Желание

Вдова Марина надеялась в воскресный выходной день застать Сергея дома. Однако во время беседы с его матерью, Алевтиной Борисовной, он не появлялся. На вопрос, а где Сергей, мать отвечать не спешила. Марина с надеждой ждала, что вот-вот дверь распахнётся и Сергей войдёт, несказанно обрадовавшись гостье. Мать, увлечённо рассказывая о сыне, внезапно умолкла. И вдруг как холодный душ на голову: «Без обид.… Вы не пара!» Куда ей, Марине, пожилой женщине, да ещё с проклятым бельмом, быть молодому парой! Она просто его любит. Пришла его увидеть. И матери об этом сказала.
- Вы считаете, что поступили серьёзно? - косо глянула на неё Алевтина Борисовна.
- Не знаю... Я не могла иначе, — опустила голову Марина.
Она не нашла сил смотреть в глаза этой женщине, с виду казавшейся не старше её, а даже моложе. Ей стало не по себе, что крутит любовь с её сыном, чьей матерью могла быть и она.
   
Держа руки на коленях, Марина машинально зашевелила пальцами. Как будто впервые увидела на них кое-где заскорузлые шрамы от порезов – следы давнишней многолетней работы поваром в детсадовской кухне. Убрала руки за спину. Хоть сквозь землю провались, чем так унизиться. Сиди, Марина, дома и не путешествуй! Жила себе одна – ну и ладно.

До недавних пор другой жизни, тем более личной, себе не представляла. Ни тогда, когда зарабатывала трудовой стаж, ни после выхода на пенсию. Не до приключений было – все домашние заботы вращались вокруг ежедневного ухода за домом, за спокойной небодливой коровой и огородом. А утомившись, гладила тёплый бок бурёнки, садилась у той в головах, лила горькие слёзы и жаловалась на судьбу, с грустью вспоминая мужа Андрея, счастье с которым продлилось недолго. Он страдал от ранений, полученных на войне в Афганистане, и после свадьбы вскоре умер. Но были меж ними мир да любовь, и царило согласие. Хотелось растить малышей, стать счастливой матерью, а не сиротой-одиночкой! Всхлипывала и проклинала ту войну, из-за которой перевернулась вся её жизнь.

Теперь у неё одно утешение – единственная подруга, медсестра Оля, молодая и задорная, рано лишившаяся родителей. Когда она приходила к ней, Марина отвлекалась от тяжёлых дум. А в весёлых беседах досадливо отмахивалась от назойливых упрёков: «Поскрипишь одиночкой да высохнешь. Одумайся - шестьдесят лет не повод для одиночества!». Но потом невольно вспоминала эти слова и бодрилась: «Не старуха ещё: фигуристая, стильная молодёжная стрижка… Одно плохо – бельмо». Из-за него подолгу к зеркалу не подходила.

О любви Марина и думать забыла. Тем более не верила она предсказаниям Оли, что, если годами перестаёшь о чём-то переживать, оно непременно когда-нибудь к тебе придёт. Не могла она знать, что вскоре с ней случится непредвиденное: возле неё нечаянно появился кавалер. Марина влюбилась, да так скоротечно и головокружительно, что себя уже не помнила. «Пришёл мой чудный голубок!» – радовалась она, поспешая отпирать засовы.
Удручало то, что связь с молодым водителем, Сергеем, подруга решительно не одобряла. Её раздражали его манера чесать шевелюру на людях и нескончаемые россказни о том, как в карьере на самосвале он зашибает деньгу левыми рейсами. С тяжёлым сердцем Марина смотрела, как в таких случаях Оля демонстративно и поспешно выходила из комнаты. Двадцатисемилетний пацан хотел казаться и деловым, и крутым.
 
Марина слушала, кивала и прощала. Как-то задала вопрос: догадывается ли он, сколько ей лет? Сергей не промедлил ответить: «И без того вижу – молода!» То ли это неудачная шутка, то ли совсем не замечает, что она ему в матери годится. Пусть даже так - это не корове душу изливать. 
«И зачем спрашивала?» – убивалась она потом вечерами, оставаясь в доме одна. Копалась в себе, ища причину своей слабости. Сколько лет отказывалась ходить на танцы в ближний санаторий, где работала Оля. А в тот субботний вечер, как чёрт дёрнул, согласилась.  Ох, негоже, негоже ей опускаться было до гулек под медляк!
 
В зале собрались отдыхающие и гости. Танцевали парами. Марина не успела оглядеться, как услышала тихий неуверенный голос: «Можно вас пригласить на танец?» Неужто обращаются к ней? Рядом стоял худощавый черноволосый парень, протянувший руку к её руке. Да разве она пришла сюда плясать? Ей хотелось со стороны увидеть танцующую Олю, как веселятся другие. Неожиданное приглашение смутило её, да так, что решила отказаться. Но пожалев парня, подала руку.

Как давно она не кружилась в вальсе, как давно не вдыхала запах мужских духов! И вдруг, как от ожога, отпрянула от него - по спине током пробежала дрожь от соприкосновений его рук. Такого фейерверка от себя не ожидала. К концу танца на смелые прижимания парня к её талии уже не противилась, скромно молчала. А вот Оля в перерывах подходила к ней и откровенно предостерегала: «С этим командировочным не расслабляйся!». Ан нет, Марина не слушала. Когда чернявый стал приглашать других дам, сердце защемило. Смотреть на него без волнения не могла - отводила взгляд в сторону.
 
