Точёные стрелы Овидия. Повесть. Путешествие по южн

Страдальцы любви, я завидую вам.
Знакомы вам язвы, знаком и бальзам!
Два зернышка ячменных жадный взял,
Зато подол жемчужин растерял.
             Саади

Путешествие по южному Кавказу.

«Точёные стрелы» Овидия. Путешествие по южному Кавказу.

Повесть.

 Марат стоял на берегу родной реки, где прошло его детство и отрочество, и смотрел, как утренний туман над рекой, гонимый ветерком, рассеивался. Огромный дом теперь смотрелся опустошенным после смерти матери. Он радовался тому, что, хотя сестра вышла замуж, и родила двух детей, жила счастливо, тем самым обустроив свою личную жизнь. Он долго думал о своих отношениях с княгиней, и угораздило же его, дворянина, офицера работать каким-то приказчиком у этой гетеры высокого рода. А сбил его с привычного образа жизни бывший сослуживец, мол, там большое хозяйство и ты быстро придешь в себя после постигшего тебя горя - смерти матери. Но он не допускал, что увидев княгиню, будет очарован ее красотой, ее интеллектом, и она неумолимо посеет в его сердце те блаженные чувства, которые вызовут у него желание, удовольствие, будут доставлять радость. И вот неожиданно он напустил на себя эту блажь, это сумасбродство и против своей воли стал ее возносить, возвеличивать, ведь княгиня же, может быть, она, чувствуя все это, стала высокомерной и в душе начала насмехаться над ним, над его чувствами. Правильно поступил, что бросил всё и уехал, и все-таки, посеяв в ее душе смятение, замешательство. Он это чувствовал, когда резко разговаривал с ней, очень жаль, что быстро ушел, а ведь она хотела сказать что-то важное, напрасно не дослушал. Наверняка она очень устала от одиночества и ей высокое положение не позволяет быть в роли кокотки, тем более здесь не городская суета, там легче теряться из виду любопытных особ. Теперь же он свободен, он у себя дома и на своем шестке. Впрочем, может и поторопился, а следовало бы ее основательно втянуть в губительные сети сладострастия и потом, добившись своего, отказаться и помочь ее падению, а такая особа с  присущей ей с высоты должна была падать очень болезненно, это звучит, конечно, цинично, но для такой особы было бы вполне справедливо. Во дворе встретил своего друга Шалико, бывшего ротмистра, который когда-то жил в городе и был женат, по его словам, на мещанке, которая ограничивалась только своими узкими интересами. И, в конце-то концов, она ему надоела и он, бросив ее, приехал в свое именье и подружился с вдовой офицера Ларисой, которая была бездетна, молода и красива и жила по соседству в своем поместье. После гибели мужа прапорщика, Лариса познала долгую  невыносимую тоску одиночества, и Шалико оказался для нее желанным подарком всевышнего, который, по ее словам сжалился над ней и услышал ее молитвы.

- Шалико, дружище, я хочу пешим ходом на несколько дней прогуляться с ружьишком по родным местам и поохотится, а ты по дружбе посмотри за моими лошадьми, - приветствуя его, сказал Марат. Они, разговаривая, зашли в дом, Марат достал висящий на стене карабин, а потом из сейфа патронташ и большой охотничий нож. Он приготовил бешмет, почти новую доху и малахай - меховую шапку с наушниками и начал всё укладывать в армейский заплечный вещевой мешок.

- В горах ночами холодно будет,  наверное, даже  в низине уже снег лежит, ну а тебе не привыкать. Ладно, Марат я пойду, а то, наверняка, Лариса заждалась, удачного тебе отдыха, конечно, и охоты, - напутствовав друга, Шалико ушёл. А меня горы зовут, - подумал Марат, боже мой, как это все давно было  -  стоять на  снежной вершине и смотреть на гряду причудливых великанов одетых в белые шубы, которые со своими шубами не расстаются никогда, даже в самые жаркие солнечные дни, месяцы. Надев на ноги высокие бахилы -  мягкие кожаные сапоги на меху, закрывающие голенище, специально сшитые для охоты, он не спеша вышел на высокий берег Иори и решил подняться пока по берегу.
  Княгиня Диана, после отъезда Марата очень страдала и была опечалена тем, что Марат поторопился вынести свой приговор - отверг ее, унизил своим презрением и уехал, даже не выслушав ее объяснений. Но ей очень много хотелось бы сказать ему, наконец, признаться в любви, поделиться своими сокровенными тайнами, лежа в его гигантских объятиях. Они могли бы жить в другом месте, если на него давил этот замок, прислуга. Теперь где же его найти, если бы знала о его местожительстве, то, не задумываясь, поехала бы к нему. Он своим отъездом разрушил ее мир, ее мечты, главное, беспричинно, из-за  глупых предрассудков, ложного взгляда на мое происхождение. Зашла Вера, прервав ее размышления с желанием обрадовать,  мол, она знает, где «скрывается» Марат и она намерена найти его, получить от него некоторые разъяснения.

- Мама, он уехал в свое именье в село Бадамлы. Правда, я пока не знаю, где это село находится, но мы с моим другом его обязательно найдем, будь уверена.
- С твоим другом? - удивилась княгиня, - а кто он такой и из какого сословия?
- Ты, мама, опять начинаешь делить людей по наследственным правам и классовому признаку, может, этот случай послужил бы примером, что ни сословие, даже ни сама сословная монархия с ее абсолютизмом, не может человека сделать счастливым. Ведь многие же ослушались, отвергали глупые, полные зависти, насмешки света ради своей любви отвергали его правила, даже не боясь анафемы. Я своего молодого человека представлю тебе только при одном лишь условии, что ты не станешь напоминать ему об этом, в противном случае я не смогу остаться с тобой, идёт? Я должна навести кое-какую справку о селе, которое намерена отыскать, поэтому я вынуждена задать тебе этот вопрос: ты любишь его? – резко произнесла княжна. Княгиня даже от неожиданности поперхнулась, начала кашлять, с трудом восстановив дыхание, наконец-то покраснев, призналась.

