Сборник - Поэмы Уильяма Блэйка

МАЛЕНЬКИЙ ЧЕРНЫЙ МАЛЬЧИК

Моя мать родила меня в южной дикости,
И Я черен, но О! собой моя душа бела;
Бел, словно ангел, Английское дитя:
Но Я черен, как будто бы лишенный света.

Моя мать научала меня возле деревьев
И, усаживаясь перед зноем от дней,
Она брала меня на свои колени, и целовала меня,
И, казав к востоку, зачинала молвить.

Взгляни на идущее светило: там Бог проживает
И дает свой свет, и свой зной благовеет.
И цветы, и деревья, и звери, и люди получают
Утешение в утренней радости в полдень.

И нам отставлено на земле немного места,
Чтобы мы могли учиться нести лучи любви,
И эти черные тела, и это светилом-жженное лицо,
Всего лишь облако, и подобно роще в тени.

Ибо, когда наши души научатся зной нести,
Облако пропадет, и мы должны услышать его глас.
Рекущий: из рощи, мои любовь и забота, выходите,
И вкруг моего златого шатра, как ягнцы радуйтесь.

Так моя мать молвила и целовала меня:
И так Я скажу малому Английскому парню.
Когда, Я от чёрного и он от белого облака, свободные,
Вокруг Божьего шатра, как агнцы, мы радуем:

Я затеню его от зноя, пока он может выносить,
Льнуть в радости у нашего отца в коленях.
И тогда Я встану и поглажу его серебром власы,
И буду как он, и он будет тогда любить меня.



THE LITTLE BLACK BOY

BY WILLIAM BLAKE

My mother bore me in the southern wild,
And I am black, but O! my soul is white;
White as an angel is the English child:
But I am black as if bereav'd of light.

My mother taught me underneath a tree
And sitting down before the heat of day,
She took me on her lap and kissed me,
And pointing to the east began to say.

Look on the rising sun: there God does live
And gives his light, and gives his heat away.
And flowers and trees and beasts and men receive
Comfort in morning joy in the noonday.

And we are put on earth a little space,
That we may learn to bear the beams of love,
And these black bodies and this sun-burnt face
Is but a cloud, and like a shady grove.

For when our souls have learn'd the heat to bear
The cloud will vanish we shall hear his voice.
Saying: come out from the grove my love & care,
And round my golden tent like lambs rejoice.

Thus did my mother say and kissed me,
And thus I say to little English boy.
When I from black and he from white cloud free,
And round the tent of God like lambs we joy:

Ill shade him from the heat till he can bear,
To lean in joy upon our fathers knee.
And then I'll stand and stroke his silver hair,
And be like him and he will then love me.



ТРУБОЧИСТ

Когда погибла моя мать, я был очень мдад,
И мой отец меня продал, покуда мой язык едва
Мог испуганно рыдать: «Хнык! Хнык! Хнык! Хнык!»
Так ваши трубы я мету и в саже спать привык.

Вот и малый Том Дэкрэ, что над главой рыдал,
Что агнеца руно было обрито, тогда я сказал:
«Тише, Том! не грусти, хоть голова обнажена,
Знаешъ ты, твой влас златой не испортит сажа».

И тогда бывал он тих, и в эту ночь забвения,
Том когда лежал без сил, выдалось ему видение!
Трубочистов этих тьма, Нед и Дик, Джек и Джо,
Был любой из них закрыт в черный цвета гроб;

И подле ангел прилетал, что яркий ключ держал;
И их гробы он отверзал, и всех к свободе слал;
Тогда в зеленые луга, смеясь и прыгая бежали;
И омывались на воде и в солнце заблистали.

Затем нагие и белы, оставив позади суму,
Они вились до облаков и упражнялись на ветру.
И Ангел Тому говорил, тот был б хорошим чадом,
Имел б он Бога для отца и не хотел б отрады.

И Том очнулся ото сна; и мы в темноте восстали
И с нашими сумами все, в работе с нашими ершами.
Хоть хладным было утро то, был счастлив Том и благ;
Коль все несут свой долг сполна, им не снести вреда.



THE CHIMNEY SWEEPER: "WHEN MY MOTHER DIED I WAS VERY YOUNG"

BY WILLIAM BLAKE

When my mother died I was very young,
And my father sold me while yet my tongue
Could scarcely cry " 'weep! 'weep! 'weep! 'weep!"
So your chimneys I sweep & in soot I sleep.

There's little Tom Dacre, who cried when his head
That curled like a lamb's back, was shaved, so I said,
"Hush, Tom! never mind it, for when your head's bare,
You know that the soot cannot spoil your white hair."

And so he was quiet, & that very night,
As Tom was a-sleeping he had such a sight!
That thousands of sweepers, Dick, Joe, Ned, & Jack,
Were all of them locked up in coffins of black;

And by came an Angel who had a bright key,
And he opened the coffins & set them all free;
Then down a green plain, leaping, laughing they run,
And wash in a river and shine in the Sun.

Then naked & white, all their bags left behind,
They rise upon clouds, and sport in the wind.
And the Angel told Tom, if he'd be a good boy,
He'd have God for his father & never want joy.

