МХ-645 На языке, породившем моё наследие...

На языке, породившем моё наследие,
Киев общался весь – кроме деда Панаса.
Город не смыло, не сдуло, не обесцветило,
но – что мне делать с определённого часа?

Что это за новосёлы вокруг квартиры
с прежней пылюкой, пластинками и посудой?
Может, проспал я, а в воздухе начертили
новые биссектрису и магнитуду?

Фон никогда не диктует, каким быть окрасу
пса или тигра – да даже божьей коровки.
В чём стал я небезразличен деду Тарасу
при том, что он мне – прежняя глотка без пробки?

Кто-нибудь станет парить, что вновь вернётся
музыка парка Двадцать второго съезда,
но она – тоже фон: я под небом звёздным
равен себе бессрочно и повсеместно.

Мало ли что вокруг конвульсивно сменится!
Белочки не почувствуют. Тигры – тоже.
Звери фиксируют, что в каком было месяце,
но – не в году. Этот якорь в них не заложен.

В родину белочки входит ли сразу восемь
разбросанных по горизонтам лесополос?
Так бы и мне – только воздух на медоносе,
сколько б вокруг шмуцтитульных ни паслось.

Пусть там грызутся питбули, но я – для иного,
нежели только о них и слушать эфиры.
Там на «Спартак» и «Динамо» один кинолог;
моё же фото так и не проявили.

Ну ничего. Нивки, Отрадный, Русановка
под шашлыки из наколотых обезьян
ценности жизни переосмыслят заново –
я появлюсь. Желанен и осиян.