Сетчатой спиной с вырванными крыльями

Любимая песня начинается с моления.
У тебя дома на полу мой рюкзак
наполненный белыми розами,
девичьими прокладками,
просто ватой, тем, что давно никто не носит.
Шагами шаткими
ты подходишь ко мне,
обставленный на фоне журналами,
настоящими загадками,
вопросами социальными и социальными
рамками обставленный,
еще годами, мешавшими тебе жить десятками
и снимаешь с плеча лямку.
Предлагаешь присесть на рюкзак,
чтобы голова закружилась от падения,
упасть на него,
и я падаю.
Силы меня мгновенно покидают.
Ты целуешь словно гладишь лапою
меховою, сетчатой спиной с вырванными крыльями
облокачиваешься на стену,
опираешься точнее,
и время в неподвижной, живой картине ужаса
показывает такое видение –
твой х уй хулиганит во рту не выговоренной боли,
и она отступает, а на ее место
шнурками слюней и сладких слов
заходят ожидания томительного беспорядка.
Я никогда не перечитываю свои стихотворения 
– это скрипка, выпавшая из рук под поезд, мчащийся наугад.
Ты целуешь меня очень сладко,
потом ставишь руками к стене
в твоем сне.
Ты киваешь, согнув колени
опускаешься по моей ноге,
и снова поднимаешься,
а потом войти в меня решаешься.
Давка, как в сапогах усталым ногам,
ты с восхищением это понимаешь,
и снова мое колено поднимаешь.
Немного бездомно выгнутому корню в середине жизни,
но легко и честно, обнаженному.
Вот так, так... мы заночуем именно здесь,
чувствуя поутру желание кричать закату,
чтобы снова радовал, а к семи уступал восходу молитвами моими,
мастерскими твоими,
женскими, мужскими
и торопил зеваку луну.