- Да, он мне очень нужен. Ты, Вера, повзрослела, и разговор между нами напоминает тайное общение подруг и ты, конечно, во всем права и логично рассуждаешь, спасибо тебе, - обняв дочь, с грустью произнесла княгиня.
- Значит, княгиня, Вы принимаете мои постулаты, хотя они пока еще бездоказательны, мы должны понять, это требование наших желаний, необходимость и мы должны их признать без оглядки, если хотим быть любимыми и счастливыми, - вдохновенно продолжала убеждать мать Вера. Она, попрощавшись с матерью, решила зайти к приказчику Фарману, чтобы он поручил подготовить утепленный фаэтон с двумя сильными и выносливыми лошадьми, теплую одежду, продукты и фураж для поездки через три дня на длительное время.

- Дядя Фарман, кучера, пожалуйста, сам подбери, чтобы не из болтливых был, - добавила она на ходу, выбегая. Она прибежала в конюшню, кучер Петрович с конюхами играл в нарды и, увидев княжну, понял, что она ехать собирается. У особняка она кучеру велела ждать, зайдя в гостиную, где Роман читал, попросила быстро одеться и сказала, что они поедут к портному, который жил на окраине села. Портной Шота, единственный на всё село, кроил и шил любую женскую, мужскую одежду, обувь и даже шляпы на любой вкус и фасон по собственному покрою и имел фасонную выкройку привезенную из города от известных мастеров.

- Вы нас быстренько отвезите к дому портного и там ждите, - поторопила Вера кучера. Портной Шота, пожилой мужчина с густыми седыми волосами, в пенсне, на мерочном столе отмерял ткань, услышав шум подъезжавшего фаэтона, поверх пенсне посмотрел в окно и, увидев княжну, поторопился встретить ее и с поклоном пригласил в дом.

- Нам известно, что вы искусный мастер, этому молодому человеку нужно сшить несколько костюмов и обувь из черного и коричневого хрома, это уже на ваше усмотрение. Желательно за короткий срок и за отдельный гонорарий. Ткань, фасон и покрой выбирать вам самому, - доверительно сказала княжна. Портной Шота профессионально начал снимать мерку с Романа, почти раздев его до гола. Вера сидела в соседней комнате и терпеливо ждала. Когда портной завершил необходимые замеры образцов для выкройки, Вера вытащила из ридикюля деньги в больших купюрах, которыми редко кто расплачивался с портными, он занервничал и поспешил заверить княжну, что примерка через два дня и один день потребуется для устранения изъянов, таким образом, он постарается уложиться в указанный срок. Попрощавшись с портным, княжна и Роман вернулись к фаэтону.

- После обеда поедем к табунщикам, и они с тобой вместе выберут молодого, уже объезженного жеребца, а твой конь пусть резвится на свободе среди сородичей и придет в себя. Роман за столом молчал и Вере показался мрачным чем-то не озабоченным.

- Ты чем расстроен, друг мой? Вроде все идёт хорошо, а ты печален, что тебя беспокоит, если не секрет?
- Вот я думаю, как ты быстро и умело обратила меня в кабалу, о чем я тебя еще в лесу предупреждал. Я становлюсь альфонсом. Наверное, за все когда-то придется заплатить, мне очень было бы интересно, как все это будет дорого стоить. Меня устроило бы, только не ценой же жизни, - настороженно начал Роман, стараясь на Веру не смотреть.
- Я молю тебя выбросить из головы всякие глупые мысли, я не какая-нибудь путана или кокотка, вовсе и не гетера, это меня обижает. Ведь говорила же, ты мне очень нравишься, чОрт побери, если хочешь увидеть мое падение, тогда изволь слушать. Я влюблена в тебя, и ты вынуждаешь меня плакать и как же был прав Овидий: «Силу закона иметь будет над всеми любовь» и если еще перефразировать его, да, он пусть мой грех простит мне, тогда получится, что ты, Роман, впился мне в сердце, как «точеные стрелы», и тут сам Эрот завидовал бы тебе, как ты мгновенно поразил мое сердце и теперь почему-то стараешься их вытащить, не думая о том, что раны кровоточат, где твое милосердие, наконец, жалость, а? - плача, печально произнесла Вера.
- Милочка, дорогая моя княжна, я уже говорил, что я простой холоп, а ты потомственная дворянка, княжна, неужели эта разница в сословии тебе не о чем не говорит? Ведь существует общественная иерархия, права и обязанности, передаваемые по наследству, и это определяет наше неравенство, наше положение в обществе. Полюбив тебя, и, даже, женившись на тебе, я не стану князьком, а ты холопкой, потому что есть противоречия в наших происхождениях, в родословном отношении, - возбужденно говорил он, обнимая Веру и вытирая ее слезы. - Но я никогда не огорчу тебя и все буду делать, как ты хочешь, даже могу быть князьком, а? - смеясь, добавил он, рассмешив Веру.
 
  Марат не спеша поднялся на вершину горы, по едва видимой тропинке направился к лысой горе. Это название люди ей дали за то, что ее окружал каменистые рельефы и отвесные скалы, и здесь деревья не росли, а местами росли только луговые растения и разновидные кустарники дерезы и белой акации. Лысая гора была обителью для разновидных птиц, горного орла, которые гнездовались среди камней и в расщелинах скал. Он решил устроить здесь лагерь, а для охоты спуститься в низину, где начинался лес. Сняв заплечный вещевой мешок, положил его в неглубокую впадину, где рядом увидел три камня с копотью, которые, вероятно. когда-то служили очагом, и решил для ночлега вернуться сюда. В низине лес был богат дичью, здесь можно было встретить кабана, дикого горного барана-архара, дикую козу и разных животных и зверей, даже ирбиса. с которым боролся лермонтовский мцыри. Взяв ружье, спустился в лес пока светло, чтобы добыть на ужин дичь. В горах водились разные олени, газели, однако, горцы, в основном занимающиеся разведением домашнего скота, охотой вовсе не увлекались, а приезжие или местное дворянство ради забавы и то с проводником. Марат не намерен был выслеживать крупного животного и охотиться на него, он думал ограничиться охотой на дичь. В первую очередь остерегался самострела - ловушки, особого устройства в виде острого тонкого шестика, напоминавшего лук, которые ставили местные на крупного зверя. Добыв несколько куропаток и фазанов и одного турача, он еще засветло вернулся в свой лагерь. Из сушняка быстро развел огонь, две тушки оставил на ужин, а остальные зарыл в снег. Он наслаждался стоящей тишиной, своим одиночеством, старался забыть те неприятные события, которые коснулись его, когда он был приказчиком у княгини Дианы. Только ее неземная красота, тонкая изящная фигура стояла перед глазами, порой возвращая его в ее богатый мир, но неприемлемый для него, ничего, пройдет время, и он ее забудет, так наивно думал Марат, а если это любовь, зов его сердца? Тогда вряд ли все это забудется, и он сам в глубине души этого не желал и надеялся на чудо, вот так странно устроен человек, уникальное создание Божества.
 
