z-она N удаленная модератором

http://stihi.ru/2020/06/04/3366

…

На крыше мира (протяни руку и достань до синего Неба) прошел дождь.
Она еще не проснулась. Мокрый город за окном в номере пустой общаги. Я знаю, что ко мне опять пришла эта заоблачная тварь.  Я встаю и оборачиваюсь назад, я вижу себя лежащим на кровати рядом с Ней. Мое тело, раздувшееся до колоссальных размеров, ощущает себя как бы изнутри. Мне становится страшно. Меня тянет назад, я чувствую, что привязан к тугому резиновому жгуту, и вот-вот, не выдержав напряжения, лопну. Слова, свернувшиеся  клубком, как скользкие черви, забивают отекшую и немую гортань. Мне трудно дышать, пока эта тварь молча наблюдает за нами из-за колышущейся занавески.

Внезапный стук в дверь один.. второй.. третий все сильней и сильней будто учащающееся сердцебиение. Теплая и заспанная Фрея на пороге. У входа два мента в синих фуражках – Проверка документов! Она возвращается в комнату, протягивает им пропуск и красногербовый паспорт.

— Студентка?

— Да, на практике..

— А это кто, твой практикант?!.. Гражданин, ваши документы!

Я достаю свою зеленую книжицу и с удивлением смотрю на нее.

— Глянь, Палыч, у него паспорт в 2020-ом выдан!

— Ни хера себе путешественник во времени! Собирайся-ка, братец Азимов. Поедешь с нами. Оденься только потеплей. Тут тебе не Ташкент.

Меня ведут к лифту Дверь открывается Одинокий стул внутри кабины Фрея что-то кричит у меня за спиной.. но я уже ее не слышу..

…

На основании изложенного и руководствуясь статьей 196 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, суд приговорил признать Азимова Иону Ионовича виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 196 Уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, и назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком на два года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Меру пресечения Азимову Ионе Ионовичу оставить прежней в виде заключения под стражу, срок наказания исчисляется с момента фактического задержания.             
Приговор может быть обжалован в Московском городском суде в течение десяти суток со дня его провозглашения осужденному, содержащемуся под стражей, в тот же срок со дня вручения ему копии приговора.

…

— Руки за спину! Лицом к стене!

Тяжелая металлическая дверь отворяется со скрипом. Дохнуло плесенью и тишиной. Двое конвоиров в белых марлевых повязках толкают его из темного коридора в камеру. Дверь захлопывается. Звук бряцающих ключей. Лязг стального засова. Иона стоит на неровном бетонном полу в замкнутом пространстве..

Он видит людей, образующих некий ритуальный, как ему кажется, полукруг. Их пятеро..

В центре — крепко сложенный, но уже слегка обрюзгший, среднего роста человек с полуприкрытым левым веком. Чуть поодаль от него стоит молодой мощный кавказец.  Рядом с кавказцем, почти касаясь его, высокий, тощий, длиннорукий примат с изрытым оспинами лицом и прищуренными глазами. Он в упор пялится на Иону, не пытаясь скрыть своего наивного любопытства... Еще двоих Иона не успевает как следует рассмотреть.

— Здравствуй, человек. Чифиря прими с дороги, — говорит кавказец.

— Да расслабься ты. Дома уже. Хата у нас хоть и не хоромы, но чистая. И народ здесь по справедливости живет, – тихим скрипучим голосом успокаивает его один из тех, кого он не успел рассмотреть — маленький, тщедушный тип с болезненными темными кругами вокруг черных, лихорадочно блестящих глаз.

Камера квадратов 10? 15 ? нет, все же — 10.. Слева параша, огороженная грязной кафельной переборкой, за ней гостиная-спальня: справа у стены ввинченный в пол стол без стульев, на нем шахматная доска, сверху — металлический ящик с посудой и продуктами, напротив — сколоченный из необтесанных досок деревянный помост с шестью скатанными как шаурма полосатыми матрацами (шестой мой?)

