Враг

Андрей приехал в свой родной город К. в связи с острой необходимостью. Здесь проходила линия фронта, пока условная, виртуальная, но было понятно, что как только возьмут райцентр, события переместятся сюда. Не приехать он не мог. Хотя что ему стоила эта поездка по деньгам и нервам, — лучше не вспоминать.
Умерла родная и любимая тетка, последняя «старшенькая» в их роду. Хоронить — это еще не все. Дом и все ее нажитое нехитрое, но родное, связанное с детством, имущество оставались бесхозными. Продать еще крепенький домик было невозможно: в лихую годину людям не до хором, свое бы не потерять. Но необходимость сделать хоть что-то по сохранению памяти тетки, мамы и отца заставили собраться в дорогу.
И вот он в родном городе. От дома тетки Андрей прошел два квартала мимо своей старой школы, мимо больницы, в которой проходил практику... тогда все удивлялись: учится в Ленинграде, а практика в родном городе. Отец договорился, уважаемый человек, врач. Да и союзная общность подсобила.
Как раз напротив больницы затормозила машина, и из неё вывалились длинные джинсовые ноги:
— Дюха, ты? Неужели ты?
Школьный друг Сашка стоял перед ним. Старый, с животиком, но в фирменных джинсах, которым оба друга не изменяли всю жизнь.
— А я еду, смотрю: мать честная, те же патлы, только седые.
— Нет, — возразил Андрей, — еще не совсем...
— Ну, да, ну, да.. тебя хоть на картину, друг, — Сашка любовно  оглядывал собеседника, — какими судьбами?
Друг Сашка был тем самым первым собутыльником в юной жизни, с которым Андрей в седьмом или даже в шестом классе впервые попробовал модный портвейн "Три топора", обоим тогда было плохо, еще хуже было в их семьях.
Сашка припарковал машину, они взяли коньячку, плавленый сырок и шоколадку — всё, как раньше, в далеком школьном детстве.
На радостях глотнули сразу по целому картонному стаканчику.
— Как ты? — Сашка задохнулся, откашлялся, — ты в Питере? Где ты?
—  В Москве, больше не врачую, достало, хотя люблю, оставил только для близких.
— В Москве? Как же вы? Как же так, Андрюха? Что же с вами? Что там с вами?
— А что с нами, Сань? Здорово мы по вам вдарили, по нацистам!  Скажи, ведь правильно, надо завязывать с вашим этим режимом. Будем снова вместе, рядом, как раньше.

Сашка встал, чуть шатаясь, дошел до ближайших кустов, наклонился и как-то некрасиво скорчился. Его вычищало, поток проглоченного коньяка вышел в три желудочные схватки.
Но если бы Сашку тогда спросили, он ответил бы, что это был не коньяк, а тот самый «детский портвейн три семерки», который он пил с другом, а выблевывал с врагом.