And so Tom awoke; and we rose in the dark
And got with our bags & our brushes to work.
Though the morning was cold, Tom was happy & warm;
So if all do their duty, they need not fear harm.



ТРУБОЧИСТ

Малая черная штуковина в снеговьях,
Плачет "хнык! хнык!" среди нот от горя!
"Где же твои отец и мать? Молви!" —
"Они оба пропали в церкви на богомолии.

"Поскольку, Я был счастлив возле вересков,
И улыбался посреди зимних снегов,
Они облачили меня в облачения смерти,
И научили меня петь ноты от горя.

"И поскольку, Я счастлив и танцую, и пою,
Они считают, они не налагали мне ранения,
И пропали славить Бога и его жреца, и короля,
Кто выделывает рай из нашего мучения".



THE CHIMNEY SWEEPER

BY WILLIAM BLAKE

A little black thing in the snow,
Crying "weep! weep!" in notes of woe!
"Where are thy father and mother? Say!"—
"They are both gone up to the church to pray.

"Because I was happy upon the heath,
And smiled among the winter's snow,
They clothed me in the clothes of death,
And taught me to sing the notes of woe.

"And because I am happy and dance and sing,
They think they have done me no injury,
And are gone to praise God and his priest and king,
Who make up a heaven of our misery."



ТИГР

Тигр! Тигр! пылающий светоч
В дебрях леса от темной ночи,
Какая бессмертная рука или глаз
Могут удержать твой грозный образ?

В каких дальних глубинах или небесах
Зарделся пламень в твоих глазах?
На каких крыльях смеет он устремлять?
Какая рука смеет обхватить пламень?

И Какое плечо, и какое искусство,
Может вертеть жилы от твоего сердца?
И когда твое сердце начало биться,
Какой злой руки? и какой злой ноги?

Какой молот? Какой цепной лязг?
В какой топке был твой мозг?
Какая наковальня? чья злая повадка
Посмела его смертельную ужаса хватку?

Когда звезды бросали вниз их копья,
И воднились небеса их слезными токами,
Он улыбался ли, идя его работу оценять?
Он ли самый, кто создал овна, создал тебя?

Тигр! Тигр! пылающий светоч,
В дебрях леса от темной ночи,
Какая бессмертная рука или глаз
Смеют удержать твой грозный образ?



THE TIGER

BY WILLIAM BLAKE

Tiger! Tiger! burning bright
In the forest of the night
What immortal hand or eye
Could frame thy fearful symmetry?

In what distant deeps or skies
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand dare seize the fire?

And What shoulder, and what art,
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand? and what dread feet?

What the hammer? what the chain?
In what furnace was thy brain?
What the anvil? what dread grasp
Dare its deadly terrors clasp?

When the stars threw down their spears,
And watered heaven with their tears,
Did he smile his work to see?
Did he who made the lamb make thee?

Tiger! Tiger! burning bright
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Dare frame thy fearful symmetry?



АГНЕЦ

Малый агнец, кто тебя сотворил
Тебе ли знать, кто тебя сотворил
Тебя воспоил и дал тебе жизнь.
Меж потоков и медовий чистых;

Он дал одежды, всех восхищать,
Мягки одежды - руна благодать;
Столь нежный голос даровал,
Каждой долиной народ ликовал!

Малый агнец, кто тебя сотворил
Тебе ли знать, кто тебя сотворил

Малый агнец, я скажу тебе,
Малый агнец, я скажу тебе!
Он именем в твоем лице,
Ибо чтет себя он Агнцем:

Он и кроток он и мягок,
Он явился малым чадом:
Я то чадо, ты агнец милый,
Нас зовут его чтить имя.

Малый Агнец, Господь благословит.
Малый Агнец, Господь благословит.



THE LAMB

BY WILLIAM BLAKE

Little Lamb who made thee
Dost thou know who made thee
Gave thee life & bid thee feed.
By the stream & o'er the mead;

Gave thee clothing of delight,
Softest clothing wooly bright;
Gave thee such a tender voice,
Making all the vales rejoice!

Little Lamb who made thee
Dost thou know who made thee

Little Lamb I'll tell thee,
Little Lamb I'll tell thee!
He is called by thy name,
For he calls himself a Lamb:

He is meek & he is mild,
He became a little child:
I a child & thou a lamb,
We are called by his name.

Little Lamb God bless thee.
Little Lamb God bless thee.



ПОТЕРЯННЫЙ МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК

Никто не любит другого, как себя,
Ни почитает так другого,
Другого невозможно думать,
Большим, чем познать себя дано.

"И, Отче, как могу любить тебя
Или любого из моих братьев больше?
Я люблю тебя, словно малая птичка,
Что ищет подле двери крошки".

И Жрец сел рядом, и услыхал малютку;
В дрожащем рвении он ухватил его влас,
Он вел его за малую накидку,
И все восхитились жреческой лаской.

И, стоя на алтаре высоком,
"Вот, ну и злодей здесь! - он отправил:
"Тот самый, кто ставит для суждения повод,
О нашей самой святой из таинств.