 Когда фаэтон был загружен необходимым для поездки по приказу княжны, она сочла необходимым поставить мать в известность о своем отъезде. При выборе кучера Фарман остановился на пожилом Петровиче, который как-то случайно другому кучеру измолвил, мол, знает, где приблизительно находится это село и дорогу туда запомнил, когда был там и сам был не рад, что промолвился об этом и проговорился. Фарман, узнав об этом, поручил ему за отдельное вознаграждение отвезти туда княжну по неотложному делу, а по возвращении получить несколько овец в виде поощрения, о котором он просил в последнее время.

- До этого села два дня пути, - набивал он себе цену, - я там, в молодости батрачил, и те места хорошо знаю и надеюсь, дорогу быстро найду, - успокаивал он приказчика после того, как он намеками заикнулся на счет овец. И на рассвете, когда утренние сумерки Никты рассеивались с первыми лучами зари, фаэтон с княжной и Романом двинулся в путь. А княгиня Мерецкова, напутствуя княжну Веру в дальнюю дорогу, прослезилась, хотела было отговорить ее, но зная упрямый характер дочери, ограничилась тем, что пожелала удачи.
 
 Княгиня Мерецкова после отъезда дочери предалась своим мечтам. Если Марат пожелает вернуться, то они  могут жить не в замке, а уехать в родовое именье княгини под С. Петербургом и остаться там, а здесь останется Вера, которая стала взрослой и способна решать все вопросы. А фаэтон с княжной и Романом углублялся высоко в горы, видать, опытный кучер в самом деле хорошо знал дорогу и уверенно, иногда понукая, вел лошадей. Княжна была в норковой шубе, и на ее воротнике висела широкая полоса из меха соболя-горжетка, которая укрывала ее шею. Ромн был в новом сером костюме тройке, и в сером же пальто с нежным воротником из каракуля  и, всегда загадочно смотря на Веру, подшучивал: - Ну, чем же я не князёк? Она смеялась, ей было весело, и места были сказочно красивые. После ночлега у знакомой особы, которую порекомендовала княгиня, все дорогу молчавший кучер тихо произнес:

- Вот и подходим к деревне Бадамлы, а там придется спросить, где энтот барин  живёт. День выдался солнечный, навстречу шла груженая сеном мажара - длинная телега, хозяин которой, часто понукая, подгонял лошадей.

- Мил человек, не подскажете, где здесь проживает барин по имени Чекмезов Марат?- не слезая с фаэтона, спросил кучер. Хозяин мажары, высокий, бородатый, на вид пожилой горец, услышав вопрос, остановил маржу, развернулся и кнутом показал в сторону реки.
- Наш барин Марат живет у самой реки, там, сразу увидишь двухэтажный огромный дом, значит, приехали, таких домов поблизости нет, - охотно ответил горец, продолжая нукать лошадей. Фаэтон остановился у огромного дома, обнесенного высоким забором. Роман первый вышел из фаэтона, потом помог спуститься и княжне. Они, открыв калитку, вошли во двор, никого не встретив, дом пустовал. Вот этого и боялась Вера, может, он вовсе не домой поехал, а куда-нибудь к родным или друзьям, подумала она. Сосед и друг Марата, Шалико, который находился во дворе и был одет в азям - долгий полный кафтан для работы во дворе, увидев незнакомых людей, решил подойти.

-Вы кто такие и кого ищете, - открывая калитку, спросил он.
-Я княжна Мерецкова Вера Павловна, а ищу я штабс-капитана Чекмезова Марата по важному делу, - деловито ответила Вера.
- Честь имею представиться, княжна, ротмистр в отставке Гуцаев Шалико, - сделав реверанс, произнес он, - я сейчас открою дверь, она не заперта и должен Вас огорчить, княжна, он в настоящее время находится в горах на охоте, - приглашая их в дом, с сожалением сказал Шалико.

- А нам позволят его здесь подождать? - не сдавалась Вера, если да, тогда нам понадобится Ваша помощь в обустройстве.
- Я и наши дома в Вашем распоряжении, княжна, извольте не беспокоиться, - по привычке щелкнув каблуками, ответил он. - Прошу раздеться, пройти в гостиную и располагаться, а я сейчас вернусь. Но Вера не торопилась раздеваться, после уютной гостиной она решила осмотреть все комнаты и напряженно думала, долго ли придётся ждать возвращения этого титана с охоты.
 
  Марат плотно поужинав мясом двух фазанов, приготовленных на деревянном вертеле, и выпив из маленькой металлической фляжки коньяка, как он шутливо говорил «для сугрева», удобно устроившись в расщелине скалы у очага, начал дремать.
Приглашенная Шалико прислуга начала готовить угощение знатным гостям. Подруга Шалико Лариса, всячески занимала гостей и, часто выходя на кухню, интересовалась, как идёт приготовление обеда. Вера, видя озабоченность Ларисы, пыталась успокоить ее, мол, мы не голодны и у нас еще имеется запас продуктов, на что Роман, с недовольным видом отозвав ее в сторону, начал отчитывать.