– Твое место в левом углу. Я Костя Кочет, — последний из пятерых протягивает ему руку..

В зарешеченном узком окне над лежаком Иона видит луну. Она яркая, желтая и одинокая среди звезд в синем ночном небе.. «Как у Ван Гога», - думает Иона и закрывает глаза..

…
Он спит в одежде, как в горах. Утром его будит птичий гомон с улицы и лай собак.
– Подъем!! Перекличка!
Семь утра. Тускло горит желтая лампа луны под грязным потолком. Откидывается окошко железного занавеса у входа. Руки в белых перчатках наполняют желто-серой клейкой массой из огромного половника протянутые алюминиевые миски. Пшенная каша, хлеб, чай..

…

После завтрака кто-то невидимый объявляет в окошко, что с сегодняшнего дня прогулки отменены из-за карантина. Обитатели камеры молча переглядываются.

— Ага.. Вчера уже в масках были. А сегодня перчатки натянули. Видать, что-то серьезное у них там, - замечает Николай-Пуганый, тот что с кривым глазом. Он здесь за главного. Лицо у него не слишком симпатичное, мясистый нос, приспущенные уголки рта, придающие вечно брезгливое выражение, но взгляд умный и проницательный. – Что ж, тогда сегодня начинаем играть. Кто тянет короткую, тому и обосновывать. Правило такое  – дурку не гнать, говорить в тему за свою жизнь. Остальным не перебивать, если чего спросить для пояснения.. можно, но без лишнего базара. Тебе Иона пока не время, будешь слушать, — решает Пуганый.

Первую короткую тянет Костя Кочет..   


КОСТЯ КОЧЕТ


— Отца то своего я сильно не помню, геологом он был по ходу. Мамка Лиза с бабулей из поволжских немцев. Как война началась, их в казахские степи под Чимкент заслали, там и познакомились с батей. Тот от своих как ломоть отрезанный отвалился, по стране все бегал, уран и золото искал. Про деда моего никогда не рассказывал, это я после у тетки своей русской —Людмилы кое-что прознал. Так и вырос я среди степей да падких на любовь казачек..
Бабулька моя была чисто божий одуванчик, всегда тихо пела себе под нос чего-то по не нашему, скрюченная вся, но сильная. Помню, как носила меня на своих закорках..

Малой я был, лет шести, когда отец в экспедицию уехал на колымские прииски..  ну и.. сгинул там (тянуло меня на Колыму, видать, еще с детства)..

Иона не понимает к чему были эти последние слова, но молчит, не желая перебивать. Он слушает, рассматривая паутинную сеть над железной кухонной полкой — .. «с точки зренья паука я спускаюсь с потолка».. (9)

— Славка – старший мой братец. Когда я в школу собирался, он уже восьмой заканчивал. Двинутый был малость.. Все время книжки читал, с пацанами не общался. Выйдет куда-нибудь в библиотеку, прошмыгнет по двору, и нет его. А дома все брынчит на своей гитаре – а я еду, а я еду за туманом.. После армии в Алма-Ату уехал учиться, кем-то там в кино до сих пор и работает. Мать всегда говорила — старший у меня профессор. А я что, дебил что ли? Но бабу себе Славка Кочет нашел зачетную! Марией звали (на актрису училась). Года три они прожили. Мне семнадцать стукнуло тогда. Приехал я на весенних каникулах к ним на Медеу посмотреть. Маша-была-ваша, пока он там сопли жевал, я ее и захомутал, да утащил в Москву к тетке.

Людмила Петровна нормальная такая тетка, любила меня, все приговаривала – ты такой же непоседа, Костик, как и твой отец. Тосковала видать, не иначе..

В армию меня аж в Каракумы занесло. В первый день после карантина, в бытовке, сержант-хохол (тупой боров) фамилия знаете какая у него была (?) — Курочка! ..петушила.. очко приказал мне драить.. тут я ему утюгом и оформил.. в е.. бло его жирное, да так, что потом комиссовали Курочку.