Рыдающий ребенок не может быть слышен,
Рыдающие родные рыдали в пустую:
Они свели его до тонкой рубашки,
И приковали его железною цепью,

И сожгли его во святом месте,
Где многие были сожжены до того;
Рыдающие родные рыдали в пустую.
Такая вещь достойна ли Альбиона берегов?



A LITTLE BOY LOST

BY WILLIAM BLAKE

Nought loves another as itself,
Nor venerates another so,
Nor is it possible to thought
A greater than itself to know.

'And, father, how can I love you
Or any of my brothers more?
I love you like the little bird
That picks up crumbs around the door.'

The Priest sat by and heard the child;
In trembling zeal he seized his hair,
He led him by his little coat,
And all admired the priestly care.

And standing on the altar high,
'Lo, what a fiend is here! said he:
'One who sets reason up for judge
Of our most holy mystery.'

The weeping child could not be heard,
The weeping parents wept in vain:
They stripped him to his little shirt,
And bound him in an iron chain,

And burned him in a holy place
Where many had been burned before;
The weeping parents wept in vain.
Are such thing done on Albion's shore?



НАЙДЕННЫЙ МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК

Маленький мальчик, потерян в болоте,
Ведомый блуждающим огоньком,
Стал он рыдать, но Господь, всегда рядом,
Явился в виде отца для него, в белом.

Он целовал свое дитя и через руку вел,
И к его матери доставлял,
Которая в печали бледная, была в конце долины,
Ее мальчик малый рыдая искал.



THE LITTLE BOY FOUND

BY WILLIAM BLAKE

The little boy lost in the lonely fen,
Led by the wandering light,
Began to cry, but God, ever nigh,
Appeared like his father, in white.

He kissed the child, and by the hand led,
And to his mother brought,
Who in sorrow pale, through the lonely dale,
Her little boy weeping sought.



ПОТЕРЯННАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА

О, дети будущих веков,
Из этих возмущенных строк
Узнайте, что в былые времена
Любовь, любовь святая, считалось вне закона.

Достигнув возраста златого,
Свободная от хлада зимнего,
Краса и юность девичья,
Перед святым свечением,
Нага в лучах игривых-солных.

Однажды пара молодая,
Томима нежными желаньями,
Встречалась в дивном во саду,
Где луч святой
Едва лишь передвинул ночи полог.

Там, в восходящий день,
Они играли на траве;
Родные были в отдалении,
И путник не тревожил их,
И дева вскоре страх свой позабыла.

Сладкими лобзаньями томясь,
Они о встрече сговорились,
Когда незвучный сон
Плывет над небом темным,
И дремлет путник тяжко утомленный.

К своему отцу седому
Вернулась дева молодая;
Но был любовный взгляд его
Подобен книге той святой,
Он ужасом потряс ее все тело.

"Она, так бледна и так слаба,
Отцу своему говорила слова!
О, этот страх дрожащий!
О, эта забота мрачная,
Седых волос моих цветение растрачивает!



A LITTLE GIRL LOST

BY WILLIAM BLAKE

Children of the future age,
Reading this indignant page,
Know that in a former time
Love, sweet love, was thought a crime.

In the age of gold,
Free from winter's cold,
Youth and maiden bright,
To the holy light,
Naked in the sunny beams delight.

Once a youthful pair,
Filled with softest care,
Met in garden bright
Where the holy light
Had just removed the curtains of the night.

Then, in rising day,
On the grass they play;
Parents were afar,
Strangers came not near,
And the maiden soon forgot her fear.

Tired with kisses sweet,
They agree to meet
When the silent sleep
Waves o'er heaven's deep,
And the weary tired wanderers weep.

To her father white
Came the maiden bright;
But his loving look,
Like the holy book
All her tender limbs with terror shook.

'Ona, pale and weak,
To thy father speak!
Oh the trembling fear!
Oh the dismal care
That shakes the blossoms of my hoary hair!'



НАЙДЕННАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА

Ночи, идущие в печали,
Родные Лику все искали
Над неизведанной долиной,
Когда пустыни воют.

Усталые и полные печалей,
От стонов голос изошел их,
Семь дней, рука к руке,
Пути исследуя в пустыне.

Семь ночей они проспали
Посреди глубоких теней,
И сон казался им, что их дитя
Среди пустыни погибает.

Бледно, через трудные пути,
Во снах видение доходит,
Голодным, слезным, слабым,
С окриком глухим, невнятным.

Без отдыха, еле жива,
Припала до земли жена
К стопам изношенной печали;
Она не сможет продолжать.

На руках своих он нес
Ее, горестной вобрав слезой;
До их самого пути,
Где лев повстречался им.

Идти обратно было тщетно:
Его большая вскоре грива
Их прижимала до земли,
Тогда он следовал кругами,

Чуя запах своей ловли;
Их страхи были успокоены,
Когда их руки он лизал,
И перед ними замер.

Они в глаза ему взглянули,
Полные глубокой думой;
И в удивлении внимали
Духу с оружьем золотым.

На его главе корона,
На его плечах наклоном
Волосы вились златые.
Все страхи сталии забытЫ.

«Иди за мною, привечал он.
«О деве позабудь печали;
Во дворце моем глубоко,
Лика видит сон.

Тогда они прошли по следу,
Куда их вывело видение,
И спящим обрели свое дитя
Диких среди тигров.

