхнулась на середину озера. И снова тишина, которую лишь я будоражил легкими ударами о воду своими веслами.
    Сколько так прошло времени, я не знаю. Негромко курлыча уключинами, лодка плавно скользила по озеру, прогоняя юрких водомерок и поднимая в воздух тяжелых стрекоз. Взошло солнце. Его лучи согрели меня и лодку, и от черных бортов стало пахнуть смолой и дегтем. Так пахнут железнодорожные шпалы, когда по ним шагаешь на рыбалку. Я растворился в духмяном лесном аромате, став частью его. Я сам был одновременно и озером, и сосной, и лодкой.
    И в то же время я внимательно наблюдал за гибким концом удилища, кивавшим в такт моим несильным гребкам. Я смотрел, как натягивалась и ослабевала леска, удерживающая колеблющуюся ложку блесны, и как игравшие всеми цветами радуги капли, подхваченные прочным нейлоном, скатывались обратно в воду.
И вдруг все изменилось! Мощный рывок заставил согнуться пополам закрепленное удилище, и катушка стала отдавать леску, треща, каркая и лая. Сердце забилось неровно и учащенно. Мои руки сами бросили весла и схватили удилище. Я попробовал придержать катушку, но получил резкий удар по пальцам. Невидимая рыбина металась на глубине, пытаясь освободиться от острого тройника. Я стал притормаживать пальцем край катушки, чувствуя, как холодный металл становится от трения горячим.
Наконец мне удалось остановить стремительный бег живой торпеды, и я стал подтягивать ее к лодке, отвоевывая отобранные рыбой метры лески. И тут я увидел чудо: в фейерверке брызг, в сверкании полуденного солнца, из воды высоко выпрыгнула красавица форель. Она повисла в воздухе, как бы давая возможность насладиться своим видом, и стала трясти головой, пытаясь выплюнуть блесну, а затем плюхнулась обратно, подняв мощный фонтан брызг.
    И снова время для меня остановилось. Я подтягивал и отпускал леску, подтягивал и отпускал, стремясь подвести крупную рыбину как можно ближе к лодке. Форель выполняла все фигуры высшего пилотажа, какие только может знать опытная рыба: прыжок следовал за прыжком, свечка за свечкой. Она, то опускалась на глубину, то начинала кружить по поверхности, то стремительно носилась по кругу, как необъезженный жеребец, то вдруг замирала. Очень нескоро мне удалось подтянуть рыбину к невысокому смолистому борту и подхватить из воды за жабры стальным крюком багорика.
    Вот я увидел себя как бы со стороны: я стоял в лодке во весь рост и крепко держал красавицу-форель, подняв ее до уровня глаз. Тяжелая рыба все время выскальзывала из рук, и я инстинктивно старался ухватиться за нее все сильнее и сильнее…

                ***

                Картинка из Интернета.