Кочет ржет как припадочный, его смех трогает только обезьяноподобного Имани, братишку сурового кавказца Умара.

— Движение правильное – холодно замечает Умар и взглядом осекает брата.

— Так я и попал в свою первую ходку, в дизель, на два года, а потом еще дослуживал армейских два положенных. Домой вернулся, бабка моя померла уже. Мать, наконец, дождалась вызова из Германии, через пару месяцев мы и оказались в фашистском логове. Городок, не помню названия, маленький, на речке стоит. Тюрьма там рядом, в которой сам Гитлер еще до фюрерства своего сиживал.

— А что Мария? – спрашивает Николай.

— А что Мария? Машка в Москве осталась. Она там себя все в кино искала-пробовала. Ну и нашла себе режиссеришку,  пока я армию свою тарабанил. Да и х.. с ней .. Одной больше, одной меньше, у них там у всех у маш все одинаковое.
Ну так про Германию.. Праздник у них там тогда проходил пивной. Народу было не счесть. Пива и телок немерено. Сбежал я из лагеря в первый же день. Такого зачетного напитка, мужики, я никогда и нигде больше не пробовал. Что переборщил малость, это да, это не отрицаю. Зато показал им всем, какие мы – Победители! Официантка одна уж очень понравилась. Килограмм под сто двадцать. Грудь как у дойной коровы. Розовощекая, зубки белые. Я ей и говорю, пойдем Гретхен, братьев Гримм почитаем. Тут на меня накинулись трое, по-русски ни фига не чешут, подумали, что я ее оскорбляю. А я одному — бац!! Кружкой в челюсть — в колонну по двое! Хенде хох фрицы! Гитлер капут!!

В итоге, капут случился со мной — через две недели депортировали.
Вернулся я тогда в Москву, а тетка моя от инфаркта кончилась. Ну, поселился я на даче дедовской в Одинцово (в квартире-то сеструха моя с муженьком успели прописаться). Там и нашел на чердаке наган, комиссарил дед Петр у нас в двадцатые, тетка рассказывала, как зайцев на поляне в лесу отстреливал.. А что? Реальный ствол. Боек правда заржавел и чуть треснул, а так подшаманить и самое то будет. Поехал в Москву, на фрицевскую валюту, что мне мамка дала в дорогу, закатил пир горой на Арбате в Праге, снял телочку длинноногую Лизаньку, и уже собрался было с ней на дачу завалиться, как вдруг, таксист-паскуда. В парк говорит еду. Вот я его на мушку и взял. Вези сука, или полбашки тебе сейчас на куски разнесу. Ну и отрубился на заднем сиденье. Куда Лизка девалась не помню, очнулся уже в камере. Этот бомбила ссученный меня повязал, да в ментовскую и привез. Вот такие дела братва.. По двум статьям пошел. Четыре года влепили..

…

— Затейливая у тебя жизнь, однако, – сказал Душевный.

Душевного зовут Артуром, но по имени его никто не называет, кроме Умара. Был похож он на поэта Осипа Мандельштама – жесткие курчавые волосы, которые, казалось, не возьмет ни одна расческа, нос горбинкой, сам жилистый, изможденный, с отрешенным взглядом куда-то за горизонт.

— Да уж, не жалуюсь. Как по мне, все лучше, чем у некоторых.

— Украл, выпил, в тюрьму. Так что ли ?

— А хоть бы и так, чем стишки свои на параше малевать.

— Может ты и прав. Только стишки малевать не у каждого получается.

— Да я, чтоб ты знал..

— Да ты молодец, Костик, кто спорит. Как цезарь: пришел увидел наследил.. –вмешивается Умар.

Кочет сникает после этих слов и, пожимая плечами, умолкает.