И ныне там же обитают
В одинокой той долине,
Без страха перед волчьим воем,
Ни пред рычаньем льва.



THE LITTLE GIRL FOUND

BY WILLIAM BLAKE

All the night in woe
Lyca's parents go
Over valleys deep,
While the deserts weep.

Tired and woe-begone,
Hoarse with making moan,
Arm in arm, seven days
They traced the desert ways.

Seven nights they sleep
Among shadows deep,
And dream they see their child
Starved in desert wild.

Pale through pathless ways
The fancied image strays,
Famished, weeping, weak,
With hollow piteous shriek.

Rising from unrest,
The trembling woman pressed
With feet of weary woe;
She could no further go.

In his arms he bore
Her, armed with sorrow sore;
Till before their way
A couching lion lay.

Turning back was vain:
Soon his heavy mane
Bore them to the ground,
Then he stalked around,

Smelling to his prey;
But their fears allay
When he licks their hands,
And silent by them stands.

They look upon his eyes,
Filled with deep surprise;
And wondering behold
A spirit armed in gold.

On his head a crown,
On his shoulders down
Flowed his golden hair.
Gone was all their care.

'Follow me,' he said;
'Weep not for the maid;
In my palace deep,
Lyca lies asleep.'

Then they followed
Where the vision led,
And saw their sleeping child
Among tigers wild.

To this day they dwell
In a lonely dell,
Nor fear the wolvish howl
Nor the lion's growl.



БОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ

Жестокость имеет людское сердце.
И Зависть имеет людское лицо.
Страх людская форма божественного.
И Таинственность облачение людское.

Человек, одет железом кованный.
Человек, кузницы пламенной форма.
Человек, его лицо запечатанный горн.
Человек, его сердце голодная глотка.



DIVINE IMAGE

BY WILLIAM BLAKE

Cruelty has a human heart,
And Jealousy a human face;
Terror the human form divine,
And Secresy the human dress.

The human dress is forged iron,
The human form a fiery forge,
The human face a furnace sealed,
The human heart its hungry gorge.



БОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ

Ко Милости, Жалости, Миру и Любви
Взывают все в своей беде;
И к добродетелям восторга сим
Все возвращают в своей благости.

На Милость, Жалость, Мир и Любовь
Есть Бог, наш отче славный,
И Милость, Жалость, Мир и Любовь
Есть Человек, его участие и чадо.

Ибо у Милости людское сердце,
Жалость - людское лицо,
И Любовь, людская форма божественного,
И Мир, облачение людское.

То каждый муж, в любом предместье,
Что молится в своей беде,
Взывает к людской форме божественного,
Милости, Жалости, Любви и Миру.

Все да возлюбят ту людскую форму,
В язычниках, и в Турках, Иудеях;
Где обитают Милость, Жалость и Любовь
Господь там тоже обитает.



THE DIVINE IMAGE

BY WILLIAM BLAKE

To Mercy, Pity, Peace, and Love
All pray in their distress;
And to these virtues of delight
Return their thankfulness.

For Mercy, Pity, Peace, and Love
Is God, our father dear,
And Mercy, Pity, Peace, and Love
Is Man, his child and care.

For Mercy has a human heart,
Pity a human face,
And Love, the human form divine,
And Peace, the human dress.

Then every man, of every clime,
That prays in his distress,
Prays to the human form divine,
Love, Mercy, Pity, Peace.

And all must love the human form,
In heathen, Turk, or Jew;
Where Mercy, Love, and Pity dwell
There God is dwelling too.



ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ АБСТРАКТ

Жалости и не было бы более,
Если б мы не делали кого-то Бедным;
И Милости бы не требовалось быть,
Если б все были счастливы, как мы.

И взаимный страх несет покой,
Пока единоличная любовь свершает:
Тогда Жестокость сплетает сети,
И бросает ее приманки с чатью.

Она садится со святыми страхами,
И орошает землю слезными каплями;
Тогда Смирение берет свои корни
Под основанием ее ноги.

Вскоре бросает мрачный оттенок
От Таинства над ее челом;
И далее Гусеница и Муха
Питают над Таинством.

И то приносит плоды Лживости,
Румяные и сладостные, чтоб есть;
И Ворон свое гнездо отделал
В его густейшем оттенке.

Божества от земли и моря
Шли чрез Природу, найти это Древо;
Но их искания были все напрасны:
ТАМ вершится одно, в Людском Мозге.



THE HUMAN ABSTRACT

BY WILLIAM BLAKE

Pity would be no more
If we did not make somebody Poor;
And Mercy no more could be
If all were as happy as we.

And mutual fear brings peace,
Till the selfish loves increase:
Then Cruelty knits a snare,
And spreads his baits with care.

He sits down with holy fears,
And waters the grounds with tears;
Then Humility takes its root
Underneath his foot.

Soon spreads the dismal shade
Of Mystery over his head;
And the Catterpiller and Fly
Feed on the Mystery.

And it bears the fruit of Deceit,
Ruddy and sweet to eat;
And the Raven his nest has made
In its thickest shade.

The Gods of the earth and sea
Sought thro' Nature to find this Tree;
But their search was all in vain:
There grows one in the Human Brain.