- Я очень голоден и за меня не решай, пожалуйста, люди стараются угодить тебе, а ты ведешь себя не так, как подобает княжне, - сердито говорил он. Она, целуя его, приговаривала:
- Я больше не буду, обещаю тебе мой голодный сердитый князёк.
- Ты смотри, - не унимался Роман, вишь, как Шалико и Лариса живут в любе, позавидовать можно.
- Ты хотел сказать, живут в любви, да?
- Нет,- начал сердиться Роман, - в любе значит в дружеском уединении и единодушно. На углу шкафа с посудой Вера увидела небольшую статуэтку божка для поклонения, напоминающую киот для икон, и пока Рашида не было, стояла перед статуэткой божка, неустанно шептала божбу-клятву именем Бога:
- Прости, господи, мою мать, она не хотела влезать в этот грех, ее одиночество вынудило, и учащенно крестилась. Хотя, любить, какой же это грех, недоумевала она. Бывает же высшее проявление милости со стороны Бога, даже тогда, когда ее не ждешь и не надеешься. Вера застала Романа внимательно изучающего замок в наружной двери.
- А замок-то в дверях лютряный-внутренний врезной, - показывая на замок, произнес Роман.
- Боже ты мой, чего только он не знает, восхитительно! - пожимая плечами, прошептала княжна, с любовью смотря на Романа, как на божий подарок и никогда она не расстанется с его подарком, даже ценой жизни.
- Извините, княжна, за назойливость, но вынужден спросить, кем же Вам приходиться генерал Мерецков Павел Андреевич, один из ярких героев кавказской войны, кавалер ордена Андрея Первозванного, командующий экспедиционным корпусом на северном Кавказе, под командованием которого я имел честь служить? - вдруг неожиданно спросил Шалико.
- Князь генерал Мерецков Павел Андреевич мой отец и погиб в горах при невыясненных обстоятельствах, по крайней мере, мы получили такое сообщение, - подняв голову, с гордостью ответила Вера. Роман, находящийся недалеко от них, услышал весь их разговор, и чуть ли не с презрением посмотрев на эту гордячку, быстрым шагом удалился в гостиную. Вера не стала больше слушать Шалико и поспешила в гостиную за Романом. Он сидел на диване и перелистывал какую-то книгу. Она видела, что он что-то сильно помрачнел.

- Я бы хотела узнать причину твоего плохого настроения, - садясь рядом, озабоченно спросила Вера.
- Вы говорили о Вашем отце, как об Архангеле Гаврииле - о силе Божия, восхваляя его, как в Писании и я видел твое чувство собственного достоинства, высокомерие и надменность, ты просто высокородная гордячка и, пожалуй, нам не по пути, вышла ошибочка, сбой и надо все исправлять, пока не поздно, - продолжая листать книгу спокойно говорил он, - а у меня нет возможности похвастаться героическим прошлым моих предков, да потому, что их не было,
мы были холопами и нищими, гнули спины ради вашего процветания, да еще вы кнутом-арапником старались выбить из нас разум, чтобы там случайно не сели блуждающие идеи, которые могли бы навредить вам. А что теперь Бога то винить за то, что он нас такими разными создал? Зашла Лариса, сообщив, что стол накрыт в столовой и можно трапезничать. Вера каждый раз удивлялась  образованности Романа, интеллекту, умению найти логический выход из своих сложных умозаключений. Все уже находились за столом, разные мясные блюда, в хрустальных графинах коньяк, вино, моченые яблоки и маринованная цветная капуста, кинза. Шалико по праву временного хозяина налил дамам вина, а себе и Роману коньяка.
- А Вы чем занимаетесь, Роман, наверняка, камердинер княжны? - выпив рюмку коньяка, спросил Шалико. Княжна покраснела, но в разговор вмешиваться не стала. Роман взял большую серебряную чашу, налил до краев коньяка.
- Я простой холоп-недоучка и отрабатываю долги моих предков Мерецковым, через пару дней получу долговые обязательства и грамоту, буду свободен, как Эзоп, - сказал спокойно он, залпом выпив чашу конька, - видите, я и выпил по-холопски, как мужик и простите меня, что-то есть мне расхотелось, с вашего позволения я прогуляюсь, пока светло, и вышел из-за стола. Он поднялся на берег Иори и решил прогуляться по берегу и полюбоваться девственной красотой здешних мест. Осенний прохладный ветерок, дующий с востока, ласкал его длинные светлые кудри и успокаивал, через некоторое время он покинет эту золотую клетку и снова будет свободен. Так нелепо он оказался в плену сладострастных речей, чуть не утонув в своих иллюзиях, хотя здравый смысл стучался к нему, предупреждая его о несбыточности его мечтаний, да и ведь сам часто вспоминал древнюю притчу - «бойся данайцев дары приносящих.». Он поднимался выше к вершине, где уже был снег, который в осенних лучах солнца сверкал ослепительной белизной.
Княжна и все остальные три дня ждали возвращения Марата с охоты, но его еще не было. Роман и княжна между собой общались мало, так хотелось ему. Никто не мог знать и даже предположить, когда Марат вернется домой, поэтому было принято решения покинуть Бадамлы и возвращаться в замок. Княгиня результатами поездки была сильно огорчена, но вновь приглашенная знахарка  поила ее своими настойками, и это приносило некоторое спокойствие, обуздав ее страсти, облегчая страдания. Княжна видела, что Роман собирается покинуть замок и никак не поддавался ее уговорам.

- Значит, бросаешь меня, - плача говорила она, - и моя любовь тебя не удерживает, а как дальше мне жить?
- Очень просто, - язвительно отвечал он. - Снова наденешь бешмет, замаскируешь белокурые волосы накладными волосами и будешь скакать по лесам, пока не увидишь горящего костра с анахоретом. Может, он захочет жить в золотой клетке и получать с твоих рук корм. Я, как белец, постоянно и долго живу в монастыре, но еще не пострижен в монахи, а ты не скажешь, княжна, когда это произойдет, и я буду полноценным монахом, а? Может быть, тогда перестану белибердить и, возможно, стану толковым, хотя от такого холопа, бестолочи вряд ли приходится ожидать перемен, не меняются только очень мудрые и очень глупые, говорил Конфуций. Она понимала, что он говорит притчами, и он продолжал.
- Ты наверняка помнишь, как никитинский мужик рассуждал - «Вишь, какая притча!», «Верно, я не в пору развязал язык...». Наверное, я как тот мужик, теперь окончательно распоясался, и не в меру начал покушаться на вековые святые традиции, с которыми жили твои предки, и живешь ты, княжна, а я хочу вернуться на свой шесток и очень сожалею, что мне твои премудрости не понять. Я, к сожалению, не наделен Богом мудростью, - то ли с сожалением, то ли с грустью сказал он и направился к гардеробу, где обычно хранились старые ненужные вещи. Он быстро отыскал свою старую одежду, тут же не - торопясь переоделся, вышел на крыльцо, полной грудью вдохнув утренний воздух, направился в сторону конюшни. Неторопясь, оседлал своего коня, задал ему овса и смотрел, как он с хрустом в последний раз поглощает княжеский фураж. После взял его за уздечку и направился к воротам. Навстречу ему шла кухарка и на ее вопрос «куда спозаранку собрался, мил человек, да еще не евши?», спокойно ответил: - домой, что-то на свой шесток потянуло, милочка, в село Виляш. Он знал, его родная деревня находится недалече, примерно в десяти километрах от замка, и к полудню его старый, но испытанный конь неспеша довезет, и от короткой сытой княжеской жизни останется только пусть и нелепое, но забавное воспоминание. Увы, такие неписаные законы жизни, но он был молод и история его первой несчастной любви оставит глубокую рану в его юном сердце, которую в состоянии вылечить только время. А кухарка тем временем побрела до замка и начала свою привычную работу и, увидев заплаканную княжну, дерзнула полюбопытствовать: - куда твой касатик-то спозаранку отправился, на охоту, али дела какие-то неотложные?

