В пространстве быта и истории

Ступаем мы по мрамору, хранившему
Следы гетер, весталок и матрон
И вспоминаем афоризмы Ницше,
Был ядовит ,циничен и умён.
 

Мы, находясь в пространстве быта и истории,
В культуре трёх или шести эпох,
От тех проклятий и любовных стонов
Притихли. Кажется, что мир оглох.

Глупышка-память, уподобясь губке,
В себя вбирала прошлые века,
И эхо было молодым и гулким,
И сколько было моря и песка!

История приподнимала занавес.
На смену поднимались Молодцы.
На поле ипподрома состязались,
Спустя тысячелетья ,жеребцы.

Как врёт религиозная легенда,
Что здесь казнён креститель Иоанн,
А впрочем, у учёных и студентов
На эту тему в голове туман.

История по древности водила...
Сейчас мы обитаем в эпохе Цезарей,
В Кейсарии тогда в три сотен труб трубила
Младая древнеримская поэзия.

Её латынь была тяжеловесна
И беспощадна, словно римский меч.
Будь с этой гордой дамою любезен-
Её державной вере не перечь.

Не за горами день, когда она
Отбросит древнеримскую суровость,
Возлюбит тени и полутона
И явит нам девическую робость,

Жаль, Что Овидий сослан был на север
А не сюда, в Кейсарию, где б он
Стихами был б увенчал и обессмертил
Своих гетер, весталок и матрон.

Да, мертвецы бывает воскресают
И возражают умникам живым.
В харчевнях приснопамятной Кейсарии
Шумит и балаганит Древний Рим.

Всю ночь в руинах каменных палат,
Где воздух разворован на цитаты,
Ведёт наместник Цезаря-Пилат
С юродивым бессонные дебаты.