Дрыда

Наверное, среди других людей
в нём не найдёшь чего-то не такого.
И с виду он ни толще, ни худей,
и роста он, пожалуй, что простого.

Но только вот поближе подойдёшь,
да и поймёшь, а что-то не в порядке.
В глазах его видна как будто дрожь
и бегают они, играя в прятки.

Но скажешь: "Здравствуй. Как твои дела?"
И тут ты всё, как есть, в тот миг поймёшь.
Каким его на свет мать родила
и как он на обычных не похож...

Его в деревне звали Лёхой, просто.
И про таких обычно молвят - "свой".
Вставляя слово маленького роста,
для ясности как будто бы - «немой».

Как он общался? Спросишь, мой читатель.
Да в принципе, пожалуй, что никак.
И люд простой и даже председатель
считали - Лёха добрый, но дурак.

А он, как бы их взгляд не замечая,
старался вечно что-то объяснить,
рукою выразительно махая,
любил он слово "дрыда" говорить.

Никто не знал, что значит это "дрыда",
но для приличия кивали головой.
Была ли то в душе его обида,
иль вспоминал свой дом родной...

И взглянешь на него иной раз - тут же
найдёт он собеседника в тебе...
Ты для него ни хуже и ни лучше,
он просто искренний такой, сам по себе.

Но были дни, когда его глаза
уж по-другому на людей смотрели,
и взгляд был их острее, чем гроза
и вспышкой гневной те глаза горели.

И Лёха мог, хотя он и немой,
всех материть, на чём стоял весь свет!
И хоть звучало это неумело,
никто не мог понять, в чём дело,
хоть знали все его большой секрет.

Он, часто всем показывая фото,
рассказывал про свой, про отчий дом.
Его же кто-то слушал с неохотой,
а кто-то видел родственника в нём.

И те, кто был внимателен к немому,
вдруг становились ближе всех!
И он, как мог, рассказывал про Вову,
про Настю, брата, дядю Рому,
про тех, кто дома был... Про тех...

А вот придёт ему от них письмо,
счастливей Лёхи не было на свете!
Бежит к тебе: "Омо! Омо! Омо!"
Прочти слова на праздничном билете!

Да, в праздники он всех их вспоминал,
бывало, выйдет за ворота интерната,
и всё стоит, стоит... Он долго ждал.
Вот всем бы нам так ждать, ребята...

И вот, когда обманутые чувства
не умещались в сердце, что болит,
и появлялись этакие буйства,
и сыпался словесности гранит.

И вспоминаю я немого Лёху
не тем, когда он был огонь.
Не тем, когда так было ему плохо,
а тем, кому так было одиноко,
а тем, кто как и я хотел домой...

2013