- Нет  моим огорчениям предела, боже мой, какая досада, ведь он навсегда уехал, а я даже не знаю, откуда он родом, - со слезами на глазах сказала княжна.
- Он говорил про какой-то свой шесток и о селе Виляш,- пожимая плечами произнесла кухарка. Княжна все поняла, что он из селения Виляш, только где оно находится, нужно срочно по карте посмотреть.
- Спасибо тебе, милая моя, если бы ты знала, как ты меня обрадовала, дала мне надежду, - обнимая кухарку, радостно воскликнула Вера и поспешила в конюшню, чтобы срочно поехать в замок.
 
  Княгиня, зная о местонахождение Марата, вовсе лишилась покоя, настолько было велико ее желание увидеть его и непременно объясниться. Она подошла к Вере, которая внимательно изучала карту, но село Бадамлы было маленьким населенным пунктом, и на карте большого масштаба его могло и не быть.

- А интересно, его друг, как там его, Шалико наверняка знает, где Марат обычно охотится, - вдруг обратилась к дочери княгиня, - ты, Вера, какое место ищешь на карте, если не секрет?
- Нужна другая карта,- сказала Вера, будто не слышала первую часть разговора. - Я об этом его друга, мама, не спрашивала, и вряд ли это было бы удобно, да и мало ли, где он решил охотиться, - сворачивая карту в рулон, добавила Вера.
- Ничего зазорного здесь нет, я бы стала  спрашивать, и он точно знает его излюбленные места охоты, - не сдавалась княгиня. Вера не ответила, лишь пожала плечами, - я же сказала, что не спрашивала об этом, может и знает, но вряд ли сказал бы. Княжна с помощью картографа ее отца генерала Мерецкова, уже пожилого человека, на карте военных лет нашла маленькую точку и пометила жирной пометкой чью-то разноску в виде извилистой линии -  неизвестную реку под названием Виляш, впадающую в Хазарское - Каспийское море, на берегу которого было и расположено это село.
- Эта карта, княжна, не относится к периоду военных действий, но если считать Хазарское море древним названием Каспийского моря, то тут ошибки не должно быть, - заверил ее старый военный картограф.
- Так получается, это село от нас не так уж далеко, и тут на карте даже обозначена проселочная дорога, значит, есть возможность туда попасть?
- Попасть можно, куда угодно, дорогая княжна, если Ваше сиятельство того желает, - четко ответил картограф и добавил:
- Если Вашему сиятельству надобно, то я набросаю простую схему этого маршрута. Княжна, охваченная своим неудержимым желанием, не отрываясь от карты, кивая головой, твердила: - надобно, друг мой, надобно. А княгиня Мерецкова в своих желаниях была еще боле одержима, вызвав приказчика, приказала заложить экипаж -  тройку на дальнюю дорогу и обеспечить все необходимое. Она вызвала служанку Аграфену и велела готовиться в дальнюю поездку, готовить ее дорожную одежду  и все нижнее белье аккуратно уложить в кофр в отдельности. Вера велела служанке пригласить в ее комнату знахарку. Знахарка пожилая, с седыми волосами, с едва заметной горбинкой женщина, которая имела славу колдуньи, в сопровождении служанки робея несмело вошла в комнату княжны.

- Я хотела, чтобы ты разрешила наш интимный спор с подругой, которая утверждает, что, мол, можно приготовить зелье растительного происхождения, и оно может предотвратить беременность женщины. В основе нашего спора лежит большое денежное вознаграждение, и ты могл бы получить свой бакшиш, - с лукавством и присущей ей хитрецой начала Вера.
- Ваше сиятельство, мне часто приходится выполнять подобные заказы барышень. Эта настойка изготовляется из разных горных трав и используется при задержке месячных в течение одной недели, но не позже, в случае беременности,она прерывается и снова начинаются месячные, - уверенно произнесла знахарка.
- А в настоящее время у вас есть готовая настойка, а то скоро моя подружка должна приехать в гости и мы могли бы разрешить наш с ней спор, - упорно добивалась своего княжна.
-- Да, у меня есть готовая настойка, одна особа заказывала, думаю, что она подождёт, я скоро вернусь, княжна, - уступая настойчивости Веры, тихо произнесла колдунья и побрела к двери. Княгиня опасалась, что ее настойчивое желание поехать в село Бадамлы вызовет нежелательные пересуды и поэтому решила о своей поездке, тем более о ее цели, никому не говорить, даже Вере. Да и мало ли куда она собирается ехать, а Вере скажет, что поехала в гости к подруге. А вот приказчику придется говорить правду, он старый друг семьи, он поймет ее и не осудит. Вот только один кучер знал в Бадамлы короткую дорогу и придется снова ему преодолевать этот путь, ну что ж, пусть, ведь это его работа.

