Последняя воля

Стоят на полках книги.
Лежит на книгах пыль.
Вот Токарева Вика,
а вот Муса Джалиль.

На полке, обнимаясь,
уже давно стоят
и рукописи Майя,
и Фридрих Дюрренматт,

Евгений Водолазкин
и Даниэль Дефо,
легенды, мифы, сказки…
И все на одного!

Вот томики фантастов,
вот Ким и Воннегут
без хитрости и хамства
стоят себе и ждут.

Вот повести Гайдара,
вот Александр Блок –
ни капельки пиара,
лишь только корешок.

Я Гёте и Флобера
на полках отыщу
и, пусть пенсионером,
но всё-таки прочту.

Всю жизнь я с ними вместе,
они мои друзья:
и летописец Нестор,
и Эренбург Илья,

и Шота Руставели…
Да что перечислять?
Хочу, благоговея,
читать, читать, читать!

Да только всё не просто,
и книг огромен воз:
почти не читан Бродский,
и Слуцкий не всерьёз,

совсем не тронут Герцен,
и девственен Рабле…
Когда остынет сердце,
мне в каменной скале

пещеру прорубите
и в этот склеп, прошу,
со мною положите
библиотеку всю.

Как в пышную гробницу
принцессы Хатшепсут
снесли и колесницу,
и дышло, и хомут,

так мне в мою могилу
сложите в штабеля
трагедии Эсхила
и опусы Золя.

В просторной усыпальне
совсем не буду спать,
стихи я буду Анны
Ахматовой читать.

А станет скучновато
в раю или аду,
возьму я «Илиаду»
и вдумчиво прочту,

а после «Одиссеи»
исследую  канву…
Настанет день, соседей
к себе я позову,

и Бог тогда заметит:
«Поэт не подкачал –
впервые на  том свете
открыл читальный зал».

© Сергей Казук