— А что делать-то собираешься, когда выйдешь? – встает со своего места Пуганый

— Как откинусь, видно будет. Мне пока и здесь нормально.

За железным занавесом послышался шум.

— Обед везут, – обрадовался Имани

— Рановато братишка для обеда. Двенадцать только. Тебе отжиматься пора.

Резкий запах хлорки вползает в камеру.

Бывший доктор, а ныне заключенный Николай Георгиевич Пуганов медленно выходит из неизолированного санузла, осматривается вокруг и говорит –

— Что-то серьезное у них там. Не чума, надеюсь?..

               
ПУГАНЫЙ


Иона видит сон: они с Ариной в кабине большого грузовика.. лето.. впереди скачущий то вверх то вниз широкий асфальтовый тракт. Ветер, залетая в открытое окно, приносит свежий запах хвои и таежной плесени. Они едут сквозь лес. Солнце только взошло, он думает о Фрее, и они точно знают, что Питер станет последним пунктом их короткой любви..

Водила – немолодой уже, крепкий мужик, откровенно разглядывая Арину, предлагает ей по приезду показать город.. Иону это нисколько не смущает, а лишь раззадоривает.. – Приходи на Казанский, сегодня вечером.. стихи наши послушаешь.. Водила ухмыляется, и злые искорки вылетают из-под его левого, слегка приспущенного века..

…

— Умар, брат, прости !

Имани будит всех за десять минут до подъема. Он сидит на шероховатом бетонном полу около обеденной зоны и по-детски рыдает. Старший брат, встав перед ним на колени, обнимает его за голову.

Пуганый подойдя к ним, сочувственно вздыхает:

— Опять сто раз не получилось?

— Девяносто восемь..

— Ну, ты даешь. Я в планку без ног оторваться даже по молодости не всегда мог, разве что пьяный, а ты еще и отжимаешься.. Имани! На одной руке!

— Сто не смог, Умар сказал сто..

Умар что-то шепчет ему на ухо по-чеченски, и тот успокаивается..

…

Железный занавес исторгает звук открывающегося люка. В воздухе зависает терпкий нефтяной запах лизола. Руки, держащие черпак, облачены в зеленые толстые прорезиненные перчатки.

Сегодня подают овсяную кашу, крашеный кипяток и черствый залежалый хлеб. Все едят молча, только Умар что-то негромко бубнит своему брату. Тот покорно кивает и радостно улыбается.

…

— Моя короткая сегодня. Мне речь держать. А после – Иона с Душевным в шахматы сыграют.

Родом я из Иркутска. Всю жизнь там, недалеко от Байкала, и проработал, хирургом. На третьем курсе решил попробовать себя в деле, в ожоговый пошел, санитаром устроился. После первых двух недель думал, что не выдержу. Блевал каждый день по нескольку раз, похудел килограммов на пять, а потом привык.. и к запаху паленого мяса, и к бессонным дежурствам, да и толерантность к спирту к тому времени нарастил. Научился, в общем, отвлекать себя.

Помню случай один такой: привезли цыгана с черепно-мозговой, ожогами промежности и половых органов. Воплей от сопровождающего табора было не меньше, чем от него самого. Так вот – решил, значит, этот Будулай на товарной станции нужду по большому справить. Зашел в деревянную кабинку сортира, сел на корточки, а будка та у высокой насыпи полотна стояла. На рельсах наверху пара цистерн с керосином уже месяц, как заколдованные, маячили. То ли прохудилась одна из них, то ли местный умелец какой кран приделал, однако потек ручеек с горки да прямо в выгребную яму. А Будулай без папиросы справлять нужду не привык. Вот и закурил.. а окурок под себя бросил..

— Выжил хоть?

— Долго отходил бедолага. У него в том месте потом келоидные рубцы образовались.. Сами понимаете, мужики, какая жизнь у него теперь..