- Вера, я на несколько дней уеду в город и погощу у княгини Толстых, у твоей крестницы, приказчик вроде подобрал кого-то, прошу тебя, будь осторожна, и пока меня не будет, тебе жить в замке и решать все вопросы, - заходя к дочери, наставляла княгиня. Но Вера прекрасно знала настойчивый характер своей матери, понимала природу тех желаний, вынуждающих ее поехать к Марату, конечно, это было сердечное влечение, зов сердца, волнующий ее кровь, и ей трудно было с этим исправиться. Она сама находилась в таком же состоянии, намерена была отыскать своего анахорета, который оставил свои кровоточащие «точеные стрелы» Овидия в ее сердце и безжалостно удалился, хотя она призналась в любви и сейчас уверена, что жить без него она уже не сможет и сквозь слёзы она вспомнила грустные строки К. Батюшкова:

Пафоса бог, Эрот прекрасный 
На розе бабочку поймал
И, улыбаясь, у несчастной
Златые крылья оборвал.
«К чему ты мучишь так, жестокий?» —
Спросил я мальчика сквозь слез.
«Даю красавицам уроки»,—
Сказал — и в облаках исчез.

 Княжна Вера сразу после отъезда матери приехала в свой особняк и изучала карту, которую начертил старый военный картограф, тщательно указав дорогу и другие села, мимо которых должна проследовать княжна до села Виляш во время поездки. В дверь постучали, она отчетливо слышала разговор служанки с кем-то в коридоре и вышла, там стоял молодой человек, представившись курьером со срочным уведомлением из С. Петербурга для княгини Мерецковой с вручением лично в руки.

- Княгиня в отъезде, - любезно сказала Вера, а я не уполномочена принимать документы такого рода. Она видела, как курьер был раздосадован, и решила, используя свое коварство, помочь ему.
- Вы, наверняка, приехали на перекладных, но я могу Вам помочь, повелю дать Вам отдохнувших лошадей и подскажу, где и у кого княгиня гостит, и Вы вручите уведомление, идёт? Это село Бадамлы, день пути отсюда.Полагодарив ее, курьер покинул особняк. Какая же ты коварная и мстительная, подумала Вера о себе. Она знала, что это письмо от князя Рохлина Ивана Ивановича, который был у них в поместье и предлагал руку и сердце матери. Даже она провела с ним ночь, то ли возраст, то ли недееспособность князя в дальнейшем охладили их отношения. У Веры был свой расчет - мать не терпела ложь и это письмо даст прочитать Марату -Атланту и получится, как у Катулла, точно не помню, и придется в разнобой, да простит он меня за это:
«...Слаще мёда он был и знал хозяйку.
   Бедный птенчик погиб моей подружки,
  О, злодейство! Увы! Несчастный птенчик!»

  Наконец-то для княжны Веры наступило долгожданное время и она завтра на рассвете на своем легком фаэтоне, запряженном резвым конем, двинется в путь по той извилистой дороге, которую начертил ей старый картограф, навстречу своим желаниям, чтобы увидеть того простого деревенского парня в которого влюбилась не на шутку. Бережно достала из комода белье, несколько платьев из парчи, из муслина, аккуратно уложила в небольшой кофр. За картиной, применив специальную комбинацию замков, открыла многосекционный сейф, который был набит деньгами, векселями, золотыми монетками и драгоценными камнями, тамгой. Она взяла большую пачку денег в больших купюрах, три небольших кожаных мешочка с монетками империал и положила в небольшой ридикюль, не забыть бы взять его карманные часы, подумала она, и его костюмы, которые хранились в особняке. Она приготовила для дороги свою ягу - шубу с легким мехом наружу, чтобы надевать ее утром, когда прохладно. Пожалуй, все готово, подумала она и ее отнюдь не волновали вопросы ее потомственного происхождения, тем более ее принадлежность к привилегированному сословию по рождению и она считала все это предрассудками, когда речь идет о любви, и глупыми ложными взглядами. Да, это было сердечное влечение, зов ее сердца и вряд ли нашлись бы силы, которые могли бы ее остановить и даже вполне может быть, девичья  мечта, созданное ею самой воображение, желание, которое порой бывают недосягаемым. «Сердцем веруют в праведности» - говорит апостол Павел, и согласно признаниям классиков, сердце - символ любовных переживаний, чувств, я сама это познала и, если в Библии говорится, что оно является хранителем святой любви к Богу, а почему оно не может хранить любовь к единственному избранному? И тут трудно не соглашаться с Овидием - «Главная в сердце моем принадлежит тебе часть» и эта часть, о которой говорит он и есть любовь! Да, она была готова и на рассвете, пока туман еще с вечера покрывший деревья и поля  белой шубой - инеем, не рассеялся, и утренняя заря вот-вот, начнет выглядывать из-за гор первыми лучами, княжна Вера, садясь на мягкие, обитые зеленым бархатом сиденья своего легкого фаэтона с откидным верхом, накинув на плечи шубу ягу, держа в руке требник - книгу, содержащую молитвы, трижды перекрестившись, направила фаэтон по извилистой дороге навстречу своей судьбе. И эти жизненные обстоятельства не зависели от ее воли, и она понимала, что это воля Бога, который все, что происходит,  определяет единолично и это ее доля, предназначенная ей судьбой.
   
  Извилистая деревенская дорога ленточкой тянулась мимо саманных домов с крышами из черепицы и камыша в сторону моря. Несмотря на ранее утро сельчане, которые привыкли вставать спозаранку, занимались своими привычными делами. Из крыши каждого дома струился дымок и, подхваченный утренним прохладным ветерком, уносился на восток, присоединяясь к осенним облакам, которые вперемешку с черными тучами заслоняли утреннее небо, предвещая приближения осеннего ненастья, предупреждая сельчан о возможности появления дождя. Княжне Вере навстречу попадались еще совсем мальчишки, которые,  меся грязь, с босыми ногами подгоняли домашний скот на пастбище. Многие идущие навстречу или со дворов своих домов с любопытством смотрели на красивый, будто ханский фаэтон и на белокурую молодую  красивую девушку, сидящую в нем и мучительно гадали, не заблудилась ли. Она ехала нарочито медленно, чтобы хорошенько посмотреть на эти причудливые дома и полюбоваться суетливостью сельчан, занятых каждый своим делом, напоминающим борьбу за выживание. Как странно, ей не хотелось даже кушать, хотя уже был полдень.

