Ожог сердца

ОЖОГ СЕРДЦА

2014 — 2023 г.

* * *
Шагаю на восток. Не думал не гадал,
что можно так устать, скучать по тишине и…
Звереет комарьё, закончилась вода,
ступни мои болят, рюкзак всё тяжелее.

Я привезу тебе таёжные цветы
и веточку сосны — благоухая снегом,
пускай напомнит год, когда бродила ты
со мной среди болот, с пропащим человеком.

Налево озерцо в болоте торфяном,
направо пал туман за просекой железки.
Тревожно шепчет лес, печалясь, об одном:
«Цени её любовь и нежный профиль детский».

* * *
Поляна. На долгую память зарубка:
котёл с родниковой, надетый на жердь,
цветок-ястребинка, сухая трёхзубка
да сосны такие, что хочется петь.

А сверху царя эфиопов Цефея
горячие звёзды. Но вот холодком
сырой атлантический ветер повеял.
Природа волшебна… О чём я? О ком?

О том, что целебна любовь и брусника,
что пахнет живицей таинственный лес,
о Боге, которому чаю плесни-ка:
— Да будешь ты счастлив! —
услышишь с небес.

* * *
О, света с вертикалью сочетанье!
Cetraria islandica! Брусника!
Сосновый лес — магическая книга,
где vitis-idaea звучит, как заклинанье.

А я стою, смущён и околдован,
пармелию сухую узнавая,
и мне дана земля моя живая,
мне свод небес мерцающий дарован.

Я разожгу огонь, и сквозь ладони
тепло войдёт в меня. О, этот горний,
бескрайний, комариный, осторожный,
дремучий,
мудрый
лес…

*Cetraria islandica — цетрария, лишайник.
**vitis-idaea (виноградная лоза
с горы Ида) — латинское название брусники.
***Пармелия — лишайник.

* * *
Тишины письмена сочиняют
водомерки на зеркале вод.
От холодной росы намокают
рукава и колени. И вот,

как раскосый вогул на варгане,
загудели звонцы у ручья,
а сохатый печально рогами
у болотины той покачал.

Все завесы уже приоткрыты,
сколько есть на коротком веку.
Закручинился вёх ядовитый,
и кукушка ответила «ку».

* * *
То и прекрасно, что всё мгновенно:
тяжесть уютная рюкзака,
боль, пробивающая колено,
смех пересмешника, перекат.

Камни кольцом уложу, обсохну,
у костерка заварю чайку.
Небо узнает меня по вздоху:
— Много ли нужно-то старику?

Недолюбил, но хотя бы хлеба,
сала шматок, а потом… Ну, как?
Победовал на земле — и пока!..

Запах багульника, шелест неба,
дым поднимается в облака.
Камни моет Шаман-река,
тянет ниточку нерва.

* * *
Боровые мои грибочки! Мои маслятки!
То-то будет зимою таёжный супец хорош.
Утром сосны скрипят корабельные у палатки.
Жизнь идёт, как положено. Всё у меня в порядке.
А пока вдоль дороги папоротник да хвощ,

и стреляет то поясница, а то колено.
Вот уже поворот и заветный за ним лесок.
К юго-западу — озеро, просека — на восток,
как во время оно, задолго до голоцена.

* * *
Пей дымок, пей отчаянье — полную кружку!
О, волшебная осень, колдунья, сестра!
Береста завивается туго в катушку
и горит негасимо — присядь у костра,
про жену мою слушай — потянет согреться
хвойной искристой вспышкой, рукав опалив.
И взблазнится же — до замирания сердца —
в гуле сосен растаять. А где-то вдали
тучи — башни осадные — сдвинулись. Тучи
сыпанут по брезенту: ледовый горох!
Божий мир прихотливый — ах! — кажется, лучший
из миров. Но застигнутый бурей врасплох,
под симфонию этого свиста и рёва
прокричу зазывалой до звона в ушных
перепонках: — Любовь долготерпит! И снова:
— О любовь! Сочинение счастья в глуши!

* * *
А всё же, какое огромное это пространство!
И ветер в холодные окна швыряет ножи —
опять предлагает народное наше лекарство
от маленькой дурочки, что называется Жизнь.

Стоишь у барака и чувствуешь: вот оно, время —
забытый колодец, давно занесённый сельмаг,
седая река почернела, как мёртвая вена.
А ты не тушуйся — на саваны снега приляг.

Лежи, засыпай под цыганские посвисты вьюги —
и тело немеет, и мысли уже над землёй.
Приснится тебе и слеза хромоножки, подруги,
и город небесный вдали,
и мерцающий храм
золотой.

* * *
Человек не живёт — выживает
вопреки пустоте, «Помоги,
Авва Отче!» — твердит, умоляет.
Молчаливое небо внимает,
и мерцают миры-маяки.

А потом выясняется: было
столько счастья — товарный вагон:
летний зной, мотылёк белокрылый,
пара туфелек, песня вдогон.

Смерти нет, и отчаянья нету,
и со скоростью света почти
      космолёт покидает планету,
             одинокий на Млечном Пути.