И чего только я не насмотрелся. Перед госэкзаменами, правда, пришлось работу бросить, времени не хватало. В последний день (будь он неладен), подписывал обходной в отделе кадров, и вдруг увидел ее, совсем еще девочку.. Пропал я тогда, чуть экзамены не завалил. Она хоть и малая была, а энергии бы на атомный реактор хватило..

Сначала все хорошо было, как в романах. Любил я ее крепко. А потом что-то разладилось. Скучно ей стало, праздника хотелось вечного.. А в жизни так не бывает. Я с работы приходил иногда после трех операций подряд, валился с ног, а ей поговорить да пообщаться хотелось. Нет, здоровьем Бог меня не обделил, и с этим самым у нас все нормально было, просто не мог я, как Ромео, двадцать лет подряд серенады ей под окнами петь. Я ее как-то даже в пещеру на Шаман-скалу свозил и в вечной любви поклялся..  А так.. цветы каждый год на 8 марта.. и на день рождения.. Может чаще надо было? Кто его знает. А разговоры эти. О чем говорить-то попусту? Шахматы она не понимала, Бергмана на дух не переносила. А ведь какую партию там Антониус со Смертью разыгрывает, смотрели, мужики?.

— Смотрели что?

— Седьмую печать..

— Я смотрел, – Душевный словно очнулся от гипноза.

Николай с уважением поглядел на него:

— Тогда ты в теме, Артур, потолкуем на досуге..

Ей, наверное, Алена Делона или Челентано какого-нибудь хотелось. Эх, я бы их обоих..

Не ценила ведь. Все говорила, что с юмором у меня нелады. А что с юмором? Все нормально у меня с ним.. В конце концов, Делона не Делона, а соседа себе нашла.. У того и с юмором все в порядке было, и язык подвешен куда надо, и лицо смазливое, как у тебя, Костян..

Чай они по вечерам пили, пока я там дежурил.. Понял, когда соседки за спиной переглядываться начали да шушукаться ..

Как она в тот день на него смотрела..

Вы не подумайте, что я псих какой-нибудь конченый. Я ведь поговорить с ней пытался. Да и этому Делону пару раз дал понять, что моя она и ничья больше..
Николай Георгиевич замолчал..

…

Ионе показалось, что он слышит, как паук копошится в дремучей паутине у себя под потолком..

– Пуганый, а ты что замолчал. Дальше то что было? – нервно хихикнул Костик.

– А ничего. Порешил я их обоих..

– Как !?

– А вот так.. И себя хотел.. да не вышло..
               
               
УМАР


Умар, родившийся и выросший на берегу Терека, среди орси-казаков и ногайцев, проведший детство у своего маленького моря, с особой ревностью соблюдал законы и обычаи нохчий.

«Сына, который не имеет достоинств отца, называют чужим, а не называют сыном», — он помнил эти слова персидского визиря, казненного вместе со своим сыном в далеком Тебризе в стародавние времена.

Отец его отца, хорошо знавший историю,  в молодые годы воевал против Советов вместе с внуком самого имама Шамиля. Дед часто рассказывал ему о настоящих воинах, которых не могли сломить ни болезни, ни смерть, ни даже неволя.
Он любил свою мать, он почитал отца, охраняя эту заповедь до конца своей жизни как единственно ценную и непоколебимую.

Вот только с Имани все получилось по другому..

…

Их было два брата, сестер своих он любил и оберегал не меньше, но когда родился братишка (тогда Умар уже ходил в школу), будучи первым задирой в классе, на одной из праздничных школьных линеек он пробрался к микрофону и объявил всему миру, что их теперь двое, и что они сделают эту жизнь справедливой для всех, нужно лишь немного подождать..

Когда Имани подрос, он стал учить его драться, он боролся с ним, то наступая, то поддаваясь, они запрыгивали на только что родившихся жеребят и падали с них с хохотом, приводя в ужас маму и беснующихся от страха кобылиц. Он учил его быть сильным и никогда не плакать. На каникулах они сбегали из дома засветло, с лепешками и водой уходили в поля, где бегали и дрались, копали окопы и гонялись за стаями уток, а когда подросли, построили шалаш у Озера, в котором долгими летними вечерами мастерили свое оружие — поджиги — из медных трубок залитых свинцом с неудобными деревянными рукоятками..