ДРАЗНИТЕ, ДРАЗНИТЕ, ВОЛЬТЭР, РУССО

Дразните, дразните, Вольтэр, Руссо;
Дразните, дразните; все в пустую!
Вы бросаете песок против ветра,
И ветер дует его обратно снова.

И каждый песок идет дорогим камнем
Отраженным в лучах божества;
Сдувают назад они слепо дразнящее око,
Но все же на Израиля путях они блистают.

Атомы Демокрита
И Ньютона Частицы в Лучах -
Пески подле Красного Моря берегов,
Где Израиля шатры блистают так ярко.



MOCK ON, MOCK ON, VOLTAIRE, ROUSSEAU

BY WILLIAM BLAKE

Mock on, mock on, Voltaire, Rousseau;
Mock on, mock on; 'tis all in vain!
You throw the sand against the wind,
And the wind blows it back again.

And every sand becomes a gem
Reflected in the beams divine;
Blown back they blind the mocking eye,
But still in Israel's paths they shine.

The Atoms of Democritus
And Newton's Particles of Light
Are sands upon the Red Sea shore,
Where Israel's tents do shine so bright.



Я ПРОСИЛ ВОРА УКРАСТЬ МНЕ ПЕРСИК

Я просил вора украсть мне персик:
Он повернул к верху глаза.
Я просил податливую даму ублажить ее:
Святая и кроткая она в слезах.

Как только Я ушел, появился ангел:
Он подмигнул над вором
И улыбнулся над дамой,
И без единого слова промолвив,
Персик заполучил от древа,
И между залогом и остротой
Усладился Леди.



I ASKED A THIEF TO STEAL ME A PEACH

BY WILLIAM BLAKE

I asked a thief to steal me a peach:
He turn'd up his eyes.
I ask'd a lithe lady to lie her down:
Holy and meek she cries.

As soon as I went an angel came:
He wink'd at the thief
And smil'd at the dame,
And without one word spoke
Had a peach from the tree,
And 'twixt earnest and joke
Enjoy'd the Lady.



К МУЗАМ

Быть может, у Ид на теневой брови,
Или в чертогах от Востока,
Чертогах солнца, что теперь
От древней мелодии были собраны;

Быть может, в Небе вы блуждали славны,
Или в зеленых уголках от земли,
Иль в голубых невесомых странах,
В которых мелодичные ветры рождены;

Быть может, на кристальных были скалах,
Ниже основания от морской завесы,
Блуждая во многих коралловых лесах,
Славные Девять, покидая Поэзию!

Как вы оставили древнюю любовь,
Что барды старины радели в вас!
Тяжкие струны за скудностью идут!
Звук через силу, дельных нот малость!



TO THE MUSES

BY WILLIAM BLAKE

Whether on Ida's shady brow,
Or in the chambers of the East,
The chambers of the sun, that now
From ancient melody have ceas'd;

Whether in Heav'n ye wander fair,
Or the green corners of the earth,
Or the blue regions of the air,
Where the melodious winds have birth;

Whether on crystal rocks ye rove,
Beneath the bosom of the sea
Wand'ring in many a coral grove,
Fair Nine, forsaking Poetry!

How have you left the ancient love
That bards of old enjoy'd in you!
The languid strings do scarcely move!
The sound is forc'd, the notes are few!



ВЫ НЕ ВЕРИТЕ

Вы не верите — Я не стану пытаться принудить вас:
Вы спите — Я не стану пытаться будить вас.
Спите дальше! спите дальше! пока, в ваших приятных снах
От Резона, вы можете пить из Жизни чистых лазов.
Резон и Ньютон — они есть довольно разные вещи;
Ибо так ласточка и воробей нам свищут.

Резон молвит "Диво", Ньютон молвит "Колебание".
Да! это путь, чтоб всю Природу вытряхнуть.
"Колебай, колебай и не доверяй без эксперимента":
Это есть то самое, что Иисус в виду имел,
Когда Он молвил: "Только веруй! веруй и пытай!
Пытай, пытай, и "почему" резон не вспоминай!"



YOU DON'T BELIEVE

BY WILLIAM BLAKE

You don't believe — I won't attempt to make ye:
You are asleep — I won't attempt to wake ye.
Sleep on! sleep on! while in your pleasant dreams
Of Reason you may drink of Life's clear streams.
Reason and Newton, they are quite two things;
For so the swallow and the sparrow sings.

Reason says `Miracle': Newton says `Doubt.'
Aye! that's the way to make all Nature out.
`Doubt, doubt, and don't believe without experiment':
That is the very thing that Jesus meant,
When He said `Only believe! believe and try!
Try, try, and never mind the reason why!'



СОН

Мечта однажды закружила
Над ложем, ангелом хранимым,
Где муравей пройти пытался,
Где, мнится мне, я сну придался.

Волнуясь, дикой и забытой,
Отставшей в ночи и разбитой,
Меж многих веток заплутав,
Я слышал как она молила:

"О, мои чада! вижу слезы их,
Отцу их внемлят ли они?
Вот видят дальше они свет,
Вернитесь, плачьте обо мне ".

