Ошаев Халид

Памяти Халида Дудаевича Ошаева, выдающегося писателя,
драматурга, просветителя, публициста, учёного,
с честью и достоинством прошедшего через
ужас и мытарства сталинской тирании.

***

В «законах» борьбы умудрённый тиран,
Упившийся кровью и жертвами,
Шёл, властвуя, он по людским головам,
Владея жестокими средствами.

Пропахшие смертью четырнадцать лет
Ошаеву дорого стоили!
Причиной расправы служить мог навет,
Так часто бывало в истории.

Два года прошли  на голодном пайке,
Влача  одиночество в  камере.
Расстрел заменён был на «жизнь»  в Колыме…
В зловещих объятьях  жизнь замерла.

Кто сгинул в Гулаге,  нет даже могил,
Кто выжил – все силы истратили…
Там ссыльных никто не считал за людей.
Так власть одарила писателя.

Объездил Колымский заснеженный край,
Калёный жестокою стужею.
Известно, что жизнь диссидента не рай.
Писатель Ошаев, как мог,  выживал,
Врачуя, как велено службою.

Мечтал он о том, чтоб в твореньях друзей
Был смысл глубокий и искренний.
Пронзали бы мощною сутью своей,
Но вместо… побои,  да выстрелы.

И каждый из тех, арестованных с ним,
Учёных, поэтов, писателей,
Любили и горы, Чечню, и весь мир,
Творили во благо родины.

Он писем не ждал, и писать их не мог.
На каторге мысленно пишется.
Дыша в неизвестность, без букв и без слов,
Там только дыханием молятся.

Он знал, что свободу пока не вернуть,
Так просто из ада не вырваться.
С достоинством, с честью прошёл он весь путь.
Сквозь  тьму тирании и варварства

Народу  был предан, как истинный сын,
И верил в свободу он искренне.
Мерцающим светом сияли над ним
Свободы хрустальные символы.

Пройдя все мытарства, отбыв долгий срок,
Не сломлен жестокими бурями,
Вернуться на родину Халид не смог.
К народу добраться смог ссыльному.

Он прожил нелёгкую долгую жизнь,
А в ней – отражение времени.
Он шёл впереди, невзирая на риск,
Поборником  чести и совести.