В тот день они решили устроить первую охоту.

...

зарядив свои мушкеты украденной у отца дробью, продираясь сквозь заросли камышей, они ищут гнездящихся на берегу уток.. час.. два.. и не находят ни одной.

как вдруг, заслышав какие-то звуки, сломя голову выбегают к холму и наконец видят его — тощего и испуганного. Он сидит в трех метрах от них.

— Где спички, Имани?

— У тебя

Он медленно запускает руку в карман и протягивает брату коробок.

— На счет три поджигай

Три секунды затягиваются петлей в короткую вечность…

Первым стреляет Имани.

Он стоит ближе к цели и медленно приближается к ней, чиркая полоской коричневой серы об расположенные в стройный ряд спичечные головки с левого края ствола. За мгновение, до того как раздается хлопок, рука его дергается в сторону, Имани что-то отчаянно кричит брату, но Умар не слышит его и успевает направить свой ствол в движущуюся мишень. Дробь с треском пробивает череп. Тельце несчастного швыряет назад, и оно падает, как мокрая тряпка, в неглубокий овраг..

Они подходят ближе и видят мертвого щенка..

…

— Похоронить его надо, Умар. Я пойду.. весло.. сломанное в камышах видел..
Солнце вышло в зенит и начало припекать мокрую зелень. Положив оружие рядом с собой, Умар молча оглядел дальний берег озера. Он вспомнил вдруг сон, приснившийся ему сегодня ночью: он едет в поезде, за окном стоит ночь, но он твердо знает, что едут они вдоль берега огромного моря. Рядом с ним сидит какой-то странный мужик, не похожий ни на вайнаха, ни на орса. Он держит в руках книгу с золоченым переплетом и читает вслух стихи:

когда луна взойдет над небосклоном                      
и мир останется подлунным в мире Оном

— Моя спичка. Имани, иди, сядь рядом, к1орни. Я скажу тебе .
В детстве загубил я невинную перед Аллахом душу. Четырнадцать мне было в ту пору..

…

—  Когда все уже случилось, ты пошел искать сломанное весло, чтобы навсегда похоронить нашу тайну. Не помню сколько времени протекло, но когда мне захотелось пить, я спохватился. Тебя не было, братишка, наверное, с полчаса. Я даже сначала разозлился, что ты так медлишь. Пошел посмотреть, но нигде не нашел тебя.. и тогда я понял, что пришла беда..

среди камышей в болотной глине ты лежал лицом вниз, и твое маленькое тело подрагивало, как будто его било электрическим током..

Да, я успел.. Аллах нас тогда простил.. Не знаю, как долго я пытался вернуть тебя на эту Землю.. но когда твое сердце забилось, я дал клятву себе и небесам, что никогда больше тебя не оставлю..

…

— С тех пор душа Имани так и осталась в детстве. А я потерял его навсегда..

…

Иона смотрит на огромного белого паука, деловито заворачивающего в матово-серый кокон свою жертву. Он думает о ней, о ее живой еще, но безнадежно запутавшейся в липких нитях хищника душе.. так было всегда.. и так будет вечно..

…

Тишина в камере прерывается оживленной суетой за железным занавесом. Все ждут новой газовой атаки, однако шум постепенно стихает, наступает ночь, и ничего больше не происходит..



ДУШЕВНЫЙ


Тишина продлится всю ночь За железным занавесом к положенным семи часам, суеты, предшествующей раздаче утреннего пайка, не произойдет..

…

— Что то совсем тихо у них сегодня, — Пуганый встает на подиум и пытается выглянуть наружу через узкое мелко зарешеченное окно под потолком. — Так и есть. Никого.
   