Жалея, обронил слезу:
Но светлячка увидел вдруг,
Меня спросил он: "Чьи же горечи
Вызывают к стражнику ночи?

"Здесь явлен я рассветить двор,
Где жук свой день вершит по кругу:
Ступай же прямо за жучиным хором;
Малютка странник, вот твой дом! "



A DREAM

BY WILLIAM BLAKE

Once a dream did weave a shade
O'er my angel-guarded bed,
That an emmet lost its way
Where on grass methought I lay.

Troubled, wildered, and forlorn,
Dark, benighted, travel-worn,
Over many a tangle spray,
All heart-broke, I heard her say:

'Oh my children! do they cry,
Do they hear their father sigh?
Now they look abroad to see,
Now return and weep for me.'

Pitying, I dropped a tear:
But I saw a glow-worm near,
Who replied, 'What wailing wight
Calls the watchman of the night?

'I am set to light the ground,
While the beetle goes his round:
Follow now the beetle's hum;
Little wanderer, hie thee home! '



АНГЕЛ

И был мне сон! Что он поведал?
Была Я будто девой Королевой,
Хранимой Ангелом покорно-бледным:
Бездумное горе не было обманным!

И Я рыдала всю ночь и все дни,
И он прогонял все печали мои;
И Я рыдала все дни и все ночи,
И радость скрывала сердечную.

Так, крылья свои уложив, он пропал;
И утро румянилось розово-красным.
Я вытерла слезы, и вооружила страхи мои
С десятком тысяч щитов и копий.

Снова мой Ангел пожаловал страстно.
Была я оружна, он прибыл напрасно:
Все юное время был он в бегах,
И серым был цвет на моих волосах.



THE ANGEL

BY WILLIAM BLAKE

I dreamet a dream! What can it mean?
And that I was a maiden Queen
Guarded by an Angel mild:
Witless woe was ne'er beguiled!

And I wept both night and day,
And he wiped my tears away;
And I wept both day and night,
And hid from him my heart's delight.

So he took his wings, and fled;
Then the morn blushed rosy red.
I dried my tears, and armed my fears
With ten-thousand shields and spears.

Soon my Angel came again;
I was armed, he came in vain;
For the time of youth was fled,
And grey hairs were on my head.



ВЕСНА

Пой флейтой!
Ныне немой.
Птицы слащают
Днями и ночами;
Соловей
Долиной над всей,
Жаворонок в небе,
Веселим,
Веселим, веселим, привечаем все дни.

Малой сынок,
Полон восторга;
Малая дочь,
Мила и красочна;
Петух кричит,
И вам велит;
Веселье ввысь,
Младенца визг,
Веселим, веселим, привечаем все дни.

Малый агнец,
А вот и я здесь;
Ступай и обрей
С моей белой шеи;
Позвольте мне сдуть
Ваше нежно руно;
Позвольте лобзать
Ваши нежные лица;
Веселим, веселим, привечаем все дни.



SPRING

BY WILLIAM BLAKE

Sound the flute!
Now it’s mute.
Birds delight
Day and night;
Nightingale
In the dale,
Lark in sky,
Merrily,
Merrily, merrily, to welcome in the year.

Little boy,
Full of joy;
Little girl,
Sweet and small;
Cock does crow,
So do you;
Merry voice,
Infant noise,
Merrily, merrily, to welcome in the year.

Little lamb,
Here I am;
Come and lick
My white neck;
Let me pull
Your soft wool;
Let me kiss
Your soft face;
Merrily, merrily, we welcome in the year.



ЛОНДОН

Я бродил по каждой из суетливых улиц,
Вблизи, где Темза суетливая снует.
И отмечал в каждом встреченном лице
Отметины бессилия, отметины горя.

И в каждом крике, в каждом из людей,
И в каждом Младенца окрике страшном,
И в каждом голосе: и в каждом запрете,
Разумом-отлитые оковы Я слышу.

Как дымоходов-чистильщика крик
Каждую чернеющую Церковь тяготеет,
И беспомощного Солдата вздох
Стекает в крОви у Дворцовых стен.

Но больше, сквозь полночные улицы Я слышу,
Как юностью-полнящихся Блудниц ругань
Пронзает Младенца вновь-рожденную слезу,
И отравляет с чумами Супружества-дроги.



LONDON

BY WILLIAM BLAKE


I wandered through each chartered street,
  Near where the chartered Thames does flow,
And mark in every face I meet,
  Marks of weakness, marks of woe.

In every cry of every man,
  In every infant's cry of fear,
In every voice, in every ban,
  The mind-forged manacles I hear:

How the chimney-sweeper's cry
  Every blackening church appals,
And the hapless soldier's sigh
  Runs in blood down palace-walls.

But most, through midnight streets I hear
  How the youthful harlot's curse
Blasts the new-born infant's tear,
  And blights with plagues the marriage-hearse.



ПАСТЫРЬ (буквальный перевод)

Сколь звучна Пастыря благая доля!
От утра и до вечера в скитаньи;
Быть ему след, где овцы всеми днями,
И его зыку след быть полненным хвалами.

Ибо он слышит агнеца невинный зов,
И он слышит от овцы неженный отклик;
Он в наблюдении, пока они в покое,
Понеже разумеют, Пастырь подле них.