И что же такое произошло, если успели обменяться всего двумя фразами! Он сказал: «Мне нравится с вами танцевать!». Она почему-то ответила вопросом: «И только?..». А когда музыка умолкала, она от греха подальше, пряталась за спины мужчин и женщин, лишь бы не видеть парня. Но упрямо отыскивала его глазами. Стоя в разных углах зала, они испытующе переглядывались. Потом, танцуя, ещё не раз игриво всматривались в лица друг друга. И вскоре всё вокруг неё обрело совершенно другой, давно забытый смысл: и то, что эти люди неспроста пришли сюда порадоваться, и то, почему они кружатся в парах. Радость хлынула в сердце. В тот вечер Марина чувствовала себя счастливой – парень танцевал только с ней. А по дороге домой она рассказывала ему о своей нелёгкой судьбе.

Умопомрачительные их встречи продолжались до тех пор, пока не истёк срок его командировки на уборке свёклы. Несколько недель пролетели скоротечно и незаметно. После отъезда Сергея разлука казалась невыносимой. Куда ни повернётся, на уме одно: что с ним, почему ни звонка, ни письма от него? В ожидании вестей так измаялась, что потеряла сон. В конце концов, не выдержав мук расставания, решила отправиться к нему в дальнее село соседнего района.
 
Первые минуты встречи с его матерью не предвещали ничего необычного. Марина даже обрадовалась, что к нежданному визиту престарелой любовницы сына Алевтина Борисовна отнеслась чересчур спокойно. Слащаво-вежливо приняла её как приятельницу, хотя раньше они не виделись. Обе сходились в одном: в любви к Сергею. Обе пенсионерки. Обе работали в детских садах: одна повар, другая воспитатель, а в остальном ничего общего.
 
Мать казалась умной и строгой женщиной. Вытянутое лицо с прямым тонким носом усиливало впечатление серьёзности. В приглушённом голосе звучала печаль. Она поведала, как страдала после смерти мужа и старшего сына от наследственного недуга - рака головного мозга. В младшем Серёже она души не чаяла, позволяя делать всё, что пожелает, лишь бы оставался жив, лишь бы не последовал за отцом и братом. Нет в дневнике хороших оценок – ерунда, ум утомлять вредно. Плохо себя ведёт – никаких нотаций, дабы не тревожить психику. Решил баранку крутить – пожалуйста! Главное – сохранить сыну жизнь, уберечь от житейских неприятностей. Накрывая на стол, Алевтина Борисовна призналась, что их отношения ей известны, даже в подробностях. Тяжело вздохнула, лицом помрачнела. А потом высказала ей то, что на сердце накипело.
 
С минуту они молчали. В сенях раздались шаги. Марина встрепенулась, устремив взгляд на дверь. Вошёл Сергей. Широко раскрыв глаза, он не успел ни шага сделать в её сторону, как мать истерично скомандовала: «Стой там, где стоишь!», не позволив к ней приближаться. Он замер на месте. А Марина качнулась, будто её толкнули в грудь – такого резкого выпада не ожидала. Она вообще скандалы не переносила с детства. Когда отец с матерью ругались из-за жестокой бедности в семье, она выбегала из дому и пряталась за сараем, чтобы их не слышать. Там подолгу плакала.

На этот раз Марина в слезах, сама не помня как, очутилась на улице. Она открывала рот, но не могла выговорить ни слова. Не понимала, что с ней произошло, и как это назвать. 
– Это шок, милая, – позже выскажется Оля, – надо же тебе лезть в пекло!
Марина для оправдания своей поездки найдёт немало причин. Но они ей покажутся несолидными, и даже глупыми. И в то же время голос души, заглушая укоризну, не сдавался: а что делать, когда Сергей на письма и звонки не отвечал? Не до разницы в возрасте! И ни в чём, и ни перед кем не считала себя виноватой. Что может быть убедительнее любви?

Она приближалась к зданию автовокзала, когда Сергей сзади её окликнул: «Да постой же ты! Не спеши уезжать! Мать велела тебе вернуться.
– Зачем?.. Я глупая женщина, прости!
Еле держась на ногах, она обняла его и поцеловала в щёку. Сергей стоял молча. Он не умел ни спорить, ни соглашаться. В свои двадцать семь он во всём слушал мать и не перечил ей. Марине он тоже готов подчиняться. Её слова, что им больше не стоит встречаться, не вызвали у него сомнений – значит, так будет лучше.
– Не надо меня провожать… возвращайся, – с трудом выдавила Марина, не в силах продолжать разговор. Скорей бы уехать и всё забыть. Но не тронулась с места, пока Сергей, вяло ступая, не скрылся за поворотом. Увидит ли его вновь?

До отправления автобуса оставалось ровно полчаса. В зале ожидания Марине стало душно. Она медленно вышла на улицу. Тяжело опустилась на край скамейки. Солнечный день клонился к закату. Она подняла глаза к небу. Какое причудливое белое облако! Жаль, что оно так скоро расплывается! Счастье представлялось ей таким же расплывчатым облаком, у которого нет и не может быть чётких очертаний. Но вопреки всему ей ещё верилось в чудо!


Василий Будеско