- Вы не знаете, мне еще долго ехать до села Виляш? - не слезая с фаэтона, спросила она у молодой женщины с ребенком на спине закутанным в шаль.
- Это и есть село Виляш, а Вам кого, барышня? Вере стало неловко, но все же вынуждена была спросить.
-- Мне нужен Роман, извините, так получилось, что фамилию его не знаю, - смущаясь, произнесла княжна.
- Да это сын Ивана Петровича Лескова, они живут у леса, на самом берегу, Вы не ошибетесь, такой старый дом на отшибе, его сразу видно, - бойко ответила женщина, меся грязь, шлепая большими ботами, пошла дальше. Чуть отъехав, Вера увидела лес и старый дом, о котором говорила женщина. Остановившись у забора, она впервые ощутила неудобство, что сама оказалась в затруднительном положении. Во дворе мальчик лет двенадцати выгонял из стойла овец и коз и, увидев такой красивый фаэтон, подошел ближе.
- Вы, наверное, заблудились, да, барышня, - шепеляво спросил он, - а у Вас красивый фаэтон.
- Если хочешь, можешь посидеть в нем, а это дом семьи Лесковых? если да, тогда мне нужно увидеться с Романом, - слезая, спросила Вера.
- А его дома никогда не бывает, живет, где попало, как отшельник, то в лесу, то у реки, - шмыгая носом, ответил мальчик.
- А ты кто будешь ему? - Я его брат и меня зовут Олег.
- Олег, я приехала издалека и тебя очень прошу, подскажи, где можно его найти, поможешь? Услышав разговоры и увидев фаэтон и девушку, беседующую с Олегом, глава семейства Иван Петрович тподошел ближе. Узнав, что девушка ищет Романа, он сраазу помрачнел.
- Он пережил бесчестную, незнающую пример, презренную трагедию, которая его так сломала, что он вообще людей избегает, честно говоря, мы даже не знаем, где он и что с ним,- печальным голосом произнес отец Романа. Но в разговор снова вмешался Олег.

- Надо посмотреть, может, он на берегу в своем шалаше? Тут недалече, пешком дойдем. Иван Петрович, взяв за уздечку коня, повел его во двор.
- Надо бы на него накинуть войлочную накидку и, желательно, его распрячь, если барышня дозволяет, - спросил Веру отец Романа.
- Да, да, пожалуйста, я все равно его буду ждать, - решительно ответила княжна. Шалаш пустовал, на берегу тлеющий костёр напоминал, что кто-то здесь недавно был и жарил рыбу на вертелах. Мальчик, сославшись на неотложные дела в хлеву, посмотрев на княжну Веру с ног до головы, особенно на ее блестящие красные сапоги, сказал: жалко мне Вашу одежду, постарайтесь не пачкаться и ждите, он должен прийти, а так дорогу знаете, - и убежал. Княжне не долго пришлось ждать, из леса вышел Роман, на поясе которого, высели несколько куропаток.

- И вышла нимфа из воды, чтобы любоваться горящим факелом любви маленького божка, не подозревая о чудодейственной силе его огня, и заразилась любовью. Теперь ты, нечто нереальное, как призрак, будешь преследовать меня всюду, так? Или как у гениального русского Поэта Пушкина – величайшего златоуста: - « Эхо, Бессонная нимфа скиталась по берегу Пенея». Она видела, что он очень похудел, и подошла к нему, сильно обняла его. От него пахло костром, тем же запахом, когда он жил анахоретом в горах на берегу озера.
- Я приехала на фаэтоне и уже имела приятную беседу с твоим отцом, познакомилась с твоим братом и нахожусь здесь, как твой гость и надеюсь, ты меня не прогонишь, - еще сильнее прижимаясь к нему, тихо прошептала княжна.
- Что за глупости, конечно, нет, пойдем домой, и я тебя познакомлю с теми же, с которыми ты уже знакома, Вера, с матерью не придется, она покоиться в ином мире, - печально сказал он. Во дворе уже отец Романа распряг коня, отвел его в конюшню, а фаэтон поставил под навес.

- Отец, познакомься, пожалуйста, эта княжна Мерецкова Вера Павловна - дочь князя генерала Мерецкова и княгини Дианы Семеновны, а все остальное не интересно. Сейчас тебе найдем подходящую одежду, и ты будешь помогать мне готовить еду, пока светло,- уже повеселее сказал Роман.

- Ты только принеси мой кофр и остальные вещи из фаэтона, я буду переодеваться, а потом вместе начнем готовить. Они ужинали втроем за  небольшим столом, и Вера, наклонившись к Роману шепотом спросила: - а отец твой, вообще, пьет? я не знаю, как у вас принято, а то у меня имеется коньяк, херес и мадера, и встала, подошла к своему кофру.
- Угощаетесь, пожалуйста, - поставила на стол несколько бутылок.
- Ваше сиятельство, мы не привыкли к такой роскоши, раз угощаете, придется попробовать, как раз под дичь, - весело сказал Иван Петрович.
- Иван Петрович, прошу Вас отныне меня называть просто Верой, хорошо?
- Хорошо доченька, так уж и быть, Ваше сиятельство, как прикажете. Все засмеялись. День начал вечереть, и Роман зажег маслянные лампы и думал, где же Вера спать будет, вроде комната матери давно пустовала, и в комоде чистое постельное белье найдется, ну ладно, пусть княжна поспит день другой в деревенской избе.

- Вера, здесь не такие хоромы, как у тебя, но жить можно, - показывая комнату, сказал Роман. - Я думаю, тебя не особенно расстроит отсутствие дивана, канапе, но простая железная кровать вполне удобна для отдыха, - застенчиво произнес он и начал стелить простыню на кровать. - А потом все это будешь делать сама, идёт?

- Конечно, ты только принеси мой кофр в эту комнату, там имеется халат и белье, потом покажи, пожалуйста, где можно помыться.
- О, у нас есть чисто русская баня, завтра натопим, и я тебя от души напарю в пару, и все злые духи покинут твое тело, - весело сказал Роман, положив кофр рядом с комодом. - Ты переодевайся, потом я тебе сведу в баню, там всегда есть теплая вода. Она была одета в бархатный халат с бахромой и сидела на кровати, держа на коленях ридикюль, потом достала из кофра аккуратно сложенные костюмы Романа и золотые музыкальные карманные часы, подаренные ему. Она подошла к Роману, моющему посуду на кухне, и попросила ненадолго зайти в комнату.