— Завтрак не везут чего-то, — брюзжит раздраженный Костик.

— Может обработкой где-то занялись, на складе?.. Ладно. Давай Душевный. Ты один остался.

— Я тоже.. — пытается встрять Иона.

— Ты вчера в шахматы проиграл, сиди и слушай..

…

— А когда мы с тобой встретились последний раз в Пулково в 92-ом, странно получилось, правда?  — Душевный сидит на краю лежака и смотрит себе под ноги. — Встречал то я Дюшу, а прилетел ты..

…

Кочет встрепенулся и взвизгнул:

— Чего? в 92-ом?! так 85-ый на дворе! Ты что е..анулся что ли?

— Ты про свой затерянный мир уже прокукарекал, не лезь не в тему, — отрезает Умар, — говори, Артур.

— У мамы в тот год рак диагностировали, тетка с сестрой в Калининград переехала, а с братом я никогда общих тем не имел, еще с того самого полусознательного детства. Всех я потерял тогда.. даже Дайву.. ну тебе ли не знать.. в Париж она уехала по туристической.. на автобусе.. а обратно так и не вернулась.. мы не расстались.. мы ушли в себя..

Иона вспоминает, как покупал по дороге египетские апельсины.. серый унылый каменный город.. мокрый снег.. молчаливые хмурые лица в очереди за хлебом.. они едут с Дайвой на красном автобусе по размытым весенним дорогам.. обшарпанные башенки новгородского кремля на невысоком плоском холме, как кариозные зубцы, венчающие корону (слово то какое двусмысленное).. а потом они говорят с ней по скайпу.. Она в Париже.. Ты как?.. Фрее привет передавай.. а Артур где?.. а Артур умер..

Они пьют чай втроем в комнате коммуналки на Гончарной, читают стихи и курят пахучий зеленый табак.. Дайва похожа на изможденную тигрицу.. она лежит неподвижно в углу лофта.. завтра ему улетать..

…

— Помню, как вы к нам летом на дачу приезжали, — Иона говорит и высматривает на месте ли его белый паук.

— Слушай, а ты, наверное, женщин всегда запоминаешь не только по имени?.. Почему я тогда промолчал, не понимаю: то ли утонченный организм моей души воспротивился, то ли убивать тебя не захотел. Странное племя наше — интеллигенция. Сами себя иной раз боимся больше, чем всю эту расширяющуюся Вселенную..

Артур смеется, широко раскрывая рот, обнажая редкий, как после пожара, обугленный частокол зубов, а Иона пытается понять, кто же этот человек, что сидит сейчас перед ним.

— Я тогда свои лучшие стихи писал. Жил в заброшенных домах, спал на улице на решетках вентиляционных шахт, пил с бродячими псами, когда людей вокруг не наблюдалось.. жил в раю со своими выдуманными детьми, а потом.. потерял паспорт .. это в раю не копят деньги и не держат документов .. только в жизни все не так. Первый раз привлекли меня за тунеядство, правда отделался небольшим штрафом, на учет поставили в местное отделение. Куда-то надо было устраиваться, а без паспорта как? Пошел я тогда по музеям.. в Русском, оказалось, студию художников набирали. Вот и устроился натурщиком. Работа не пыльная и даже творческая где-то..

— Похожая на ту, которая у тебя сейчас — с карандашом на параше..
Чеченец сделал движение в сторону Кочета.

— Не надо, Умар. Зачем подавать в суд на осла, коли он тебя лягнул?.. Дама одна в зеленой шляпе все фотографировала меня там на свой полароид, а снимки, на которых светотень правильно не распределялась, дарила мне. Кто же знал, чем все это обернется..

Соседи по коммуналке дочку свою замуж собрались выдавать.. ну и стукнули куда надо о моем антисоциально-наркоманском образе жизни, чтобы комнату мою отжать.

…

— Паш, а кто этот мужик такой, которого винтить едем.

