Письмо Косте Бузину, в соседний дом

Ты его видел, он худ, улыбчив и чернобров. Кто из нас первый
слетит с резьбы, наломает дров?

Кто из нас первый проснётся мёртвым, придёт к другому –
повесткой, бледен и нарочит? Кто на сонное «я люблю тебя»
осечётся и замолчит?

Ты его видел, – он худ, графичен, молочно-бел; я летаю над ним,
как вздорная Тинкер Белл. Он обнимает меня, заводит за ухо
прядь – я одно только «я боюсь тебя потерять».

Бог пока улыбается нам, бессовестным и неистовым; кто первый
придёт к другому судебным приставом? Слепым воронком,
пожилым Хароном, усталым ночным конвоем? Ну что, ребята,
кого в этот раз хороним, по чью нынче душу воем?

Костя, мальчики не должны длиться дольше месяца – а то ещё
жить с ними, ждать, пока перебесятся, растить внутри их неточных
клонов, рожать их в муках; печься об этих, потом о новых, потом
о внуках. Да, это, пожалуй, правильно и естественно, разве только
все ошибаются павильоном – какие внуки могут быть у героев
плохого вестерна? Дайте просто служанку – сменить бельё нам.

Костя, что с ними делать, когда они начинают виться в тебе,
ветвиться; проводочком от микрофона – а ты певица; горной
тропкой – а ты всё ищешь, как выйти к людям; метастазами – нет,
не будем. Давай не будем.

Костя, давай поднимем по паре, тройке, пятёрке тысяч – и махнём
в Варанаси, как учит мудрый Борис Борисыч. Будем смотреть
на индийских кошек, детишек, слизней – там самый воздух
дезинфицирует от всех жизней, в том числе и текущей – тут были
топи, там будет сад. Пара практикующих Бодхисаттв.

Восстанием невооружённым – уйдём, петляя меж мин и ям; а эти
все возвратятся к жёнам, ****ям, наркотикам, сыновьям, и будут
дымом давиться кислым, хрипеть, на секретарей крича – а мы-то
нет, мы уйдем за смыслом дорогой жёлтого кирпича.

Ведь смысл не в том, чтоб найти плечо, хоть чьё-то, как мы у
Бога клянчим; съедать за каждым бизнес-ланчем солянку или
суп-харчо, ковать покуда горячо и отвечать «не ваше дело» на
вражеское «ну ты чо». Он в том, чтоб ночью, задрав башку –
Вселенную проницать, вверх на сотню галактик, дальше веков на
дцать. Он в том, чтобы всё звучало и шло тобой, и Бог дышал тебе
в ухо, явственно, как прибой. В том, что каждый из нас запальчив,
и автономен, и только сам – но священный огонь ходит между этих
вот самых пальцев, едва проводишь ему по шее и волосам.

7–8 сентября 2007 года