ПАСТЫРЬ

Сколь благозвучна доля Пастуха!
С утра до вечера, как нужно, он блуждает;
Весь день над овцами своими преступая,
Язык преисполняя похвалой.

Ягненка слышит он невинный зов,
Овечий понимая нежный отклик;
Весь во внимании, когда хранят покой,
Чтоб верили, их Пастырь подле них.



THE SHEPHERD

BY WILLIAM BLAKE

How sweet is the Shepherd's sweet lot!
From the morn to the evening he strays;
He shall follow his sheep all the day,
And his tongue shall be filled with praise.

For he hears the lamb's innocent call,
And he hears the ewe's tender reply;
He is watchful while they are in peace,
For they know when their Shepherd is nigh.



САД ЛЮБВИ

Я направил стопы в Сад Любви,
И увидал, чего никогда не видал.
Церковь была построена в центре,
Где на траве Я бывало играл.

И ворота от этой Церкви были закрыты
И "Тебе не должно" написано над дверью.
Тогда Я спустился в Сад Любви,
Откуда столь милые цветы рождались.

И Я увидал, он был полон могилами,
И в плитах гробовых, где цвету должно быть.
И жрецы в черных робах было ступали их кругами,
И вязали с тернами мои радости и желания.



THE GARDEN OF LOVE

BY WILLIAM BLAKE

I went to the Garden of Love,
And saw what I never had seen;
A Chapel was built in the midst,
Where I used to play on the green.

And the gates of this Chapel were shut
And 'Thou shalt not,' writ over the door;
So I turned to the Garden of Love
That so many sweet flowers bore.

And I saw it was filled with graves,
And tombstones where flowers should be;
And priests in black gowns were walking their rounds,
And binding with briars my joys and desires.



ИЕРУСАЛИМ

И были стопы в те времена,
Вдоль Англии гор зеленых несли?
И был ли Ангнец Божий, свят,
На пастбищах славных Англии зрим?

И был ли явлен Святый Лик,
Что озарил вокруг туманы, холмы?
И был ли здесь Иерусалим
Средь этих мрачных мельниц сатаны?

Дайте мой лук горящего злата!
Дайте мне стрелы желаний!
Дайте копье! Меж облаков-раскатов!
Дайте мою колесницу огня!

Да не гасить мне сил в борьбе,
Да мой клинок не спит в моей руке,
Пока не учинен Иерусалим
На Англии доброй и славной земле.



JERUSALEM

BY WILLIAM BLAKE

And did those feet in ancient time
Walk upon England's mountains green?
And was the holy Lamb of God
On England's pleasant pastures seen?

And did the Countenance Divine
Shine forth upon our clouded hills?
And was Jerusalem builded here
Among these dark satanic mills?

Bring me my bow of burning gold!
Bring me my arrows of desire!
Bring me my spear! O clouds, unfold!
Bring me my chariot of fire!

I will not cease from mental fight,
Nor shall my sword sleep in my hand,
Till we have built Jerusalem
In England's green and pleasant land.



КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Сны сладкие даруют тень,
У головы любимого дитя.
Сладких снов потоки мчат,
К тихими лунным лучам.

Сладкий сон пухом спадает.
Короной брови твои сплетая.
Сны слАдки и ангелы мИрны
Парят над тобою счастливым.

Сладкие улыбки среди ночей,
Парят над радостью моей.
Улыбки ангелов и смех Матери,
Все живое ночь сотворит.

Сладкие сны как вздох голубки,
И с глаз твоих миг не сходим,
Сладкие стоны, слаще улыбки,
Вдох голубки ночь сотворит.

Спи - усни, дитя, счастливым,
Мир вокруг улыбок и снов.
Спи - усни, дитя, счастливым.
Возле матери твоей слез.

Дитя милое, в лице твоим,
Образ бога  я проследил.
Дитя милое, когда-то, как ты
Создатель плакал твой и молил.

Мне слезы лил, тебе, и всем,
Когда был он ребенком милым.
Ты образ на века прими.
Лицо небес, что улыбку дарит.

Тому любим, и ты, и все,
Кто стал над всем ребенком милым,
Где детский смех - Его улыбка,
Землей и Небом покой сотворит.



A CRADLE SONG

BY WILLIAM BLAKE

Sweet dreams form a shade,
O'er my lovely infants head.
Sweet dreams of pleasant streams,
By happy silent moony beams

Sweet sleep with soft down.
Weave thy brows an infant crown.
Sweet sleep Angel mild,
Hover o'er my happy child.

Sweet smiles in the night,
Hover over my delight.
Sweet smiles Mothers smiles,
All the livelong night beguiles.

Sweet moans, dovelike sighs,
Chase not slumber from thy eyes,
Sweet moans, sweeter smiles,
All the dovelike moans beguiles.

Sleep sleep happy child,
All creation slept and smil'd.
Sleep sleep, happy sleep.
While o'er thee thy mother weep

Sweet babe in thy face,
Holy image I can trace.
Sweet babe once like thee.
Thy maker lay and wept for me

Wept for me for thee for all,
When he was an infant small.
Thou his image ever see.
Heavenly face that smiles on thee,

Smiles on thee on me on all,
Who became an infant small,
Infant smiles are His own smiles,
Heaven & earth to peace beguiles.



