В никуда...

В никуда я бреду. Что там светится - окна, заря ли?
Мне теперь всё одно – что заря, что пятно фонаря.
У платформы шиповник, но вижу – бутоны завяли.
Так и я – всё живу, но как будто без толку, зазря.
В привокзальном кафе спит за стойкой ночной посетитель.
Где-то смех и гулянка, и крепкий, с пирожными чай…
Пахнет винной настойкой, и внутренний змей-искуситель
Мне велит завернуть  на часок в то кафе невзначай.
Я люблю в нём бывать – всё здесь дышит старинным уютом:
Вечный фикус, герани и жёлтый закат в пол-окна.
В сад распахнуты створки, но  тянет ядрёным мазутом –
Это сизый туман вдоль вокзального встал полотна.
Горький кофе и вишня в коньячном, густом шоколаде.
Хруст крахмальных салфеток. Дежурная стопка вина.
Что-то сладкое есть и в ночи, и в сыром  листопаде –
Словно жизнь наделила своей благодатью сполна.
Если есть в этом мире хоть что-то, подобное раю,
Или счастью сродни – это жизнь в заповедной глуши.
Друг мой милый, я жизнь прожила, но не знаю,
Что целебнее осени для измождённой души:
Пить коньяк или кофе и слушать шуршание сада,
Схватку ветра и ливня и скрип одинокой сосны;
Ворошить под дождём золотые дары листопада,
Созерцать из окна все оттенки его желтизны.
Мы отвыкли от счастья, но эта плаксивая осень,
Этот дворик и тонкий, блуждающий в соснах, туман, -
Это тихая радость - увы! непосильная прозе
И восторженным строфам – какой чудодейный дурман!
Ради осени стоит оставить другие печали,
И заботы, и долг, и  - до времени -  верных друзей…
Только ветер в ночи, только горние желтые дали,
Только всхлипы болот да прощальные крики гусей…