- Вот твоя одежда и обувь, которую ты забыл в особняке, и карманные часы.
- Они теперь мне не нужны, мы об этом долго говорили, ты очень упрямая особа, и на этот раз все это зря притащила, - с иронией начал он. Тогда она, взяв часы, направилась в общую комнату, где отец Романа в сломанных очках читал какую-то книгу.

- Иван Петрович, а я хочу подарить Вам карманные часы на память, они музыкальные, и чтобы смотреть на время, нужно открывать крышку часов вот этой маленькой кнопочкой рядом с заводной головкой, - волнуясь, выпалила она и протянула часы Ивану Петровичу. - Ведь они золотые, дорогие, да и зачем они мне, впрочем, благодарствую за подарок, Ваше сиятельство, - растерявшись, вымолвил он. Вера вернулась в комнату, где еще находился Роман.
- А здесь есть магазей, в крайнем случае, лавка, где можно приобрести вещи, например, одежду, продукты?
- Зачем тебе магазей, и не ахти он богат товаром, а в казённом магазине почти все есть, - недоумевая, спросил Роман Она достала из ридикюля большую пачку денег и несколько маленьких кожаных мешочков, содержимое одного мешочка высыпала на кровать. Роман, впервые увидев золотые монеты империал, которые ослепительной ворожбой сверкали и растерялся.
- Я хотел бы понять, что все это означает? Твое происхождение по-прежнему не даёт тебе покоя, подталкивая к боле унизительным поступкам, чтобы подчеркивать свое преимущество над другими, что, богатство это все?- начал злиться он.
- Да мне какое дело до моего происхождения, ты ослеплен и наполнен злобой к таким имущим, как я, но я то не занимаю никакого поста, а простая влюбленная девчонка, которая безумно тебя любит, вот в чем вопрос. Да, я наследница, потомок рода, состою в определенном  родстве, а теперь что, вообще от всего отказаться? И не пойму, ради чего, ведь я вовсе не признаю традицию поколений - от отца к детям, от старших к младшим, неужели ты это не поймешь, ты не глупый человек, побывавший в том кладезе? Я готова жить с тобой здесь, работать, не смейся, я привыкну, а что делать с этим богатством, которое можно использовать для обустройства нашего быта? Что здесь зазорного, а? Теперь давай из этих монеток создадим некое изображение, которое будет сиять, и мы будем поклоняться ему как божеству. Но это чудачество и чудовищно, маразм, полный упадок разума, если не использовать свое материальное состояние на благо семьи, когда есть возможность. Да, а ты не смейся, я выйду за тебя замуж, и мы создадим прекрасно обеспеченную семью, и до тебя никак не доходит, что приехав сюда, я фактически отказалась от тех привилегий, от тех преимуществ перед простым человеком, - тихо, но раздраженно говорила она. Из коридора послышался голос отца Романа: -надобно задать овса коню княжны, а сколько требуется, как бы не перекормить.

- Там на фаэтоне есть фураж в отдельных маленьких мешочках, вот один мешочек его суточная норма, да и еще сена. Роман со словами я сам, вышел из комнаты. Но скоро вернулся, и возбужденная Вера уже никак не могла остановиться.
- Понимаешь, так уж исторически сложилось, что человеческий род, человечество, переходя из одной общественной формации в другую стадию развития, добилось колоссального преимущества, сделав приоритетным эксплуатацию человека человеком ради наживы и богатства, разделив их на классы, применяя при этом чудовищное насилие. Я согласна с тобой, только так имущие приумножили свое богатство, поверь мне, так исторически сложилось, и не следует тебе искать в этом мою вину. Это неправильно и, по крайней мере, несправедливо. А я хочу быть любимой, счастливой и не собираюсь ход истории повернуть вспять, считаю, что это неосуществимо и утопия, - прослезившись, устало села на кровать.
- Вот это да, - произнес Роман, - на глазах мир рушится, она готова ради любви, если это искренно, поменять свой роскошный дворец на лачугу, и все благо на эту ветхую лачугу? Бред какой-то, какая-то бредовая идея, лишенная логики, разумного рассуждения и мы с тобой своими долгими суждениями, умозаключениями дошли чуть ли не до силлогизма, но из наших двух противоположных суждений верного решения или вывода так не нашли, поразительно! Только я одного не пойму, как ты собираешься выходить замуж за меня, а? А семья, Вера, благословление, венчание? Это и есть начало супружества, а разве княгиня тебя, единственную дочь - наследницу на брак со мной благословит? Конечно, да, если она находится в бреду или в состоянии самозабвения. Все, на сегодня закончим нашу враждебную полемику и пойдем, покажу баню, где можешь помыться, - взяв ее за руку, повел в другой конец дома.
- А ты постой здесь, подожди меня и пока отвернись, а потом польешь мне на руки, а пока держи полотенце, - властно сказала она. Она лежала на непривычной для нее на металлической кровати, приглашая Романа сесть рядом.
- Спи, давай, завтра спозаранку разбужу, чтобы босиком по росе бегала, и до самой речки, может, так избавишься от изнеженности, но я буду тебя холить и баловать вниманием, уходом, а ты, смотри, не захворай, - целуя ее в губы, задул свечку.

- «Моей судьбы не разделишь со мною», испытавший на себе горечь и обиды, удары своей безжалостной судьбы, - начал было, утром Роман.
- Щец готов, да и баня скоро поспеет, - собирая на стол, сообщил Иван Петровича, -думаю, сначала в баню, а потом будем обедать.
- Ну, держись княжна, из бани ты выйдешь красненькая, когда я буду обдавать тебя жаром хлопая дубовыми вениками, выдержишь? - собирая белье, подшучивал Роман.
- С тобой хоть в геенну огненную, мой возлюбленный, только боюсь, ты меня так напаришь, что я из бани выйду не княжной, а простой крестьянкой, и ты меня разлюбишь, - нежно обнимая его, отвечала Вера. Она была еще девчонкой, умной, образованной, воспитанная в стенах замка в строгих нравственно - этических рамках, ни с кем не дружила, и Роман был ее первым парнем.

- У нас будет много детей, Роман.
- Много детей иметь опасное дело, вспомни царицу Ниобу и то, что сделали с ее детьми дети богини Лето - Аполлон и Артемида, - засмеявшись, шутливо произнес Роман, целуя свою ореаду…

Май – сентябрь 2023г. м.м.Б.