ЛЮБВИ СЕКРЕТ

О любви своей молчи,
В молчании сбудется любовь:
И нежным ветром посетит
В тишине, незримо.

Я любовь изрек, я любовь изрек,
Изрек ей все на сердце:
Боится, холодна, дрожит,
Ах! она сторонится!

Пропала для меня, но вмиг
Явился подле странник,
И в тишине, незримо,
Он взял ее вздыхая.



LOVE'S SECRET

BY WILLIAM BLAKE

Never seek to tell thy love,
Love that never told can be;
For the gentle wind does move
Silently, invisibly.

I told my love, I told my love,
I told her all my heart;
Trembling, cold, in ghastly fears,
Ah! she did depart!

Soon as she was gone from me,
A traveler came by,
Silently, invisibly
He took her with a sigh.



ЯДОВИТОЕ ДЕРЕВО

Я бывал на друга зол:
Я гнев сдержал, мой гнев прошел.
Я бывал зол на врага:
Я гнев не сдерживал, гнев возрастал.

И Я подпитывал его страх,
Ночью и утром в своих слезах;
И Я питал его вместе с улыбками,
И мягкими обманными уловками.

И поспевал он в день и ночь,
Пока не вырос яблоком сочным.
И был враг пленен красой.
И он знал, что плод был мой,

И в моем саду он крал,
Когда ночь тьмою заслонила дол;
И в утро радостное Я увидал,
Мой враг растянулся подле древа.



A POISON TREE

BY WILLIAM BLAKE

I was angry with my friend:
I told my wrath, my wrath did end.
I was angry with my foe:
I told it not, my wrath did grow.

And I watered it in fears,
Night and morning with my tears;
And I sunned it with smiles,
And with soft deceitful wiles.

And it grew both day and night,
Till it bore an apple bright.
And my foe beheld it shine.
And he knew that it was mine,

And into my garden stole
When the night had veiled the pole;
In the morning glad I see
My foe outstretched beneath the tree.



ТРИ ВЕЩИ ДЛЯ ЗАПОМИНАНИЯ

Робин Редбрест в заточении,
Приводит все Небо в смятение.

И жаворонок с раной на крыло
Смолкает гимны херувимов.

Крапивнику кто боль учнет,
Любви в сердцах не обретет.



THREE THINGS TO REMEMBER

BY WILLIAM BLAKE

A Robin Redbreast in a cage,
Puts all Heaven in a rage.

A skylark wounded on the wing
Doth make a cherub cease to sing.

He who shall hurt the little wren
Shall never be beloved by men.


Robin Redbreast (англ.) - Малиновка Красногрудка
Wren (англ.) - Крапивник, певчий воробей



БЕЗУМНАЯ ПЕСНЯ

Дикие ветра рыдают,
И ночь - сорт холода;
Приди сюда, Засыпай,
И мои страдания накроет:

Но вот! утро проглядывает
Над восточными горами,
И шелестение птиц над всходом,
Земля их презирает.

Вот! до сопряжения
Из вымощенного неба,
С печалью наполненные
Мои заметки движимы:

Они поражают ухо от ночи,
Дают рыдать глазами ото дня;
Они дают безумие рвущимся тучам,
И с бурей забавляют.

Словно злодей в облаках
Над взвывающим горем,
После ночи Я исполняюсь,
И с ночью Я пойду;

Я обращаю свою спину на восток,
С такового места удобства было возросли;
Во имя света выхватывая свое сознание
C неистовой болью.



MAD SONG

BY WILLIAM BLAKE

The wild winds weep,
And the night is a-cold;
Come hither, Sleep,
And my griefs infold:

But lo! the morning peeps
Over the eastern steeps,
And the rustling birds of dawn
The earth do scorn.

Lo! to the vault
Of paved heaven,
With sorrow fraught
My notes are driven:

They strike the ear of night,
Make weep the eyes of day;
They make mad the roaring winds,
And with tempests play.

Like a fiend in a cloud
With howling woe,
After night I do croud,
And with night will go;

I turn my back to the east,
From whence comforts have increas'd;
For light doth seize my brain
With frantic pain.



ЛИЛИЯ

Самая скромная Роза ставит шип вперед,
Самая смиренная овца - грозящий рог:
Когда Лилии белой должно в любви услащать,
Ни шипу, ни угрозе не запятнать ее красоты светоч.



THE LILY

BY WILLIAM BLAKE

The modest Rose puts forth a thorn,
The humble sheep a threat'ning horn:
While the Lily white shall in love delight,
Nor a thorn nor a threat stain her beauty bright.


БОЛЬНАЯ РОЗА

О Роза, твое искусство больно!
Невидимый червь
Что летает в ночи,
В завывающей буре,
Обнаружил твою колыбель
Из багровой радости:
И его темная тайная любовь
Твою жизнь точит.



THE SICK ROSE

BY WILLIAM BLAKE

O Rose, thou art sick!
The invisible worm
That flies in the night,
In the howling storm,
Has found out thy bed
Of crimson joy:
And his dark secret love
Does thy life destroy.