— Да не напрягайся, командир, чмо реальное, привлекался уже.. в квартире почти не бывает, бомжует по городу, бухает с такими же, как и он сам.. Заказчица сказала, он еще и фотки свои в непотребном виде коллекционирует. Пидор еще тот, видать. Вот ты скажи мне, Лев Иваныч, будешь ты голым фотографироваться, а потом еще и разглядывать себя да удовольствие от этого получать?

— Ты говори тут, да не заговаривайся, лейтенант. А то я тебя сейчас живо голым сфотографирую и удовольствие получу заодно..

…

«.. оказал сопротивление при задержании. Во время обыска, в квартире подозреваемого обнаружены материалы порнографического характера. В целях устранения возникшей при задержании угрозы жизни и здоровью работников органов внутренних дел к подозреваемому была применена физическая сила..»

…

— Пролежал я до суда в санчасти.. С трубками месяц ходил. Фашизм в нашей стране неистребим, мужики, вот что я вам скажу..

…

Артура бьют ногами два человека в синей форме.. Он представляет себя Христом перед распятьем. Он стоит на коленях и громко читает свои стихи:
         
Однажды замолчать всерьез, и навсегда,               
Закрыть глаза, и вглубь, до самого предела,               
Оставив позади чужие города,               
Одежды, мысли, маски, тело.. (10)                               

…

— Красивые стихи у тебя, душу трогают.. — Умар вздыхает, прищурившись наблюдая за Кочетом.

               
— Жрать охота. Нас что кормить не будут?

Костя подходит к железному занавесу и злобно стучит своей плошкой по двери.
Металлический звон разливается гулким эхом по коридору, как дальняя канонада в горном ущелье.. Имани молча встает, подходит к расстроенному сокамернику, отодвигает его от порога, словно картонную версию самого Кочета, берется за ручку двери и выходит в коридор. За ним тянутся остальные..

В темном и тихом пространстве пахнет дезинфекторами, плесенью и чем-то гниющим. По полу разбросаны тюремные карточки, железные цистерны с гипохлоритом, длинные пульверизаторы которых напоминают гигантские паучьи клешни.. Тележка для раздачи пищи лежит на боку у запертой двери раздаточной.

— Выход закрыт, Умар, что делать будем?

— Ничего, братишка, слава Аллаху не из такого выбирались.

— Вы, наверное, все снитесь мне, мужики.. — Иона возвращается в камеру и с тревогой осматривает потолок. Паука нет..

Душевный сидит на своем матраце, скрестив ноги, и ритмично раскачивается, словно метроном.

— .. да все это голимый чес, Душевный. Ты пургу гонишь. И взяли тебя по теме, извращенец, и Дайва твоя шлюха. Что, предъявить мне хочешь? Ну, давай, тряхни своими крутыми яйцами! Сейчас поглядим, кто здесь осел..

Костя Кочет смачно плюет под ноги Артура.

— Не по понятиям плеваться в хате, — вступает Пуганый. — Подотри за собой.

— А вот нате-ка суки! Скоро всем вам хана будет! Подохнете в этой клетке, как собаки бешеные.

Костя держит перед собой короткую заточку, похожую на скальпель.
Иона бережно берет его за плечо, будто пытается потрогать его трепещущие крылья, как вдруг.. чувствует пронзительную боль. Шею словно обдает струей кипятка. Липкая и горячая кровь пульсирующим фонтаном изливается из него. Ему трудно дышать, сознание, покидая тело, шепчет на ухо - «как глупо, смешно и странно»…


интерлюдия № 6


а ты ? какую дверь заслуживаешь ты ? какой порог дозволено переступить тебе чтобы родиться заново чтобы снова начать жить? или ты так и останешься в царстве вечных снов ограждаясь от жизни которую тебе не миновать как оцепеневшая муха в паутинном коконе своего последнего карантина ?


http://stihi.ru/2020/06/04/3343