А март - он твой

Захотелось в свой юбилей (14 марта) порадовать себя стихами, которые Виктор написал для меня. Выбрала некоторые из моих любимых.

 ********
Спи, милая, под звёзд круженье,
как в середине марта спят,
когда капель - как наважденье,
когда назавтра - день рожденья,
и спится как-то невпопад.

Наивных снов твоим ресницам
и паутинкам возле глаз!
Пусть детство светлое приснится
во снах, далёких от столицы...
Ну что же, если не про нас.

Про нас - не то. Про нас - тревоги,
и счастье острое, как боль,
и неизбывная любовь,
и ты на мартовской дороге.

А март - он твой. Весна, и слякоть,
и тёплый ветер - про тебя...
И невозможно не заплакать,
и невозможно - не любя.

********
Весенняя, прости за голытьбу
на жизнь твою дохнувшего мороза.
Декабрьский снег положен на судьбу.
Всё дело в нём, а остальное - проза.

Но этот снег не таял без следа.
Взыграли чувств нежданные синкопы.
И ты взошла, как грустная звезда,
и улыбнулись криво гороскопы.

"О, в ледяном созвездии Стрельца
ты не ищи счастливого союза..."
До вечных снов, до самого конца
ты для меня томительная муза.

Так говори со мною, говори,
хоть не ищу в словах твоих ответа.
Гори, звезда весенняя, гори,
куда ж теперь без твоего мне света?

*******
Тенью веток перекрещена,
птицам осени вослед –
«Увядаю», - скажет женщина,
и ни звука ей в ответ.

Тени веток иль отметины
лет, проявленных едва…
Что бы осень ни ответила,
холодны её слова.

Пусть и время остановлено
между судьбами двоих,
и сияние надломлено
черт заученных твоих,

но ещё первоначальная
вспоминается пора…
О, как ты, моя печальная,
смотришь в зеркало с утра!

**********            
Наделив печалью до предела,
отчего в глазах видна душа,
я тебя такой красивой сделал...
Жизнь моя, о, как ты хороша!

Царства обделённого царица,
смотришься загадкою для всех...
Ты собою вправе возгордиться -
грех гордыни для тебя не грех.

Замолчишь, молчанье не нарушу -
я и так весь вышел на слова.
Ты ж спасла любовью мою душу,
и навек ты предо мной права.

********
Нет, не морщины, утренние складки -
пока от них старей твоё лицо,
но вышли тайны наши и загадки...
О, как твоё сносилось пальтецо!

Я знаю, многое промчалось мимо.
И вот задуло праздную свечу,
и стало сердце к многому терпимо,
и о тебе с тобою я молчу.

Но о тебе, ещё ты у порога,
я всё прочту и по твоим шагам.
И просто знаю, ты сейчас продрогла,
и холод рук прильнёт к моим щекам...

Как ясен путь! Но не наступит ясность,
кому какого прибыло тепла.
Лишь есть оно, и жгучая негласность
на две души немолчные легла.

Не молкнуть им... Но только чтО на свете
ещё расскажет, если не слова,
про сон из детства, слёзы на рассвете
и про пальтишко, ладное сновА.

********
Стенает душа твоя в плоти болезной.
Я в дерзком бессилье до слёз захочу
тебя провести над чернеющей бездной
по жёрдочке веры, по света лучу.

Возьмёмся покрепче душою за душу
и двинемся с Богом на берег зари,
на солнцем июльским объятую сушу.
Нам надо туда. Только вниз не смотри.

И не покачнись от ниспосланной боли.
Ещё мы построим свой храм на крови
в краю том далёком, где вольному воля
за все претерпенья, за тяжесть любви.

*********
Любовь моя - звезда моя заветная,
роняй подольше путеводный свет.
Куда летит всё самое, всё светлое?
Глаза закрою, в них - горящий след.

Прости за всё, что понапрасну ранило.
Но жизнь не обошла нас высотой -
какая искра небо протаранила,
раздвинув темень огненной чертой!

А я - как миг, за светом поспешающий,
пока две тьмы не сдвинули зазор,
и жизнь со смертью не сошлись в упор
вслед за моей любовью истлевающей.

*********
Я болен, Нина, и синица
руке усталой тяжела,
и есть лишь сон: большая птица
полощет в небесах крыла.
Но журавля не выбираю.
Откроешь светлое окно
в осенний пир, - беру, что с краю, -
и без застолия хмельно.
Какая грустная отрада
вкушать от радости земной,
когда уже так мало надо
и мир не властен надо мной.
Я выбрал всё. Глаза закрою -
и всё, что кровное, видней.
И я склоняюсь головою
к любви и Родине моей.
И потому не плачу, Нина,
ничто впустую не терпя,
ведь эта мука - не чужбина,
и этот свет - не без тебя.