Матери

Ты помнишь, мать, меня в те дни,
когда коней мне заменяли хворостины,
я в горы убегал, и на реке
я возводил то замки, то плотины.

Весь в ссадинах, хромая, чуть живой,
изранен и колючками исколот,
стучался поздней ночью я в окно,
меня домой загнать мог только голод.

Оставив пряжу, поднималась ты
и, торопясь, готовила мне ужин.
и всё ворчала: непослушный сын,
такой, как ты, здесь никому не нужен!

Потом я, тихий, на полу лежал
и боль терпел, чуть сдерживая слёзы,
пока руками нежными ты мне
вытаскивала жгучие занозы.

За жизнь свою из дому я не раз,
как в детстве, непослушный, отлучался,
но снова, возвращался я домой
и в то же самое окно стучался.

Не руки от камней болят мои,
не от заноз горят босые ноги-
теперь терзает грудь иная боль
и жгут мне сердце вечные тревоги.

В Сирии погиб от зноя хлеб,
бывают дни- никто не съесть ни грамма,
пускай тебя коснется это боль,
как и меня она коснулась, мама.

В Ираке град сады вчера побил,
не помогло все воинство страны,
прими чужое горе, как свое,
как я, и ты болей той болью, мама.

Ведь там такие ж матери, как ты,
так встань в добре моим единоверцем-
счастливей ты почувствуешь себя,
за всех болея материнским сердцем.

Вернулся без подарка я домой,
но думал я: дар истинно бесценный
то сердце, что наполнено до дна
всей болью и всей радостью вселенной.

И если примешь ты меня в свой дом,
очаг, которого, как в детстве, ярок.
быть может, мать моя, оценишь ты.
и примешь мой невидимый подарок.

И если, как надеюсь я, потом
ты станешь все ж моим единоверцем,
счастливой ты почувствуешь себя,
за всех болея материнским сердцем.